Вадим захохотал:
— Если только что придумал, цены тебе нет. Они поймут. А я подтвержу, что это действительно экспромт…
Все оказалось точно так, как и рассказывал Вадим, — и дом, и двери, и запоры, и старина в больших и светлых комнатах с высоченными потолками. Везде горели хрустальные люстры и бра, мягкие банкетки приглашали отдохнуть, а обстановка напоминала ту, что обожают снимать в кино про дворянское прошлое. Недоставало лишь пышных кринолинов. Однако их с успехом компенсировали не только смело открытые женские плечи, но и великолепные ноги, которые дерзко подчеркивали вызывающую, броскую красоту этих трех женщин. Естественно, все они были далеко уже не девушки, но и слово «бабы», как это мелькало в разговоре Вадима с Евгением, к ним абсолютно не подходило.
Адаптации как таковой не было. Мужчины вошли словно к себе домой…
Вот так и познакомился Женя Осетров с Аленой Воеводиной. И теперь, подходя к стоянке аэрофлотовского автобуса в сторону Москвы, подумал, что было бы очень неплохо прямо сегодня же увидеться с ней. Она, правда, собиралась куда-то уехать на недельку-другую, но, может, успела вернуться. Ладно, домой к ней звонить еще рано, а на службе — так они договорились — он не должен был ее беспокоить. Значит, до вечера?
Впрочем… Как там рассуждал киношный Штирлиц, заходя в приемную Мюллера? Тоже, кстати, очень киношного.
«— Дружище, спросите вашего шефа: какие будут указания? Он меня сразу примет или можно полчаса поспать?
— Я узнаю, — ответил Шольц и скрылся за дверью. Он отсутствовал минуты две. — На ваше усмотрение, — сказал он, возвратившись. — Шеф готов принять вас сейчас, а можно перенести разговор на вечер…
— Как вы мне посоветуете, так я и поступлю… Я боюсь, вечером он уйдет к руководству, и я буду ждать его до утра. Логично?
— Логично, — согласился Шольц.
— Значит, сейчас?
Шольц распахнул двери и сказал:
— Пожалуйста, штандартенфюрер…»
Хоть и липа чистой воды, а ведь текст-то полный блеск! Поскольку народ — не дурак и пустую болтовню растаскивать на поговорки не станет. Так, значит, все-таки сейчас?
И Евгений, устроившись в автобусе, достал свой мобильник. Домашний номер, набранный наудачу, ответил.
— Я слушаю, — раздался мягкий, обворожительный голос Алены.
— Здравствуйте, барышня. Рад, что вы уже дома.
— А! Господи, и ты вернулся… Звонишь с работы?
— Нет, еще на пути.
— Значит, ничего не знаешь? Или уже в курсе?
— А что я должен знать? — удивился Женя.
— Тогда езжай, — вздохнула Алена. — А потом позвони. Позже. Но я в любом случае рада тебя слышать…
«Странно, — подумал Осетров, услыхав короткие гудки и отключая мобильник. — Очень странно…»
Что-то словно кольнуло в сердце. И это было еще более непонятно, потому что о том, что у человека имеется такая штука, как сердце, он узнает, как правило, от врачей…
Поднявшись к себе, Осетров через секретаршу доложил начальнику о своем прибытии. Та спокойным голосом сказала, что сообщит, у шефа сейчас важный посетитель. Начальник Организационно-аналитического управления генерал Васнецов терпеть не мог, когда прерывали его беседу. Частенько приходилось ждать, и в этом не было ничего неординарного. Да и, как ни вслушивался Евгений в интонации строгой дамы, секретарши шефа, ничего необычного заметить не смог. На всякий случай закинул крючок:
— У нас все нормально? Без чепе?
— Михал Свиридыч введет вас, Евгений Сергеич, в курс дела, — вздохнула секретарша и отключилась.
Значит, все-таки что-то есть… Но откуда Алене знать об этом? Вопрос возник неожиданно и вдруг в буквальном смысле потряс своей невероятностью. И первая мысль — Рогожин может что-то знать. Ну а почему знает Алена? А вот и цепочка: Вадим — Танька — Алена.
Осетров набрал номер Вадима. После нескольких долгих гудков ответил совсем не его голос.
— Майор Машков слушает.
— Здравствуйте, Олег Николаевич, это Осетров. А Рогожина что, нет на месте?
— А вы разве не в курсе? — удивился Машков.
