В этот момент дверь аквариума распахнулась, и Аполлон покинул Итаку. Или что он там покидал? Олимп? Всё внутри Киры сжалось в предчувствии катастрофы.

– Какое прелестное создание! – промурлыкал бог грудным голосом.

Ну, нет! Не дождётесь! Новикова не поведётся на эту уловку. Она уткнулась носом в монитор и сжала мышку, словно это была граната.

– Она ещё и скромна! Костя, где ты её нашёл? – продолжал Аполлон свой убийственный монолог.

«Где ты откопал это убожество?» – прочитала Кира в его словах.

– Где нашёл, там больше нет, – произнёс в ответ техдиректор. – Шель, вали уже отсюда. Кончай смущать девушку!

Господи, она сидит, наверное, красная, как рак, и все это видят. Какой позор!

– Она так мило смущается, что удержаться просто невозможно, – продолжал мурлыкать бог.

Судя по голосу, он приближался. Кира подняла глаза. С лёгкой смешинкой в глазах Аполлон высвободил правую руку девушки от мышки и склонился к ней с почти воздушным поцелуем.

– Мишель, арт-директор этой фирмы. А вы?

– А я технический писатель, – ответила Кира от волнения.

Ну за что?! За что ей всё это?! Почему она не назвала имя, как все нормальные девушки?

– Всегда мечтал познакомиться с писателем, – игриво произнёс Мишель.

– Я тоже, – обречённо выдавила Кира.

– Она ещё и остроумна! – восхитился артдиректор, обернувшись к Константину Сергеевичу.

«Оно ещё и разговаривает!» – перевёл внутренний голос.

– Она ещё и английским владеет, – уведомил техдиректор.

– И крестиком вышиваю, – не сдержалась Кира.

– Правда? – удивился Мишель.

– Нет.

Здоровая злость победила волнение, Кира отобрала свою кисть и вцепилась в мышку.

– Кира, я с вами не прощаюсь. У меня большие планы на вас и ваш язык, – двусмысленно мурлыкнул Мишель. – А это вам. Чтобы вы меня не забывали, – сообщил он, вырвал из блокнота лист и положил перед Кирой.

На белоснежном листочке был нарисован её портрет. Лёгкий эскиз, в котором безошибочно узнавалась Кира. На рисунке она была в профиль. Мишелю удалось передать сосредоточенность и погружённость. При этом Новикова не выглядела «синим чулком» или зубрилкой. Девушка на портрете жила своей работой. И была очень милой. Кира вновь подняла глаза на арт-директора, который, к своей киношной внешности, оказался ещё и талантливым художником.

– Такой вы мне нравитесь больше, – произнёс Мишель человеческим голосом. И даже выражение лица в этот момент у него было почти человеческое. – До встречи!

Кира даже не догадывалась, что щеки у неё пылали стараниями не только арт-директора. В этот самый момент в кабинете генерального шло совещание. Ген-директор совещался со своим начальником службы безопасности, Александром Морозовым, по поводу неё, Киры Владимировны Новиковой.

– Ты, пожалуйста, собери информацию по этой новенькой, – просил Геннадий своего коллегу и приятеля. – С кем водится, где бывает.

– В чем-то подозреваешь? Может её – того? Чисто профилактически.

– Ни в чём я её не подозреваю. Дело сугубо личное. Так что прошу не в службу, а в дружбу. И, пожалуйста, никому ни слова про мою просьбу.

– Запал, что ли? – понимающе усмехнулся Александр.

Александр, как и положено настоящему мужику, был чуть красивее обезьяны. Его голова была лысой и блестящей. Как он утверждал, это жена выела ему всю плешь за двадцать лет семейной жизни. Оставшиеся волосы скучковались в мохнатых бровях, увеличивая и без того мощные надбровные дуги. Крупный нос был приплюснут в результате травмы, полученной ещё в молодости. Массивная нижняя челюсть тоже бывала ломана, и не раз. Но при всей своей первобытной брутальности, Александр умудрялся постоянно обновлять парк любовниц.

– Да не в том дело, – отмахнулся Геннадий и, постукивая карандашом по столу, признался. – Понимаешь, мы поспорили.

Он рассказал о предмете с-Котского пари и ставках на него.

– Что ж вы так с барышней, – укоризненно произнёс Александр.

