На вопрос «Какое платье сегодня одеть желаете?» предоставила Джози свободу выбора и тщетно пыталась сопротивляться, когда лёгкое кремовое платье на меня натягивала служанка. Впрочем, самостоятельно я с корсетом, кружевами и всеми этими закорючками сто процентов не разобралась бы. Да и ради того, чтобы не выдавать себя, уж подобное-то потерплю.

Замок оказался большим. Нет, не так – огромным. Например, мне не хватило часа, чтобы осмотреть его полностью. Причём я ещё и заблудилась, а дорогу до своих же покоев не спросишь – не поймут. Кое-как сама разобралась. Но величина здания не спасала его от унылости. Сплошь серый камень, колонны, деревянные двери и арки, минимальное количество украшений для интерьера и уюта. И холодно, словно в этих извилистых коридорах навеки поселился пронизывающий ветер. Здесь тоскливо, как в склепе. Зато сад порадовал: прекрасный, пышный, необыкновенный, он тянул меня к себе, как магнит, и я могла застрять там надолго, особенно будучи с книгой в руках. Дорожка вымощена камнем, клумбы полны удивительно красивых цветов, как знакомых мне, вроде роз, тюльпанов и порадовавших глаз больших ромашек, так и неизвестных. Исполинские деревья шумели разноцветной яркой листвой, на них росли различные плоды – крупные румяные яблоки, сочные персики, абрикосы и какие-то странные фрукты, похожие на манго. Здесь летают большие бабочки, всё проникнуто солнцем, яркостью, жизнью. Здесь хочется улыбаться без причины, просто так. А с большого холма, на котором находится замок и сад, открывается вид на село и озеро – такой, что можно вечно смотреть, хоть я и не художник какой-нибудь. Красота – она создана восхищать, даже если созерцатель при этом в ней ничего не смыслит.

За три дня пребывания в этом замке я увидела множество слуг – молчаливых, суетливых, и ни разу – хозяев. Если они вообще находились где-то здесь, в чём я сомневаюсь, ибо мы завтракали, обедали и ужинали отдельно, да и вообще не пересекались. Странно это.

Что важно, из болтовни Джози я подчерпнула столь необходимые сведения: мир, в который я попала, называется Арант, страна – Эардан, а городок – Арелия, неподалёку от столицы, Тарисхона. Этот городок – владения «моего» отца. М-да. Ещё бы все эти названия говорили мне о чём-то. но да ладно, разберёмся.

Что меня же саму удивляло – я практически не истерила. Относительно спокойно приняла тот факт, что меня занесло чёрт знает куда, в чужое тело, в чужой мир. Наверное потому, что он так похож на мой родной: никакой магии и фэнтези рас, по крайней мере, я с подобным здесь не сталкивалась. Посему остаётся надежда, что изначально этот мир идентичен Земле – так определённо будет проще освоиться. Я, конечно, люблю фэнтези, но даже реальность такого явления, как попаданство, шокирует меня, что уж говорить по поводу моей реакции на магию, если бы она здесь существовала. Хочу ли обратно? По правде говоря, сложный вопрос. Там, дома, у меня только родители. они любят меня, но… скажем так, со своей колокольни. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мне необходимо пожить здесь, разобраться… да и есть ли у меня выбор? Нет, моего мнения никто не спрашивал. Примем это за свершившийся факт.

Однако в этом проклятом замке было так скучно, что хоть на стенку лезь. Я понимала, что с моей стороны крайне эгоистично жаловаться на это, учитывая то, сколько плюшек на меня сразу свалилось. А ведь могло бы занести в какую-нибудь одинокую старую служанку, и вылизывала бы я сейчас полы, не находя никакого смысла в жизни, всецело принадлежащей другим людям.

Эта мысль меня быстро отрезвила и, выпав из затяжного меланхоличного ступора, я начала браться за всё, что только попадалось под руку и могло принести хоть какую-то пользу: училась обращаться с лошадьми и ездить на них (это тело помнило кое-какие навыки, но слава Богу, что никто, кроме удивлённого моими неудачами конюха, это не видел), играть на музыкальных инструментах (ко мне тут приставили учителей, но проблема в том, что в их понимании я уже немало умела в этой области (спасибо пяти годам музыкалки, я не прокололась, хотя часто была на грани этого – музыкальные инструменты здесь немного другие), а ещё шить и вышивать. Ходила в лес (вместе с Джози), читала местные книги (очень интересные, кстати), бродила по крошечному, но ухоженному и довольно богатому городку. Он словно был воплощением моих представлений о средневековом городе, только, разве что, помои на улицу и на голову не выливали. И на том спасибо.

