Кроме того, ее отец был симпатичным и регулярно ходил в спортзал. Большие темно-серые глаза, в которых словно плыли грозовые облака, достались ей от него. Зоя же словно скопировала светло-серые, с жемчужным отливом, глаза матери.

Божена подумала и о том, что остальную свою внешность получила от матери, из-за чего, возможно, отец не любил ее так сильно, как Зою. Девушка вспомнила одноклассницу по имени Мила, красивую синеглазую блондинку, которая считалась первой красавицей в их классе, а следом за ней, буквально дыша ей в спину, следовали и они с сестрой.

Мать Милы ненавидела ее отца, который был красавчиком, но совершенно никчемным в других областях жизни. Потом, когда она вышла замуж второй раз за некрасивого, но состоятельного бизнесмена и родила от него сына, то на этого ребенка и пролился весь поток ее любви и нежности. Свою дочь она прилюдно называла никчемной и никудышной, и никто не удивлялся, что Мила такой и росла. Иногда Божене казалось, что девочка вообще умственно неполноценная.

Божене пришло в голову, что ей еще повезло, что отец не перенес на нее весь спектр своих негативных эмоций, которые явно испытывал к первой жене.

Несмотря на сонливость, внутреннее беспокойство заставило ее встать. Она решила сделать себе еще чаю или кофе, так как ненавидела спать днем, из-за чего у нее каждый раз жутко болела голова. Наученная горьким опытом, она обычно не разрешала себе отдыхать днем, даже если ночами готовилась к экзаменам и зачетам.

Открыв дверь и сделав несколько шагов, девушка внезапно услышала голос Елены. Та разговаривала по мобильному в родительской спальне.

— Господин директор, я не считаю нормальным то, что произошло с моей воспитанницей, — отчетливо, повышая голос от злости, говорила женщина. — Так как я приняла ее как свою дочь, проклятие какого-то студента-полудурка может откатом ударить по Зое. Не говоря уже о том, что я не желаю смерти Божене. Ах, вы говорите, что ее родная мать дала разрешение? Вы обалдели? Ее мать я, я. Я вырастила из годовалого младенца здоровую двадцатилетнюю кобылу, пока ее мамочка наслаждалась красотами США. То есть, по магическим законам именно она имеет право обрекать дочь на смерть? У нас что, средневековье, что ли? А, то есть, Божену прокляли ради ее блага… ну-ну, — ехидно добавила Елена. — Я даже не буду делать вид, что хоть немного верю в этот бред. И, запомните, если откат ударит по Зое, я пожалуюсь в Совет магов. Да-да, подам официальную жалобу. Университет магии — это не ваша личная вотчина, сэр Ланселот, а вы — не феодал, чтобы вы там о себе не воображали. И что мне теперь делать? Я не хочу смотреть, как девушка мучается на моих глазах, я не настолько сильно ее ненавижу. Ничего не делать? Оно само рассосется? Ну вы и гады, — послышался звук швыряемого в стенку мобильного.

Шмыгнув обратно в комнату, Божена кинулась в постель, чувствуя непроизвольно выступившие слезы. Она специально легла спиной к двери, лицом к стене, чтобы мачеха не увидела ее слез, если вдруг решит зайти, проверить, спит она или нет.

"Как можно кого-то проклинать ради его пользы? — эта мысль стучала в голове тяжелым молотком. — Кажется, маги действительно сумасшедшие".

Несмотря на внутреннее напряжение и душевную боль, Божена все-таки заснула.

Проснулась она только следующим утром в угрюмом настроении, хотя самочувствие было нормальным. Елена куда-то ушла, и, вздохнув, Божена сама приготовила себе завтрак, удивляясь, как ухитрилась проспать полдня и целую ночь, ни разу не проснувшись.

Допивая кофе, она мрачно вспоминала подслушанный разговор Елены с непонятно кем. Точнее, с директором университета магии, в котором училась Зоя. Девушка уже раз десять прокляла себя за то, что не удержалась и поддалась желанию увидеть вблизи магическое здание. Ну да, увидела. Ничего интересного так и не заметила, да еще и пострадала. Прелестно.

Больше всего в этом разговоре ее насторожило упоминание родной матери, которую она почти никогда и не вспоминала, а также эта странная фраза про пользу проклятия. Единственное, до чего она додумалась — это польза ее смерти для кого-то.

