Но Бобби сказала мне, что открыла центр садовода тридцать лет назад, и сейчас полностью выдохлась (ее слова).

— Надо сделать перерыв, а ты единственная, на кого я могу положиться, кому могу доверить это место. Итак, мое время наступило. Если ты согласишься на повышение, у меня появится время для себя, — сказала она, и должна была признаться, поскольку она мне нравилась, несмотря на ее колючий нрав (или из-за этого), я хотела, чтобы у нее наконец появилось время для себя. Не говоря уже о постоянной зарплате.

Но она до сих пор никого не наняла на мои полставки. Так что, если я стану менеджером, это будет означать, что я должна научиться делать все, что делала Бобби, я не знала сферу ее деятельности, а также я должна буду найти кого-то еще и обучить этих людей. Не говоря уже о том, что была определенная причина, по которой Бобби не доверяла никому, кто работал с ней. Большинство служащих были хорошими, но для них это была просто работа, они были не такими, как я, они не любили садоводство и цветы так, как любила их я. Другие же, кто работал у Бобби, были сущей занозой в заднице, даже для меня и остальной команды, а теперь, если я соглашусь стать менеджером, мне придется присматривать за ними, мне не нравилась эта идея.

И в довершение ко всему, двор миссис Кузен, который я переделала и посадила растения, был просто великолепным. Миссис Кузен так его полюбила, что стала хвастаться и рассказывала обо мне всем своим друзьям. Теперь у меня в клиентах появились две ее подруги и соседка, которые тоже хотели, чтобы я поработала над их садом, высадив осенние цветы и посадив луковицы весенних растений, а затем еще раз приехала и посадила бы уже летние растения. Миссис Кузен тоже хотела, чтобы я облагородила ее сад на осень, весну и будущее лето.

И получается, что я работала от сорока пяти до пятидесяти часов в неделю и у меня была куча еще и другой работы. Деньги шли, что было хорошо, но это уже стало меньше походить на отличную работу. Потому что я чувствовала, что скоро при таком темпе, выгорю.

И, кроме того, что я собиралась делать дальше?

Раздумывала я, когда нажала на кнопку, чтобы включить поток кофе в свою чашку, а затем еще раз нажала, чтобы выключить.

Майк был готов перейти на следующий уровень. Я чувствовала это. Если я опять все испорчу, то потеряю его. Это я тоже знала. Он был хорошим парнем, но не был тем парнем, с которым можно играть в странные игры, и я не хотела оказаться женщиной, которая играла с мужчинами в странные игры. Он был уже на грани, и я чувствовала, что скоро его терпение кончится.

Сэм ушел. Погиб. И у меня не было никого, не было настолько близкого ко мне, даже в четырех часах езды.

В четырех часах езды находился Дэниел Харт. Он убил моего мужа и брата и думал, что даже убив для меня самых близких людей, может на что-то рассчитывать со мной. Но он все равно на что-то надеялся и рассчитывал, это я тоже знала. Я всего лишь не знала, как себя поведу или что буду делать, когда он начнет заявлять свои права. Выбор у меня был не большой — главное не опускать руки, не сойти с ума, лучше выследить его и выстрелить ему в голову. Ни один из этих вариантов был не хорош для моих девочек (и для меня, если на то пошло).

Джо был джокером и приводил в бешенство. Я понятия не имела, что происходило в его голове, но знала, что ничего не будет. Также я понимала, что должна сказать ему о том, что думаю по поводу его заявления и сделать это как можно скорее.

С этой мыслью я сделала глоток кофе, посмотрела в окно в сторону его дома и замерла.

На его подъездной дорожке стоял огромный контейнер для габаритного мусора, и мужчина со старым ковром Джо шел от его дома к этому контейнеру, перекинув его на плече. Он подошел к контейнеру, снял свернутый ковер с плеча и бросил в контейнер, создав облако пыли.

Что за черт?

Я была так заворожена этим зрелищем, что подпрыгнула, когда зазвонил мой телефон, не глядя потянулась к нему, не отрывая глаз от окна, наблюдая за мужчиной, который возвращался в дом Джо.

— Алло?

— Вай, дорогая?

Мой взгляд упал на раковину.

