Гранин спрашивает Косыгина: «А что, Сталин интересовался, как, кто, с кем и почему встречается?» И тут Косыгин ударяет кулаком по столу:
«Не вам судить о Сталине».
В 51-м году Вознесенский и Попков, с которыми Косыгин смотрел кино в 42-м году, а также его бывший коллега по Ленинграду, а в 51-м секретарь ЦК ВКП (б) Кузнецов, а также председатель Совмина РСФСР Родионов и второй секретарь Ленинградского горкома Капустин будут расстреляны по так называемому «ленинградскому делу», которое идет в череде сталинских послевоенных репрессий. Под пытками арестованные по «ленинградскому делу» дают показания на Косыгина. Косыгину, как и другим членам Политбюро, каждый день кладут на стол копии допросов. Косыгин каждый раз пишет обстоятельные письма Сталину. Усугубляет дело то, что Косыгин по линии жены приходится дальним родственником Кузнецову.
Жена Косыгина Клавдия Андреевна после ареста Кузнецова скажет дочери: «Случилась большая гадость – Алексея Александровича арестовали». Косыгин скажет мужу дочери: «Знаешь что, давай соберем, что у нас есть. И выбросим. Всякое может быть». Косыгин имеет в виду два пистолета, которые были в доме. Под видом рыбалки на даче Косыгин с зятем сядут в лодку и утопят оружие.
В 52-м, следующем после «ленинградского дела» году, Косыгина выводят из членов Политбюро. Его избирают только кандидатом в члены Президиума ЦК, который заменил собой Политбюро.
Однако вскоре на одном из совещаний к Косыгину подходит Сталин и произносит: «Ну, как ты, Косыга? Ничего. Ничего, еще поработаешь».
Сталинский ближний круг относится к Косыгину с ревнивым злопамятством. В 47-м Косыгин в какой-то момент оказался в особой зоне сталинского внимания. В 47-м в газетах – фотографии: Сталин и Косыгин с офицерами и матросами крейсера «Молотов». Жена Косыгина скажет тогда ему: «Знаешь, они тебе этого приближения не простят». Тогда же, в 47-м, Сталин доверил Косыгину разработку и проведение денежной реформы. Косыгин эффективен, безусловно предан. Создается ощущение, что Сталин обкатывает Косыгина неспроста. Может быть, Сталин видит в нем будущего премьера.
Косыгин тверд, занят делом без интриги, но и без сантиментов.
В апреле 46-го министр электростанций Жимерин докладывает Косыгину, что «организация зон лагерей на строительстве электростанций задерживается из-за отсутствия колючей проволоки».
Министр просит зампреда правительства дать указание Главному управлению инженерных войск отпустить Главгидроэнергострою 100 тонн колючей проволоки. Проволока для лагерей по косыгинскому указанию отпущена. Через три месяца министр Жимерин обращается к Косыгину с просьбой оказать содействие в увеличении численности заключенных, т. е. рабсилы для строительства.
На записке министра Косыгин ставит резолюцию: «Министру внутренних дел т. Круглову. Прошу вас учесть просьбу т. Жимерина в части увеличения рабочей силы и по возможности удовлетворить. Второй агрегат Нижне-Свирской гидроэлектростанции необходимо пустить в эксплуатацию в установленный срок».
И вот так организованная экономика переходит по наследству к Косыгину после смерти Сталина и после отставки Хрущева. При Брежневе Косыгин становится премьер-министром.
Косыгин как глава правительства в полном объеме пожинает плоды сталинской экономической системы.
