- Я так и знала! Ох, я так и знала! - громко оповестила толпу миссис Браун. - Бедняжка больна! - Тут в голову мне пришла свежая мысль.

- Пожалуй, выпишу-ка я вам рецепт, - предложил я, шаря в карманах. Где-то тут у меня листочек завалялся. Тогда вы сможете по пути зайти в аптеку - и фармацевт вас сразу обслужит.

- Рецепт? Вот уж не думал, что бывают рецепты для собак! - воскликнул кто-то от полки с чистящими средствами. Прочие недоверчиво покачали головами.

- Конечно, бывают; и для кошек тоже! - отвечал я, выдавливая из себя улыбку.

- Как насчет лошадей и быков? - вопросил местный комик.

- Сколько угодно; вот только листки требуются покрупнее, - отозвался я.

Я перехватил Прелесть левой рукой, подошел к полупустой полке и нацарапал на оборотной стороне чека требование на сульфапрепарат, - причем как можно неразборчивее. Некоторые считают, что рецепт - такая штука, которую невозможно прочесть даже самому опытному фармацевту.

- Да это же чек! - воскликнула миссис Браун, принимая от меня листочек. - А его у меня примут?

- Конечно! Если у фармацевта возникнут какие-то проблемы, пусть перезвонит мне. - Мысленно я взял на заметку положить в бумажник несколько рецептурных бланков, - на случай таких вот "консультаций" в бакалее.

Толпа постепенно расходилась. Миссис Браун убрала рецепт в сумочку, и тут послышался гулкий голос Хэппи Дюпри, самозваного консультанта при моей практике и собрата по рыбалке.

- Ох, черт, - пробормотал я себе под нос. - Если Хэппи увидит меня с этой собачонкой на руках, он же мне до самой смерти проходу не даст! - Но тот уже углядел переполох - и двинул прямиком ко мне.

- Что за шум, а драки нету, доктор Джон? И что это у вас за крыса-переросток? - прогудел он.

- Привет, Хэппи, - произнес я сквозь стиснутые зубы, изображая улыбку. - Это - Прелесть Браун, маленький чихуахуа миссис Браун. Ну, разве не симпатяшка?

- Так это собака? - переспросил он потрясенно.

- Да будет вам известно, сэр, что моя Прелесть скорее человек, чем собака. Она спит на моей постели и я люблю ее так, как вы и вообразить не способны, - отрезала миссис Браун, забирая у меня пациентку, прижимая ненаглядное сокровище к груди и осыпая поцелуями лохматую голову.

- Ну, не очень-то вы ее любите, раз доверяете ее этому коновалу, фыркнул Хэппи. - Он тут на днях мою лучшую корову на тот свет отправил!

Миссис Браун, усаживавшая Прелесть обратно в тележку, слегка опешила. Но тут же пришла в себя.

- Я перезвоню вам завтра, если бедняжке лучше не станет, - улыбнулась она мне. Затем обернулась к Хэппи и смерила его негодующим взглядом.

- Сэр, вы - грубый мужлан! - возвестила она, схватила с полки банку "Сани-Флаш" - и ретировалась восвояси.

Несколько секунд царило молчание, - нарушал его лишь мой сдавленный смех. Хэппи провожал удаляющуюся даму взглядом, медленно качая головой.

- Слушай, Хэппи, ты бы поделикатнее с собачницами, что ли! Людям не по душе, когда их любимцев крысами обзывают, - предостерег я.

- Так может, тебе пора "забить" на дамочек с их комнатными собачонками! - фыркнул он. - Больше времени на охоту да рыбалку останется.

- Ах, да заткнись ты, ради Бога! - простонал я на прощанье.

Минуту спустя, медитируя над огромными сырами, я заслышал поскрипывание тележки и тяжелую поступь инженерных сапог на толстой подошве. Звук явно приближался к молочному отделу. По сапогам я тут же распознал Карни Сэма Дженкинса, легендарного ветеринара-самоучку графства Чокто.

- Здрасть, Док, - прямо-таки проорал он, доставая с полки галлоновую бутыль "Борденз". - Что, мисс Док и вас за покупками отправила?

- Ага, сами знаете, каково оно. Терпеть не могу сюда заходить: кто-нибудь да непременно захочет потолковать о больной собаченции. Но у Джан и без того забот полон рот с детьми и хозяйством, так что я пытаюсь помогать по мере сил. Кстати, как там молочная корова вашего соседа?

Слишком поздно осознал я, что Карни Сэму вроде бы не полагается покупать молоко, так что насчет коровы разумнее было бы попридержать язык. В конце концов, черная джерсейка снабжала молоком всю округу. Несколько дней назад я лечил ее от отравления кальмией.

- Ах, доктор, ОКОЛЕЛА она! - ответствовал Карни Сэм. Его зычный голос эхом раскатился по магазину, точно оратора подключили к системе звукоусилительной аппаратуры. Сей же миг воцарилась тишина, вот только кондиционеры гудели, да жужжала ленточная пила мясника, вгрызаясь в замороженную тушу.

- ОХ, ДА, ОКОЛЕЛА, как есть ОКОЛЕЛА, и пяти минут не прошло, как вы уехали! - повторил мой собеседник. - Жаль, вы ее не полечили от ЧЕРВЯКА В ХВОСТЕ, как я советовал! А я вот теперь изволь покупать эти дорогущие жиденькие голубые помои! - Многие местные жители постарше, привыкшие к непастеризованному, негомогенизированному молоку прямо из-под семейной коровы, переработанное магазинное молоко окрестили "голубыми помоями" из-за низкого содержания в нем жира и отчетливого голубоватого оттенка.

И снова покупатели с тележками затормозили на полпути и оглянулись в нашу сторону. Некоторых явно потрясли известия о смерти коровы, которую со всей очевидностью лечили неправильно, раз уж Карни Сэм так утверждает.

"Вот вечно так со мною бывает, стоит сунуть нос в этот треклятый магазинишко!" - проворчал я про себя, оглядываясь в поисках путей к отступлению. В конце ряда, в секции яиц наблюдалась тетушка Сисси Бейли: она открывала картонки, проверяя, нет ли битых. Туда мне идти не хотелось: ее старый пес на днях скончался в клинике от почечной недостаточности. С противоположного конца к молочному отделу целеустремленно двигались несколько моих клиентов; кое-кто беззвучно шевелил губами, явно репетируя вопросы, заготовленные для целителя их любимцев. Однако всякий раз, как Карни Сэм во всеуслышание возглашал: "ОКОЛЕЛА!", они на мгновение замирали на месте с открытыми ртами, склонив набок головы и словно размышляя про себя, а стоит ли вообще советоваться с ветеринаром-убийцей.

"Может, удастся спастись в обход", - подумал я, глядя на узкий проход между полкой с творогом и выставкой консервированной ветчины. Но едва я сделал шаг в том направлении, как Теодор Миллер, работающий на полставки мясник, попытался отрезать меня от желанного выхода. Вытирая жирные руки о некогда белый передник, он преградил мне путь к отступлению.