Регина цокала языком, расспрашивала о зарплатах и ценах, и Миша, заскучав, засобирался и, попрощавшись, ушел, забрав стаканчики. Они, оседлав велосипеды, покатились дальше.

За городом они набрали скорость, и пальмы, которые он продолжал ловить боковым зрением, слились в какую-то зеленую стену. Наконец-то припекло. После прохладной ночи и морской свежести на них словно дохнуло жаром печи, прячущейся вдали. Встали, разделись. Таки лето, да! Он стянул термуху, отстегнул штанины: «Брюки превращаются…».

Проскочили, не задерживаясь, городок Рамла, с его двадцатисемиметровым минаретом и всей непростой историей. Он напрягся, вспоминая утренний рассказ-экскурс Алексея за завтраком. «Рамла» – песок по-арабски, в восьмом веке претендовал даже на столичное звание Палестины, хм… Ну, какая тут может быть столица? У крестоносцев был форпостом, потом отошел к Саладину, кажется. «А еще тут был Наполеон», – вдруг всплыло у него в голове. Он заоглядывался, прищурился на современные здания. Нет, никак не представляется здесь Наполеон. Чуть не въехал в бордюр, тормознул, выровнялся. «Мечтатель, мля…»

Фигурки участников маячили впереди, он поднажал, догнал на последнем светофоре. Вышли на трассу, и опять включились местные придорожные пальмы. «Как у нас тополя,» – подумал он. Алексей задал нормальный темп, не заставляющий его напрягаться, и он мысленно поблагодарил босса, привычно уже заняв свою нишу замыкающего. Темп и пальмы медитативно вогнали его в воспоминания о доме.

Он никогда не ездил и не ходил куда-то один, сколько помнил себя, всегда был в роли мужа, отца, священника, руководителя похода. Всегда – или семья, или группа, которую он собирал, вел, вытирал носы. Сколько намотано километров по Сибири, сколько пройдено километров в тайге и перевалов в горах, а вот только сейчас пришла в голову эта простая мысль – взять рюкзак и махнуть куда-нибудь, просто так, самому. Ни за кого не отвечать, ни на кого не оглядываться, вот так, катить по дороге, бездумно щурясь на яркое не наше солнце и пропуская мимо себя пальмы. Цена вопроса? Да какая цена, когда вот так, две с половиной недели без вечного «должен», без прихожан, без подростков, за которыми глаз да глаз, без вечной роли папочки для всех. Кто он здесь? Один из шести, едущих по Израилю, Саша из Сибири…

Регина, правда, подсмотрела их с Богомилой диалог в группе в вайбере, насчет его прикида на аватарке. В аэропорту, перед стартом, подошла, смущенно улыбаясь, спросила: «А вы шо, правда священником служите? Непохож… Борода короткая, и вообще…» – «Регина, та ну шо вы таке кажете? – соскочил он тогда с темы. – И борода, и даже немного живот есть, все как положено. Но тут я не как священник, не волнуйтесь».

А как кто он здесь? Он даже еще ни разу не молился, не считая самолета. Как-то все затянуло его в круговерть похода, повлекло, расслабило. Может, и надо иногда?

Вошли в горку, скорость упала. Он слез с велосипеда, когда спидометр показал пять километров в час, повел тяжело груженый велосипед за руль. Какой смысл крутить педали, если движешься со скоростью пешехода? А так хоть можно сменить позу, поменять нагрузку на мышцы. Группа впереди двигалась на пониженной скорости, но немного быстрее его, делая километров семь. Ну и пусть их! Лоси, чего с них возьмешь?

С перевала катнул вниз, обогнал Фарковских, опасливо притормаживающую Богомилу, потом Регину, встал за спину Алексею. Тот обернулся, одарил улыбкой: «О кей?» «Оф кос!» – ответил он в такт.

Обедали в парке Неот Кдумим, огромном, полном народу. Нашли столики с лавочками. Алексей принялся ворожить над своей мультигорелкой, а он решил заправиться водой, да и туалет найти. Богомила вызвалась с ним. Пошли по дорожке, вверх, куда им указующе махнул сосредоточенный Алексей.

