Михаил Гронас Краткая история внимания Памяти Григория Дашевского «лети меня свет…» лети меня свет теням ответ и ветра ветошь за окном забывают как будет утро и я подсказываю первую букву ни на да ни на не ни на и непохоже мироздание ни на бы, ни на будто снова в комнате я никак не вспомню те слова которыми там за шторами я сотворил утро «Небо, на небе еще одно небо…» Небо, на небе еще одно небо, И небо над ним. Глядя на них, и я становлюсь не одним. Не одним, так другим. Не все ли равно, двойное дно надо мною Или оно одно? Заперт и заперт. Непонятно, где Восток, где запад, Какой поклониться звезде. Выслушать изволь, Сколь бестолков Я, бредущий вдоль Перистых облаков. И заведи меня за Ширму заката, сестра, Куда закатилась слеза. 1. «Ходить ходить выхаживать…» Ходить ходить выхаживать Самого ходящего Чтобы оставалось только Самоё хождение Пятна и следы оставлять Следы и пятна И за все цепляться Обо все тереться Наконец стереться На стене последнего дома Написать исчезающим пальцем: Существование – чрезмерно 2. «Все движения, звуки вокруг и через…» Все движения, звуки вокруг и через Открывают грудную клетку и череп, И сознание – стекловидное тело — Выкатывается за пределы тела. Но почти не заметив пропажи поклажи, Ты растешь над собой, как прибой на безлюдном пляже, И на мутную воду садятся безутешные чайки Для минутного отдыха от пустоты и отчаяния. 3. «Вот и огонь прошел стороной…» Вот и огонь прошел стороной И глубина оказалась пустой Голубь с оторванной головой Сел на ладонь и ко мне обратился: Лучше бы ты не родился, живой Ну а если родился То вой на луну Я стою и смотрю на сны Мимо меня проходит огонь Тыльная сторона ладони луны Тянется к моему кадыку «дом обесточен мир не светел подними листочек с полу…» дом обесточен мир не светел подними листочек с полу напиши кому позвонить в случае ночи и положи так чтобы я заметил я ведь никаких передач не слушаю и не знаю что делать в этом случае говорят что самое лучшее спать лечь так ли? извини что я тебя этим мучаю беспокою и все такое… «Мы стояли в очереди за…» Мы стояли в очереди за Молоком в криницах И держали очи и глаза Глубоко в глазницах. Что же происходит, небеса? Почему не кожа, а бумага, Почему не целовать, а жечь, И когда прольется ваша влага? Ну-ка отвечай, родная речь! Вечно отвечай, автоответчик, Говори со мной, ори со мной, Пустоты разметчик, тьмы разведчик, В голове сидящий человечек, Перегной коробки черепной. «войдя в зрачки теки теки по руслу их реки до устья…» войдя в зрачки теки теки по руслу их реки до устья раз в год приснись развод ресниц над грустью этих вод я есть я вот я здесь – на дне твоих излучин светла вода широк поток беззвучен развод ресниц раз в год приснись потом когда-нибудь «Слышишь ли разговор…» Слышишь ли разговор Выше гор, ниже нор, ближе пор? Это шепчутся валуны, что их ночи и дни сочтены, Или провод дрожит в окоеме, Или овод жужжит о своем, Или мчит дорогою мимо И мычит круторогая Ио О старении, смерти И о Растворении в свете луны. «иногда это тело…» иногда это тело касалось другого какого-то тела так что сверху казалось что у них это общее тело по ночам это тело вертелось пыталось себя наизнанку вывернуть но пустотелость все равно никуда не девалась а потом это тело дрожало в смятении и в темноте и закон тяготения продолжал над ним тяготеть сжаты пальцами крепкими неизвестно кого его атомы с клетками собирались в сверхплотный комок и становились горошиной проросшим зерном божества случайно заброшенным в чернозем вещества |