– А что? – удивился Гена. – Насиловать же её никто не собирается. А если сама, дура, поведётся, то так ей, дуре, и надо.

– Оптимистичненько ты настроен, я погляжу, – резюмировал начбез.

Несмотря на облик неандертальца, Морозов был человеком проницательным и наблюдательным. С техникой был на «ты», хотя Геннадий не представлял, как эти ручищи умещаются над клавиатурой. Нюх на неприятности имел потрясающий, интуиция у начбеза была почти на грани ясновидения. И главное, он был предан Гене, как верный пёс. Ген-директор помог Морозову выбраться из весьма щекотливой ситуации, вырвал из гостеприимных лап тюрьмы практически, за что Александр теперь служил верой и правдой.

– От меня-то ты чего хочешь? – ещё раз уточнил начбез. – Давай согласуем реальности.

– Я не хочу стрелять наобум. Хочу понять, с кем имею дело. Мне нужно знать, что она смотрит, что слушает, о чём болтает с друзьями, и кто они – её друзья. Чем занималась на предыдущей работе и почему ушла. На что тратит свободное время: хобби, спорт, вредные привычки. Слабости. В общем, нужна любая личная информация. Справишься? Только тихо, как ниндзя.

– Будет сделано, Гена-сан, – Морозов сложил ладони и склонил голову в ритуальном поклоне.

Кира постепенно приходила в себя. Работать ещё не могла, но дышать уже была способна. Всё произошедшее казалось бы бредом, если бы не портрет. Разум отказывался принимать комплименты арт-директора всерьёз, но рисунок заставлял сомневаться. А вдруг? Женщины – такие мечтательницы. А жизнь – такая проказница. Ещё вчера Кира мечтала о том, чтобы на неё обратил внимание Константин. А сегодня оказалась объектом интереса Мишеля. К добру ли это? Здравый смысл твердил, что нет. Но сердце – оно такое сердце, оно всегда на что-то надеется. Даже если это не сердце, а женское самолюбие.

Новикова потёрла лоб пальцами, закрыла глаза, круговыми движениями прошлась по вискам. Нужно работать. Кира никогда не сталкивалась с программами для трёхмерного проектирования. Интерфейс был англоязычный, но традиционный. Главная проблема в таких случаях не как что-то выполнить, а догадаться, что это нужно и вообще возможно. Кира чувствовала, что нервы пришли в норму, мозги включились, и открыла глаза, чтобы вернуться к делу. Не тут-то было. Глаза Киры открылись ровно в тот момент, когда в дверь вошёл человек-горилла с бровями Урфина Джюса. Он едва проходил в дверь – как в высоту, так и в ширину. Головой был лыс, кулаками – огромен. Маленькие глазки упёрлись в Киру острым, как жало пчелы, взглядом. Полный контраст после явления Аполлона. Новикова испытала культурный шок, второй раз за день. И как после этого работать?

Человек-горилла прошёл мимо Киры в аквариум. Константин Сергеевич поднялся ему навстречу и сердечно рукопожался. Видимо, в душЕ обладатель бровей, за которые Брежнев бы удавился, был прекраснее, чем снаружи. А может, техдиректор просто не решался показать горилле-громиле своего истинного отношения. Кира бы тоже поостереглась, поэтому любопытствовала скрытно. Увы, человек-горилла комплексами не страдал, поэтому пялился на Киру, не стесняясь.

– Кирюх, чаю хочешь? – прозвучало над самым ухом, и девушка чуть не опрокинула на себя кружку с кипятком, которую принес Вано.

– Паранджу хочу. Есть?

– Не надо паранджу. А то Дед Мороз тебя в свой гарем заберёт, – уверил Вано и поставил перед Кирой кружку чая и тарелочку с печенькой.

– У него ещё и гарем есть?!

Это был третий культурный шок. Хотя, вот будь на месте ПалИваныча такой монстр, долго ли бы Кира продержалась? На него и смотреть-то без дрожи невозможно, не то что сказать решительное «нет».

– Нет, ну чего он на меня так уставился? – спросила Кира, повернувшись к однокурснику и благодарно кивнув за чай.

– Ты, случаем, не агент конкурирующей фирмы? – сурово спросил Ванька.

– Мамой клянусь!

– Значит, он уставился на тебя чисто в профилактических целях. Не грузись.