— Я только что вошел в свой кабинет.
— А-а, ну тогда понятно. — Олег помолчал и сказал: — Нету больше Вадима, Евгений Сергеевич. Неделю назад похоронили.
— То есть как? — не понял Осетров.
— Кремировали на Хованском.
— А что же случилось?!
— Тут сложный вопрос. Я, пожалуй, вам не отвечу. А вы вот что, вы у своего начальства поинтересуйтесь. Все материалы, которые были у Рогожина, переданы в ваше управление. Если нет дополнительных вопросов, извините, у меня на трубке другой разговор…
— Вот те на!.. — вслух произнес Евгений и положил свою трубку на место. В голове был полнейший сумбур.
Евгений снова набрал номер секретарши начальника:
— Полина Георгиевна, заранее извините, как сегодня складывается день у шефа? Он примет меня?
— А, Евгений Сергеевич? Я как раз собиралась звонить вам. Я доложила генералу о вашем прибытии. Он назначил вам на завтра, на девять утра. Пожалуйста, со всеми материалами по «Норду». А сегодня он, к сожалению, не сможет с вами поговорить, потому что уезжает. Так что располагайте своим временем.
— Благодарю, я прямо, как говорится, с корабля. Если что-то экстренное, мой мобильный включен.
«Так, — подумал он, — что будем делать в первую очередь?»
Он достал из сейфа свой телефонный справочник, нашел номер домашнего телефона Рогожина и стал звонить. Услышал усталый женский голос:
— Вас слушают.
— Извините, это подполковник Осетров. Я только что прибыл и не знал ничего о Вадиме… Вадиме Арсентьевиче. Могу ли я поговорить с его…
— Не стесняйтесь, вдовой, да? Это я. Меня зовут Нина Васильевна. Чем могу служить?
— Я не мог бы сегодня встретиться с вами, Нина Васильевна? Ну, скажем, где-нибудь в конце дня?
— Для чего?
— Я постараюсь объяснить при встрече, если позволите.
— Адрес знаете?
— Да.
— Приезжайте, — женщина продолжительно вздохнула, — к девяти. Устроит?
— Вполне. А меня зовут Евгений Сергеевич. Может, слышали?
— Уж и не помню, — сухо ответила вдова и положила трубку.
Он опять задумался. Откуда, из каких источников могла знать Алена о смерти Вадима? Ну, скажем, от Татьяны. А та? Что, жена сообщила любовнице? Не может быть. Таня на работу Вадиму звонила? А он что, сумасшедший — давать ей свой служебный телефон? Нет, совсем не то… И вдруг сообразил: а в чем дело? Надо просто позвонить Татьяне и подъехать. Какие сложности? Главное, чтоб была дома.
Она оказалась дома и, как послышалось Евгению, даже вроде бы обрадовалась его звонку. Заторопилась, прямо сейчас же приглашая его к себе. И выглядело это так, будто она с нетерпением ждала его возвращения. Опять же — почему? Ну, вероятно, Алена сказала ей, что он убыл в длительную командировку. Вот так теперь все и выстраивалось…
Странно, по Тане не было заметно, чтобы она очень уж сильно переживала смерть Вадима. В конце концов, кто он ей? Приятный знакомый, с которым ей было интересно. Знакомый, который, кстати, тоже частенько исчезал по долгу своей службы. Так что все их любовно-дружеские свидания свелись, может быть, к нескольким десяткам встреч, не более.
Таня была, как всегда, в форме. То есть в таком наряде, в котором и дома себя чувствуешь не очень стесненной, и при необходимости можно выйти в город, не переодеваясь специально. Короткая черная юбка, туго обтягивающая ее полноватые бедра, и темная шелковая кофточка, прикрывающая только высокую, вызывающе торчащую грудь, у нее есть какое-то мудреное название, Женя слышал, но забыл. Что-то вроде дамского лифчика, но немного больше размером.
Евгения всегда несколько смущала Танина манера здороваться. Она выпрямляла спину, приближалась и всем телом прикасалась к входящему — от колен до груди. Прижималась и лукаво поднимала горбоносенькое свое лицо с чуть раскосыми глазами и маленькими пухлыми, ярко накрашенными губами. Затем обычно следовал легкий, почти скользящий, ритуальный поцелуй. Здрасьте! Как мы по вас соскучились! Слишком получалось интимно — и грудь, прижимаясь, подрагивала, и живот словно призывал не стесняться.
