Снег выпал поздно. Женщины переживали, что озимые замёрзнут, а мужчины сидели как на иголках от неизвестности. И лишь старикам было всё равно. Жаркие летние дни, когда и для них работы хватало, прошли. Можно отлёживать бока на печи и в ус не дуть.

Ожидание тяготило. Матери старались лишний раз не встречаться взглядами с сыновьями, понимая, что один из них покинет деревню. Навсегда.

Кайл, как и многие молодые люди до него, был свято уверен, что раз он поймал зайца и принёс в жертву Скади. Уж она-то защитит. Но, стоило под вечер упасть первым маленьким снежинкам на землю, сразу же заволновался.

– Всё будет хорошо, – мать подошла и потрепала Кайла по тёмным волосам. – Первая зима всегда самая волнительная. Не думаю, что выберут тебя… Акке уже покинул нашу семью, вряд ли боги заберут у меня и второго сына.

– Спасибо, ма, – угрюмо ответил парнишка, наблюдая за тем, как из храма вышла жрица и стала бить в бубен, созывая всех мужчин от восемнадцати до двадцати шести в храм. – Но я бы предпочёл стать не пленником зимы, а…

– Женихом. Женихом зимы, – поправила его Исгер.

Отмахнувшись от матери, Кайл надел меховую куртку и вышел на улицу. Мороз приятно щипал за щёки. Встретившись взглядом со жрицей, он поспешил в храм. Чем скорее они начнут, тем скорее всё закончится.

Внутри здания, сложенного из огромных сосновых стволов, пахло можжевельником. Грубо вырубленные идолы взирали на вошедших со своего постамента. Казалось, что они всё видят. Кайл нашёл глазами тушку зайца у ног Скади и успокоился. Это, определённо, был именно его зверь.

Постепенно комната наполнялась юношами и мужчинами. Они нервно осматривались, переминались с ноги на ногу. Жрица вынесла в центр храма большую чашу, пересчитала присутствующих, коих набралось семнадцать человек, и опустила в чашу столько же шаров: шестнадцать чёрных и один белый. Сверху чашу накрыли другой, с дырой посередине.

– Кто первый узнает волю богов? – спросила жрица, отходя в сторону.

Смельчаков не было. Никто не хотел отправляться в чертоги Снежной Королевы. Почему-то казалось, что если тянуть время, то больше шансов остаться невредимым.

Не выдержав напряжения, Кайл решительно подошёл к ритуальной чаше и запустил туда руку. Поперебирал шарики и вытащил тот, который показался ему наиболее подходящим. Залихватски улыбнувшись, он раскрыл кулак…

На ладони покоился белоснежный шарик. По храму пронёсся вздох облегчения. Кто-то сочувственно похлопал Кайла по плечу. Но все неизменно отступали к двери. Нужно сообщить дома радостную весть.

Кайл с ненавистью смотрел то на белую, похожую на жемчужину, сферу, то на жрицу, то на жертвенного кролика. Он не понимал, почему так произошло. Где он допустил ошибку?

– Нет смысла злиться, – холодным голосом сказала жрица, убирая чашу в шкаф, когда они остались в храме одни.

– Я… – Кайл хотел бы сказать, что не злится. Но это было бы ложью. – Я не знаю, что мне дальше делать. У меня же невеста есть… в следующем году двадцать семь. Мы свадьбу хотели играть… Как она теперь без меня?

Голос юноши, наполненный болью, злостью и отчаянием, дрогнул. Он в растерянности посмотрел на жрицу в белоснежных одеяниях, ища поддержки.

– Она сама справится, – ответила служительница богов на незаданный вопрос.

– Но… мы уже были близки. А что, если…

– Если она носит ребёнка под сердцем, значит, она войдёт в твою семью и без твоего участия, Кайл. Если ей понадобится помощь, я расскажу обо всём твоему роду. При необходимости призову в свидетели богов. А тебе пора отправляться в путь.

– Но… куда мне идти?! – в ярости выкрикнул юноша, чувствуя, что последняя соломинка, способная его спасти, уходит на дно вместе с ним.

– Божественный жемчуг укажет путь. Брось его на землю и беги следом. Говорят, дворец Снежной Королевы не стоит на месте, а движется. Так что никто кроме избранного не сможет в него войти.