— Беа, — прошептала я.

Мама Тима.

— О, милая, — прошептала Беа в ответ, и я поставила свою чашку с кофе и схватилась за столешницу.

Она услышала, как у меня перехватило дыхание.

— О, милая, — снова прошептала она, и я снова втянула носом воздух, на этот раз без заминки, она продолжила: — Мы с папой хотели приехать, но я не хотела встречаться с ней лицом к лицу. Папа сказал, что Сэм нас поймет, зная, как обстояли дела на самом деле, но мне было так плохо, я хотела увидеть тебя и девочек.

Я это понимала. Моя мать вела себя отвратительно с Беа и папой, как я называла отца Тима Гэри, потому что он отказывался отвечать на мои вопросы, если я обращалась к нему иначе. Моя мать вела себя настолько неуважительно и отвратительно по отношению ко мне, к Тиму и родителям Тима, я помнила это до сих пор, будто это было вчера.

Когда все пошло наперекосяк, и я узнала, что беременна, у нас состоялось то ужасное семейное собрание, где Беа и Гэри пытались уговорить моих родителей понять нас и найти способ помочь, моя мать была непреступной, ужасной сукой. Мать специально с сарказмом разговаривала с Беа, делая ударение на том, какой была сама Беа, отчего та чувствовала себя маленькой, ничтожной, никчемной. Мать была такой сукой, что почти ликовала, заставляя Беа чувствовать себя полным ничтожеством.

И во время разгара спора Гэри схватил Беа за руку, стащив ее с дивана моих родителей, наклонил голову к Тиму, который схватил меня за руку, и мы ушли, и это был последний раз, когда я видела их за три года. Они не пришли на мою свадьбу. Они не приехали в больницу, когда родились Кейт и Кира. Они пришли только по настоянию Сэма на день рождения Кейт, и все выглядело тогда тоже не очень красиво (так что потом два года мы опять не встречались).

Беа не могла этого забыть. Она сильно переживала ту сцену и вообще переживала за нас.

— Я понимаю, — ответила я ей.

— Я думала, что ты будешь... ты... все захотят с тобой пообщаться. Я хотела подождать до вечера, чтобы мы могли провести немного времени. Мы с папой приедем, останемся на выходные, хорошо?

Мое сердце подпрыгнуло и упало.

— О, Беа, девочки на озере. Я хотела, чтобы у них были веселые каникулы.

— Тогда в следующе выходные, — тут же ответила она.

Я молча кивнула.

— Да, мне бы хотелось, и девочки будут в восторге.

— Хорошо, — тихо ответила она, но потом заколебавшись, сказала, как бы между прочим: — звонила Пэм.

Вот черт!

Я подняла голову, и мои глаза увидели мужчину, выходящего с еще одним ковром из дома Джо.

— Беа… — начала я.

Она прервала меня.

— Сказала, что его зовут Джо.

— О Беа, все не так…

— Он ей понравился.

Вот черт!

Я сжала губы так сильно, что я промолчала. С другой стороны, я не знала, что сказать.

Но Беа продолжила:

— Сказала, что он очень хорошо ладит с твоими дочками. Что он большой мужчина, — сказала она, — с которым не стоит связываться.

— Беа, давай я…

Ее шепот прервал меня.

— Я рада, дорогая. — Я закрыла глаза, а она продолжила: — Папа и я волновались, поскольку ты там совсем одна. Мы понимаем, что ты бы не сказала нам, не стала бы нас беспокоить, если бы все продолжалось. То, что Пэм рассказала об этом Джо, ну, я и папа, мы оба рады.

Я молчала, потому что не знала, что ответить.

— Мы познакомимся с ним, когда приедем к тебе?

Нет, не познакомятся.

— Он часто уезжает из города, — сказала я, надеясь, что он уедет к тому времени, или же я сама куплю ему билет до Тимбукту, накачаю наркотиками и посажу в самолет, если он не соберется уехать.

— А как он присматривает за тобой и девочками, если уезжает из города? — спросила она, немного повысив голос, ей стало страшно.

— Через улицу живет парень, коп, очень похожий на Тима, хороший парень. Они по очереди присматривают за нами, — заверила я ее.