«Как ноги?» – спросила Богомила, и он удивился вопросу, автоматически глянув на свои ноги. Ноги как ноги, волосатые, жилистые. – «Нормально. А что?» – «Та ничого. Вы не парьтесь, раскатаетеся. Мне тоже тяжело за ними держаться, они все ребята раскатанные, вон какие. Лосики. А у вас сегодня коленки болеть будут». Она взглянула на него немного сверху, обожгла взглядом, и он впервые подумал: а какого цвета у нее глаза? Синие? Зеленые? Цвет плавал в них и не давался, он отвел взгляд. «Ладно», – только и нашел что сказать. Потом добавил: «Может, на «ты» уже перейдем? А то в одной команде педали крутим, а выкаем, как незнакомые». – «А мы шо, уже таки и знакомые? – блеснула она зубами. – Какие вы быстрые, Олександр Иванович!». Он засмеялся в ответ: «Та ну шо вы, Богомила Олегивна, та яки ж ми швидки? Мы ж не лосики раскатанные, скорее медведики сибирские!»

Болтая, дошли до туалета, набрали воду, пошли обратно. Там уже настаивался суп-харчо.

Чай решили не пить, запили бутерброды водой (минус одна палка колбасы, подумал он автоматически, укладывая еду обратно в рюкзак), и Алексей, развалившись на лавочке, рассказывал им про этот парк, а вернее – ландшафтный заказник, где еще с двадцатых годов прошлого века одна семья пыталась воссоздать парк библейских ландшафтов. «Теперь тут есть пруд Соломона, склон Песни Песней, лес, где, типа, течет молоко и мед, виноградники и всякое такое. Хотите прокатиться? Час еще есть, вещи можно скинуть, я поохраняю».

Они не хотели. Харчо и бутерброды сделали свое дело, тень от деревьев и лавочки манили больше.

«Так шо, Олексий Ивановичу, не хотите на склон Песни Песней взглянуть?» – подумал он голосом Богомилы и рассмеялся, лежа на скамейке. Сидевшая рядом Татьяна Фарковская оторвалась от планшета, взглянула на него и устало потерла лицо. «Работаете? Вай-фая же тут нет, как вы?» – «Да мы симку купили в аэропорту. Работаем. Бизнес – такое дело, руку держи на пульсе…» – «Я на сайт заглядывал к вам, – сказал он, садясь. – Только не очень понял суть, кроме как про похудение. Чем вы там занимаетесь?»

Она улыбнулась, усталая, когда-то красивая женщина за сорок, лицо ее, постоянно жесткое и волевое, расслабилось. «Да всем, Саша… ой, можно вас так?» – «Да, конечно! Можно и на ты, чего тут церемониться?» Она не возражала. «Лёню спросите… спроси, он все расскажет подробно». – «А? Чего меня спросить? – Леонид крабом подскочил откуда-то сбоку, заглянул в планшет Татьяне, потер ладони. – Про бизнес? Ну, это не бизнес, скорее, это больше, чем бизнес. Я работаю… как бы это выразить поточнее? Ну, в общем, психо…сексо…патолого…». – «Анатомом!» – ляпнула Богомила со своей лавки, и все, включая Леонида, рассмеялись. «Ну, почти. Хотя от меня, в отличие от патологоанатомов, все мои пациентки уходят очень даже живыми. Скажи, Танечка?» – «Да, женщины Лёню любят, – заулыбалась Татьяна. – Просто отбоя нету. И платят при этом неплохо». – «Да разве в деньгах счастье?» – приобнял Леонид жену за плечи, и все опять рассмеялись.

«Не пора ли нам пора?» – сказал Алексей и потянулся. Все зашевелилсь, стали собираться.

Прошли парк-заказник насквозь, не разбирая, что тут где сочится медом и молоком, выскочили на трассу. Вскоре показался город, похожий на гигантскую черепаху с двумя головами-небоскребами. Алексей остановился, дождался всех. «Город Модиин, – сказал он. – Точнее – Модиин-Маккабим-Реут. Город практически новый, выстроенный тут с нуля» – «Ну, это видно, – сказал Леонид, разминая поясницу. – Вон, какой он монолитный и единообразный». – «Говорят, – продолжил Алексей, – его построили по предварительному плану в виде спирали. Тут посуше, чем в Тель-Авиве, пустыня рядом». – «А чего это там на каждом этаже за балконы такие огромные? – прищурилась Регина. – Причем, везде, в каждом доме. А, Алексей?» – «О! – Алексей засмеялся. – У евреев есть традиция на один из праздников жить в палатке. Ну, в память выхода из Египта. Для этого нужно взять все нужные вещи и поселиться вне дома, сделав себе шалаш или палатку. Вот, когда строили этот город, решили всем облегчить жизнь и к каждой квартире придумали такие рекреации. Теперь можно далеко от дома не уходить и обряд соблюсти, построив все, что нужно на балконе» – «Хитро! – залучилась улыбкой Регина. – Вот жеж жиды, хитрые какие!»