Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Настойчивость Жоры - они перешли на "ты" после нескольких совместных попоек - укрепила Игоря в мыслях о нечистой сделке. Он был совсем не прочь проникнуть в настоящие планы своего нового дружка и даже предпринимал что-то в этом направлении, расспрашивал, но Жора, или, как он его иногда называл, Джордж, не поддавался. "Ну и черт с тобой", - отступился тогда Игорь. Он был занят сколачиванием своей первой тысячи, которую тайком, от жены собирал из "левых" рублевок и трешек, и чужие секреты интересовали его постольку поскольку.

Со временем как-то само собой между ними стало считаться, что у Волонтира есть свой хитрый интерес в обмене, какая-то своя выгода. Сам он на эту тему не распространялся, но Игорю говорить не мешал, ему вроде даже нравилось слушать его треп о Щетинниковой.

Так повелось, что раз, а то и два в неделю они посиживали в волонтировской мазанке, ни о чем особенно не говоря, но и не скучая. Игоря устраивало новое, вскоре перешедшее в привязанность знакомство, тем более - и это немаловажно - что в большинстве случаев спиртным угощал сосед.

Привычка рождает доверие. Постепенно - на это ушли месяцы - Игорь многое рассказал о себе, и Волонтир, в свою очередь, стал откровеннее. Но прошло еще много времени, прежде чем Игорь понял все до конца. А пока "Джордж" сначала скупо и урывками, потом все подробнее говорил о своей жизни, о том, как в двадцатых годах его раскулаченные родители навсегда сгинули, уехав куда-то в Сибирь, как жили они со старшим братом на окраине, как собирались у них вечерами какие-то подозрительные типы, пили самогонку, играли в карты, делили барахло, а в сороковом брат устроился работать дворником, и они перебрались во флигель, откуда год спустя Дмитрия призвали в армию...

Однажды - это было уже совсем недавно, в ноябре, - разомлев от выпитого, Волонтир рассказал, как мальчишкой, оставшись в оккупированном городе, трусил, спасаясь от бомбежек в подвале дома, как в июле сорок второго после жестоких боев и вселяющих ужас артналетов в разрушенный город на мотоциклах и пятнистых танках ворвались немцы, а вместе с ними его брат Дмитрий, служивший в зондеркоманде.

- Так он предатель, изменник Родины? - поразился Игорь, впервые услышав эту историю.

- Идиот! - рассердился Волонтир. - Ты что ж думаешь, предателями рождаются, в роддоме их метят: этот героем будет, а этот предателем? Дмитрий свое получил. Расстреляли его по приговору трибунала. Думаешь, хотел он этого? Глуп ты, парень, жизни еще не нюхал настоящей. Повернулась фортуна задом - вот и пошел служить. Не по своей воле - заставили: не ты убьешь, так тебя прихлопнут. Разговор у немцев короткий был...

Игорь слушал вполуха, удивляясь и довольно слабо представляя, как могло случиться, что находившийся перед ним не старый еще мужик, оказывается, самолично видел то, что ему было знакомо только из книжек и кино: видел живых гитлеровцев, жил под одной крышей с братом-изменником, а теперь, спустя много лет, т о т ж е с а м ы й человек, взяв в гастрономе пол-литра и накачавшись, расселся на диване, спокойно разглагольствует об этом, и он, Игорь, пьет с ним, называет Джорджем. Уму непостижимо!

- Время такое было, - не унимался задетый за живое Волонтир. - Это сейчас все умные стали да волевые. Ты вот думаешь, из тебя непременно Александр Матросов вышел бы, случись что? А я так разумею: жидковат ты для этого в кости, парень...

- Но-но, полегче! - возмутился Игорь, и разговор на этом оборвался.

Допив бутылку, разошлись.

В течение последующих нескольких дней он то и дело возвращался к словам Волонтира, хотел даже порвать с ним, не здороваться при встречах, но острота ситуации сгладилась, потускнели новизна и необычность узнанного. Да и в чем, собственно, Жора виноват? Брата судили и расстреляли, а его-то не привлекли, не тронули, следовательно, ничего опасного в знакомстве с ним нет. К тому же возникла какая-то нужда в нем кажется, Тане пришла блажь полакомиться бананом, а на овощебазе они были, - и отношения возобновились.

Позже они не раз и уже безболезненно возвращались к этой скользкой теме. Встречались часто, почти каждый день; вышло так, что не развела, а, наоборот, вмертвую соединила их история, рассказанная Волонтиром. Игорь будто чувствовал, что за сказанным стоит еще что-то очень важное, важное для него лично. Жора упорно проповедовал свои взгляды, сводившиеся к примитивной формуле: пятерка всегда была и есть лучше трояка.

- Жизнь одна, - философствовал он, - и, если повезет, выжимай из нее все, что можешь.

- Не много же ты из нее выжал, - поддевал его Игорь.

- Мой день еще не пришел, - многозначительно отвечал Волонтир.

Намеки на какие-то не осуществленные пока возможности, на имеющийся в запасе шанс разжигали любопытство Игоря, будили фантазию, придавали смысл и какое-то особое значение их отношениям. Он и не заметил, как постепенно "Джордж" занял в его жизни чуть ли не первое после Тани место...

Чего бы он ни отдал сейчас, чтобы вернуть те дни: ушел бы, забыл, вычеркнул, как кошмарный сон. Откуда он взялся на его голову, этот потомок раскулаченного мельника?! Откуда, будь он трижды проклят!

- Красильников, очнитесь...

Игорь вздрогнул.

- Вы что, не слышите? Почему не отвечаете? - громко спросил следователь.

- Простите, я задумался и не расслышал вопроса.

- От какого места вы тащили Волонтира к дивану?

- От какого... от какого места, - медленно приходя в себя, повторил он за следователем и встал со стула. - Потерпевший стоял в проходе между комнатой и кухней. Я заметил, что ему стало плохо...

- Как вы это определили?

"Как, как! - раздраженно подумал он. - От такого количества спиртного другой свалился бы с ног еще до двенадцати! Фактически он выпил не меньше чем полторы бутылки, да еще и на работе приложился, не иначе..."

- Он зашатался, оперся спиной о косяк двери и начал сползать на пол.

- Что сделали вы?

- Подхватил его и повел к дивану.

- Положили, а дальше? Георгий Васильевич говорил вам что-нибудь?

"Говорил! Конечно, говорил, а то как же! Может, вам стенограмму представить, гражданин следователь?"

58
{"b":"66772","o":1}