В общем, я не спешил с признаниями, хотя и переживал за нас. Я-то точно Даню люблю. Он же первым делом решил просветить меня, что там за угроза была. Мы расположились на его кровати. Как были в одежде, так и свалились на нее. Данияр меня прижал к себе и начал повествование.

— Это еще издревле повелось, — начал он. — Глава рода непререкаемый авторитет. Ему подчиняются все. Никто не вправе возражать.

— Рабство какое-то, — не удержался я.

— Не… ты не поймешь, ты не родовой. Мы семья. Одна большая семья. Помнишь, как быстро прислали адвоката, когда нас в полицию привезли? Потому что я просил защиту. Случись какая-то серьезная ситуация, мне помогут бояре других родов, чтобы потом оказывать влияние на деда.

Из рассказа Данияра я понял, что из рода все же выходят, но это если отделяется ветвь. Не один человек, а группа со своими семьями. Хилковы сами когда-то были в роду Трутневых, но отделились. С такими «молодыми» родами не сразу начинают поддерживать отношения «старые» рода. Нужно заслужить уважение и, конечно, заработать деньги.

Про одиночек, вычеркнутых из рода, история совсем грустная. Чтобы не было прецедентов в других семьях, все рода поддержат тот, который изгнал недостойного. Здесь не только лишение денег, но всего остального.

— Даже мага никто не примет в род, — продолжал Данияр. — Работу если и найду, то самую низкооплачиваемую. В столицах мне запретят появляться. Бояре будут гонять с азартом, это чтобы своим непослушным отпрыскам неповадно было.

— Значит, у нас осталось только два месяца, чтобы побыть вместе, — прижался я к Дане.

— И эти два месяца мы будем вдвоем пахать за четверых на «Журавле» отца, — напомнил Данияр.

Про новую должность я уже позабыл. Хотел расспросить подробнее, но любимые губы отвлекли. Данияр начал снимать с меня одежду.

— Завтра вставать рано, — пояснил он свои действия и то, почему мы, не дождавшись ночи, занялись любовью.

Вообще-то больше целовались и ласкались. В личных комнатах у Данияра ничего не обнаружили из того, что нужно для секса.

— Было же, было… — поискал Данияр в ящиках. — Точно девки-служанки вытащили, пока мы на ужине были. Наверняка пришли постель перестелить и все презервативы умыкнули.

Я предложил сходить в душ и там, так сказать…

— Ты же не любишь, когда я кончаю в тебя без презерватива, — отмахнулся Даня. — Минет лучше сделаю.

Выпроводили из особняка нас в шесть часов утра и без завтрака. Предполагалось, что поедим в столовой при гараже.

— Отцовский «Журавль» в отдельном боксе, — просвещал меня Данияр, пока мы ехали в такси. — В случае срочных дел отец звонит, чтобы аэроплан перегнали сразу к особняку. В обычные дни пилот дежурит над владениями с девяти утра, чтобы по первому требованию лететь по делам. Но сегодня воскресенье. Отец отправится на аэроплане с визитом к кому-нибудь. Это будет около десяти часов, но времени все равно мало. Если вдруг замигает какая лампочка в салоне, то, считай, попали.

— Уверен, что такую заподлянку нам устроят, — ничуть не усомнился я.

Даню не выгонят, а насчет меня вопрос спорный. Могут перевести куда-то подальше. Или вообще уволить. С документом техника рода Хилковых нигде на работу не возьмут. В контракте все было прописано, и я согласился. Тогда мне казалось это не так важно, работу Хилковы гарантировали. Это выпускников общекняжеских учебных заведений принимают в любом месте. Мне же нужно держаться за то, что имею.

— Завтракать не будем, — торопился начать проверять работу «Журавля» Данияр. — Иначе не успеем. Давай я начну с хвоста. В первую очередь проверю амулеты туалета и освещения салона.

Я согласился со всем. Мы даже переодеваться к себе в общежитие не пошли. Одежду можно выкинуть, а вот опоздать с подачей аэроплана нельзя.

В комнате техников на стеллаже лежало несколько модуляторов. Я схватил два. Данияр целых три. Допуски на браслетах у нас имелись, и мы, уже ни на что не отвлекаясь, поспешили к летательному аппарату. Восхищаться этой моделью у меня времени не было, но отметил, что птичка шикарная.