Подозревать Зою и Елену не хотелось, но мысли предательски сворачивали на эту тему.

Да, во время телефонного разговора мачеха рьяно заступалась за нее, но ведь могла же и просто играть на публику. Или вдруг как-то почувствовала, что "жертва" не заснула и слышит ее?

Чтобы развеяться, девушка достала недавно купленный спортивный костюм и удобные, симпатично смотревшиеся на ее стройных ногах кроссовки, облачилась в них, заплела волосы в косу и вышла на улицу, несмотря на мелкий дождь и холодный ветер.

На стадионе, к ее удивлению, занимались какие-то чокнутые фанаты футбола, а больше никого не было. Она зашла через открытые ворота и направилась к беговой дорожке, выкрашенной в оранжевый цвет и разделенной белыми линиями на несколько узких дорожек.

Медленно затрусив по ней, стараясь не напрягаться, помня о том, что раньше она бегом не интересовалась, так как ей редко приходилось "охотиться" на общественный транспорт, девушка постаралась отвлечься от грустных и неприятных мыслей.

Повернув очередной раз, девушка внезапно услышала приглушенный женский крик, доносящийся из жуткого недостроенного дома. Даже не задумавшись, Божена кинулась прямо к зданию, молясь про себя, чтобы на нее не свалился кирпич, когда она без каски.

Мрачное здание было не только жутким, но и напоминало лабиринт. Вокруг дома навеки, казалось, застыл башенный кран, напоминающий почему-то жуткого инопланетного робота, в котором угасла жизнь, а также имелись груды кирпичей, строительного мусора и заборы с дырками и неприличными надписями вместе с неумело сделанными граффити.

Наконец она забралась внутрь и оказалась в большом помещении без окон с голыми стенами. Когда Божена увидела хрупкую девушку, почти девочку, напоминающую сломанную куклу и посмотрела наверх, на кровавый след, ей стало плохо. Она вдруг поняла, что эта девушка непонятно зачем забралась наверх и свалилась с нескольких этажей через недостроенную лифтовую шахту.

"Что она вообще там делала? Паркуром, что ли, занималась, дура малолетняя?" — со злостью и страхом подумала Божена, приближаясь к ней, опасаясь, что наткнется на труп. Вот без чего в жизни она точно могла бы обойтись, так это без женских трупов.

Неожиданно она услышала шум шагов и мужские крики, точнее, гогот. По недостроенной лестнице, перепрыгивая через отсутствующие ступеньки и провалы, спускалось трое парней. Они выглядели опасными и пьяными, с совершенно отсутствующими тормозами.

Божена автоматически загородила собой хрупкую фигуру девушки, которая издала слабый стон. Облегчение, накатившее на нее, на миг оказалось даже сильнее страха.

— Эй, а ты кто? — неожиданно заговорил один из этих типов, чьи лица были настолько опухшими, что их сложно было отличить одного от другого.

— Мы тебя не звали, — продолжил другой парень в грязных и настолько рваных джинсах, что в некоторых местах казалось, что их нет вообще.

— Но раз ты пришла, мы можем поразвлечься и с тобой, — третий, одетый в невообразимое рванье, подошел к ней. Она ощутила смрад немытого тела и дешевого алкоголя, отчего ее едва не стошнило.

Когда он прикоснулся к ней своей грязной рукой, она ощутила гнев, который перекрыл даже страх. Божена резко дернулась, оставив в его руке большую половину порванного им охранного ожерелья.

Взбешенная тем, что ее лишили амулета, Божена была готова голыми руками оторвать этому подонку голову и выбросить в оконный проем.

Неожиданно она почувствовала жар, накапливающийся в груди, а из ее ладоней появились синие молнии, которые ударили в обидчика, швырнув его в нелепой позе на грязный каменный пол.

— Посторонние на объекте, — раздался механический голос. — Через десять секунд будет включена система уничтожения чужаков. Начинаю отчет: 10, 9, 8…

Голос некого, явно жуткого существа — по крайней мере так показалось всем присутствующим, включая полумертвую девушку — вызвал панический ужас у бандитов. Они заметались по помещению, натыкаясь на углы и явно не соображая, что делают.