Индустриализация не ставила своей задачей и не дала развития промышленности во всем комплексе. Только тяжелая промышленность. Главное – военная промышленность. Главный инструмент индустриализации – принуждение. Политическая система обеспечивает это принуждение в форме дарового труда заключенных и в форме повсеместных уравнительно низких зарплат для тех, кто на свободе. Эта система принуждения позволяет государству оставлять в своем распоряжении максимальную часть заработанного народного дохода. Эти средства идут на закупку за границей оборудования для военно-промышленного комплекса. Но их недостаточно. Параллельно идет раскулачивание и коллективизация в деревне. Раскулачивание – источник даровой рабочей силы. Коллективизация – удобный способ принудительного изъятия зерна и рабочей силы. Зерно идет на экспорт. Люди из деревни – на гулаговские стройки. Спровоцированный изъятием зерна голод не останавливает разграбление деревни. Нищие колхозы не в состоянии прокормить города и стройки. Страна живет по карточкам. Но индустриализация продолжается. Массовый террор и бодрая пропагандистская установка на скорую победоносную войну не оставляют сомнений в правильности курса. Культ Сталина намертво скрепляет эту экономическую конструкцию. Если отвлечься от варварских способов индустриализации, если забыть о том, что населению дают совсем мало, а государство берет так много, как и в условиях военного положения, то цифры экономического роста действительно поражают. По официальным статистическим данным, экономический рост за 38-40-й годы – 16,8 % в год. По более реалистическим подсчетам – 10 % в год, что также очень много.
Картину достижений сталинской экономики завершает советская атомная бомба. Черчиллю даже припишут никогда им не произносимую фразу: «Сталин взял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». Ни одна строка Пушкина не будет усвоена, впитана массовым сознанием так, так как этот тезис. Между тем для советской экономики он звучит сомнительным комплиментом. Бомбой сыт не будешь. Бомба-то есть, а пахать смысла нет. Не говоря уже о том, чтобы черпать ресурсы в сельском хозяйстве, торговать ими и вкладываться в промышленность. Источник варварской индустриализации исчерпан. За мировой научно-технической революцией катастрофически не поспеваем. Все, что есть, по-прежнему сосредоточено в военно-промышленном комплексе.
К тому же, как только Сталин умирает, начинается исход людей из деревни в город. В 65-м году у нас в деревне людей вдвое меньше, чем в 29-м, до коллективизации, когда Россия еще была с сохой. Колхозы убыточны. При Сталине о дотациях сельскому хозяйству вообще речи не было. Все шло в ВПК. Теперь и рады бы дотировать, да нечем. Приходится поднимать цены на продукты. Массовое недовольство выплескивается наружу. Экономика, отстроенная Сталиным, создает угрозу самому режиму.
Экономическая наука и исторический опыт говорят о том, что изъятие и отправка материальных и людских ресурсов из деревни в город обеспечивает экономический рост в тяжелой промышленности не более чем в течение 40 лет. Дальше следует расплата. Начинается неминуемый спад.
Вот такую экономику и получает в наследство премьер Косыгин.
Сельское хозяйство было экономическим приоритетом хрущевского правления. Однако, несмотря на постоянное пристальное внимание первого лица, результатов нет. Сын Хрущева Сергей вспоминает: «Отец не понимал, что же он делает не так. Нервничал, сердился, бранился. Возможно, где-то в глубине души, в подсознании, он начинал понимать, что проблема – в самой системе, однако изменить своим убеждениям не мог».
В 63-м в Кремле всерьез обдумывают введение продуктовых карточек. Советская экономика делает опасной политическую ситуацию в СССР. Косыгин поддерживает идею смещения Хрущева. Брежнев обсуждает этот вопрос с Косыгиным еще в феврале 64-го, за восемь месяцев до того, как Хрущев был отправлен в отставку. Вспоминает внук Косыгина Алексей: «Хорошо помню, как к деду на дачу в Архангельское приехали Брежнев с женой. После ужина бабушка с Викторией Петровной остались пить чай в гостиной, а дед с Леонидом Ильичом отправились на прогулку. Думаю, что тогда и был впервые поставлен перед дедом этот вопрос». Именно Косыгин перед переворотом проводит разговор с министром обороны Малиновским и заручается его поддержкой.
Косыгин выступает на Президиуме ЦК. Косыгин говорит: «При решении вопроса о Н. С. Хрущеве полумерами ограничиться нельзя». Косыгин обращается к Хрущеву:
«Вы, видимо, с нами не согласитесь. Но вас нужно освободить от всех постов».
Косыгин заявляет, что надо разделить посты Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совмина, которые совмещал Хрущев. В этот же день на Пленуме ЦК Первым секретарем избран Брежнев, Косыгин становится Председателем Совета Министров СССР.