Повесив голову, Кайл пошёл домой. Коротко кивнув матери, принял из её рук тяжёлый мешок. Не выдержал, обнял, прижимая к себе. Уходить не хотелось.

– А что, если я не пойду? – задал он мучавший его вопрос.

– Мы все умрём. Весна не наступит, запасы еды кончатся. И тебе всё же придётся пойти. Но пострадает намного больше людей, – ответила мать, отводя взгляд в сторону. – Попрощайся с Уной. Она не должна остаться одна.

– Кстати, об Уне… – Кайл набрался смелости и посмотрел матери прямо в глаза. – Если… она будет на сносях. Знай, это мой ребёнок.

– Иди уже, – с трудом сдерживая слёзы, ответила мать.

Уна нашлась там, где и ожидал Кайл. В амбаре.

Стоило жениху появиться на пороге, как девушка бросилась ему на шею со слезами. Кайл обнял её, прижимая к себе и поглаживая по спине. Пожалуй, хуже неминуемой смерти было только это: прощание с теми, кто тебе дорог. Мертвецам легче, они не видят этой боли и отчаяния.

– Как я теперь без тебя? – всхлипывая, спросила Уна.

– Такая красавица как ты не останется одна, – отрезал Кайл. – Выйдешь за Вилмара. В этом же месяце, – подумав, юноша достал из кармана фибулу. – Вот, держи. Хотел на свадьбу подарить. Но не судьба. Живи дальше, Уна. Найди того, кто будет любить тебя, – не удержавшись, он погладил её по животу. – Если у нас будет сын… или дочь… расскажи им обо мне. Я буду любить их вечно.

Не слушая причитания уже бывшей невесты, Кайл вышел на улицу. С неба падали белоснежные хлопья, будь они неладны. Луны не разглядеть за грузными облаками, темень непроглядная. Бросив на землю жемчужину, юноша увидел, как от неё пошёл тёплый жёлтый свет. А потом она покатилась вперёд. Медленно, словно давая время опомниться. Стоило Кайлу сделать шаг, как волшебный проводник ускорился, уводя его прочь от деревни и от жизни, в которую теперь никогда не вернуться.

…очень надеялся на чудо, но вынужден отправляться в путь.

Снег, словно заколдованный, продолжал валить с неба. Маленькие колючие снежинки постепенно начали превращаться в огромные пушистые хлопья, шалями оседающие на ветвях деревьях, собирающиеся в комки на еловых лапах, чтобы скатиться на землю и заставить вздрогнуть незадачливого путника.

Кайл остановился, чтобы в последний раз посмотреть на родной дом. Как-то грустно было. В детстве он мечтал оказаться на месте счастливчика, героя, который обязательно всех спасёт, пусть и ценой собственной жизни. И, казалось бы, вот она, мечта, получи и радуйся, а на сердце тяжело и гадко. Хотелось обратиться в волка и завыть, тоскливо и печально. Вот только вой этот вряд ли что-то изменил бы. Уна больше не его…Она не сказала это, но Кайл всё понял. По взгляду, по тому, как изменились прикосновения. Она не будет ждать. Зачем?

Повернувшись к ближайшему дереву, Кайл в ярости ударил по нему кулаком. Почему-то даже расставание с матерью было не таким болезненным, как прощание с любимой. Эти её серые глаза, в которых медленно гасли огоньки надежды. И ведь она тоже ничего не могла изменить. Традиции на то и традиции, чтобы следовать им неукоснительно. Как говорила жрица: “Обычаи помогли предкам выжить. Не нужно ничего менять. Мы платим свою цену за весну для всего мира, в Траскане отдают жён драконам, в Вернанте приносят в жертву первого младенца. Так жили долгие и долгие годы. И так и будут жить!”

Хмыкнув, Кайл пошёл вперёд. Жрица действительно мудрая женщина. Вот только… почему бы не попытаться изменить судьбу? Что будет, если отойти в сторону и не последовать за огоньком? Пусть себе катится!

Разозлённый Кайл свернул влево и побрёл по нехоженым тропинкам. Пока снега было мало, и ноги не утопали в нём. Но вот ветки хлестали по лицу, норовя закинуть пригоршню свежевыпавшего снега за воротник.

Сложно сказать, долго ли блуждал Кайл по лесу. Луны не видно, светать, вроде бы, не начало, но замёрз он знатно. Даже думал повернуть назад, но через пару шагов понял, что следы замело, найти дорогу не получится.