Первым по инструкции проверяется амулет высоты. Я четко, как на экзамене, извлек его и вставил в модулятор. Прибор зафиксировал 27%. Не предел еще, но недели через три, а то и раньше, нужно менять. Вынул камень из ячейки, хотел вставить обратно и затормозил. По моим внутренним ощущениям магии в кристалле почти не было. Когда доставал, не прислушивался к своей магии, а тут точно распознал, что камень пустой. Не поверил. Вернул обратно в модулятор. Все верно 27%. Но сомнения у меня оставались.

Взял второй модулятор, проверил на нем. Проценты не изменились. Я успокоился и установил высотный амулет на место. Снял скоростной. Вначале внимательно прислушался к своим ощущениям. Фигня какая-то! Я бы оценил магию в камне процентов на пять. Такого быть не может! Кто оставит полусдохший амулет на аэроплане?

Модулятор снова показал двадцать семь процентов. Все верно. Амулеты меняли в одно время. Оттого и одинаковый показатель процентов. Следующие десять амулетов, влияющих на движение различных механизмов, я проверял также вдумчиво. В результате решил, что моя магия дала сбой. Но на выходе из кабины пилота я специально вскрыл нишу светового амулета. Вообще-то его положено проверять после амулетов тепла и подачи воздуха, но меня заинтересовал сбой собственной магии. По ощущениям в камне было около половины. Модулятор со мной согласился и выдал 52%.

Вот тут я разом вспотел и даже присел на корточки, сползая по стене. Мыслей в голове было много и разных.

— Даня, — позвонил я любимому, — можешь прийти ко мне?

— Сейчас, что случилось?

— Покажу, — сообщил я и отключился, судорожно придумывая объяснение.

И слава моему ангелу хранителю, что я сунулся в туалетную комнату для пилота. Там над зеркалом лампа индивидуального освещения тускло горела. Их редко меняют. Технику этот амулет проверять необязательно. Это даже не вторичный по важности объект. На малых летательных аппаратах такого изыска вообще нет.

Трясущимися руками я вынул индивидуальный амулет освещения зеркала и вставил в модулятор. 27% показал прибор.

Теперь меня затрясло всего. Прибежавший с хвоста аэроплана Данияр застал меня совершенно невменяемого.

— Елисей, что случилось? — кинулся он ко мне. — Звонить доктору?

Видимо, видок я имел такой неважный, что только к докторам. Еле взял себя в руки. Вставил обратно амулет освещения.

— Как ты думаешь, сколько здесь магии в процентах? — задал я вопрос.

— Елисей, у нас нет времени проверять третичные амулеты, — сурово ответил Данияр.

— Сколько процентов? — жестко повторил я.

— Он почти сдох, — ответил Даня.

Я вынул камень и переместил его в модулятор.

— Не может быть! — возмутился Даня.

Я повел его за собой. Первым делом достал амулет высоты, продемонстрировав двадцать семь процентов.

— И так на всех амулетах, кроме освещения. Там пятьдесят два.

— Модулятор сломан, — предположил Данияр и схватил второй. — Оба сломаны, — вскоре ответил он. — Нужно взять тот, которым я проверял.

— Это нормально, что в комнате техников лежали испорченные модуляторы? — притормозил я его. — Не стоит проверять твой модулятор. Звони Селивану Даниловичу и пригласи, чтобы приехал секретно. Я не знаю, что мы тут обнаружили, но лучше круг посвященных сузить.

Данияр позвонил главе СБ, попросил прибыть и принести с собой стандартный модулятор.

— Или нас погонят в шею, или ты прав, — нервно прохаживался по проходу Данияр, ожидая прибытия Селивана Даниловича.

Глава СБ особо счастливым не выглядел. Покосился на меня, но милостиво разрешил пояснить суть проблемы.

— Только напомню, что перед Игорем Буеславовичем я за вас заступаться не буду. Он уже довел до всех сведения, что вы оба в штрафниках. Помощи не ждите.

— Мы свою работу знаем, — огрызнулся Данияр и кивнул мне.

Я в очередной раз вынул амулет высоты, показал двадцать семь процентов и попросил тот модулятор, что принес мужчина. 0,5% выдал дисплей.