Новоприобретённых родственничков я всё-таки повстречала. Граф и графиня словно созданы друг для друга: оба тонкие, высокие, жилистые, прямые, как палки, какие-то безликие и с равнодушной сталью в глазах. Три «брата» – Полненький прилизанный брюнет с глазами прирождённого торгаша, вихрастый тёмно-русый с фигурой и статью война и младший – хлипкий, белокурый, кудрявый, с мечтательной улыбкой. А так же «сестра» – красивая, горделивая, изящная зеленоглазая брюнетка с женственной фигурой и удивительно матовой чистой кожей. Все красиво и богато одеты, и всем – это видно любому, кто на них взглянет – друг на друга плевать. Неужто Вивиан (так, если не ошибаюсь, зовут девушку, чьё место я узурпировала) росла в таких условиях? М-да. Меня так бесили бесконечные, подчас глупые придирки родителей, но есть ли что-то хуже, чем равнодушие?…

– Думаете о бале? – Хитро улыбнулась Джози, протирающая рядом пыль.

Не в меру злобно покосившись на неё, я заставила себя кивнуть.

С этим балом – балом дебютанток – отдельная история. По сути своей это обязательная ярмарка невест, куда должна явиться каждая совершеннолетняя девушка, и если она уехала домой, не получив в последствии ни одного предложения руки и сердца – это позор на всю семью. А мои «родственнички» в одном-единственном состоявшемся между нами разговоре даже не пытались скрыть, что хотят продать меня там, и подороже. В этом, видите ли, весь смысл самого моего появления на свет и существования. Но я не Вивиан, так что фиг вам, товарищи, а не смирение. В конце концов, до этого бала ещё год, и за это время может многое произойти.

Сама цель обрести самостоятельность предельно ясна, а вот пути её достижения… что ж, поживём – увидим. Метод научного тыка и веру в светлое будущее ещё никто не отменял.

В маленькой комнате, которую владелец самой дорогой таверны в Арелии назвал своим кабинетом, было жарко натоплено и душно. Пот с меня лился в три ручья, впрочем, это явно не из-за жары.

Не верю. Стою тут себе такая красивая и упрямая и не верю. В то, что делаю это. Самой себе.

Матиас, приземистый худой мужчина средних лет, задумчиво постукивая пальцами по столешнице, выразительно оглядывал меня с ног до головы, будто оценивая корову на базаре. Впрочем, именно товаром я сейчас и была.

– Как я уже говорил, вы очень красивы. Если бы вы предлагали нашим постояльцам услуги несколько иного рода, я бы не задумываясь принял вас на работу, но ведь вы хотите быть только танцовщицей. И при этом отказываетесь продемонстрировать свои умения. Как в таком случае предлагаете мне оценить вас? Тем более, что я даже имени вашего не знаю.

Поморщившись от резанувшего слух слова «оценить», я вложила во взгляд максимум непрошибаемой уверенности.

– Я не говорила, что отказываюсь от демонстрации, только упомянула, что мне не хотелось бы танцевать прямо здесь и сейчас. Неловко как-то. Хотела попросить вас, чтобы вы мне дали сегодня выступить.

– И потерять репутацию заведения? – Выгнул бровь тот.

– Даже если бы я танцевала отвратительно, многое вы всё равно не потеряли бы. – Натянуто улыбнулась я.

На его выразительном лице отразились сомнения, но спустя миг он сухо кивнул.

Улыбка стала шире и искреннее, озорными огоньками вспыхнув в глазах. Всё получится! Должно получиться.

Прохладная летняя ночь одеялом окутала город, потонувший во мраке. Лишь загадочно мерцающие звёзды, походящие на искристую золотую пыль, небрежно рассыпанную по чёрному небосводу, да грустная серебряная луна нарушала тьму. Всё вокруг будто застыло в ожидании, в предвкушении чего-то, в сладкой сонливой неге и будоражащей неизвестности, поджидающей за каждым углом. Тут и там вспыхивали какие-то огоньки, слышался шум разговоров и смех, проезжали телеги и кареты, запряжённые великолепными скакунами. Казалось, город только оживает, хотя уже было за полночь.