За дамбой, ограждавшей от разлива Вислы широкую приречную пойму, находились недавно назначенный командиром 3-го дивизиона майор Шалаев, разведчики Гнедин, Бочаров и радист Ковалев. Они соорудили плот и теперь вели наблюдение за противоположным берегом, ожидая приказа на переправу.

В наступающих сумерках берег в тумане почти не просматривался. Перед ними на фоне бледной полосы неба чернели контуры старинного Казимежского замка.

Когда окончательно стемнело, стрелковые подразделения дружно отчалили от берега. В этот момент севернее и южнее Казимежа, где был запланирован отвлекающий удар, завязалась перестрелка.

На перегруженных плотах и лодках, собранных со всего берега, стояли бойцы, располагались снаряды, минометы. Шалаев перебрался на заранее подготовленный небольшой плот, оттолкнулся шестом и поплыл вслед за разведчиками.

Он старался не отстать от других плотов и лодок. «Только бы достичь берега», — думал Шалаев, размашисто загребая шестом.

Разведчики причалили к берегу, когда первые группы закончили выгрузку. К счастью, противник ничем себя не проявлял. Бойцы развернулись цепью и молча двинулись вперед.

Еще находясь на левом берегу, Шалаев решил: если все будет удачно, он сразу обоснуется на высоте около замка. Однако с первых шагов понял, что до высоты добраться будет нелегко: место, где они высадились, представляло собой широченную заболоченную пойму.

Тяжело пришлось наступающим. Едва они достигли подножья высоты, как слева заработал вражеский пулемет. Выпустив две короткие очереди, он замолчал. В ответ ударили артиллерийские батареи, и сразу, поднявшись во весь рост, бросились вперед автоматчики. Гранатами, автоматным огнем наши бойцы выбили гитлеровцев и из этой траншеи.

Когда была захвачена первая траншея, Шалаев с радистом одолевали последние метры топкой поймы. Стараясь хоть чем-то помочь радисту, он взял его вещмешок и автомат. Наконец вся группа выбралась на твердую землю.

Впереди трещали автоматы, бой шел уже у замка. Из-за реки стреляли несколько батарей, справа и слева били минометы.

Шалаев знал, что до подхода главных сил переправившиеся через реку батальоны имеют ограниченную задачу: захватить и удержать небольшой плацдарм. А ему надо успеть оборудовать наблюдательный пункт, пока гитлеровцы не начали контратаковать.

Группа расположилась в отбитой у врага траншее. Майор Шалаев распорядился, чтобы радист налаживал связь, но тут из темноты вынырнул сержант Бочаров, доложил:

— Товарищ майор, замок свободен, давайте переберемся туда, обзор оттуда лучше, стены — во-о! Там артиллерийский капитан уже устраивается.

— Добро, — обрадовался Шалаев. — Веди, да быстрее!

К середине дня поспешно отошедший ночью противник стянул наличные силы, чтобы восстановить утраченные позиции.

В воздухе появился самолет-разведчик. Он около часа висел над переправившимися войсками, наблюдая за ними и одновременно корректируя огонь по наводимой понтонной переправе.

— Сколько же будет летать этот нахал! — злился начальник разведки лейтенант Антипов. — Управы на него нет.

А это что? — услышав рокот самолетов, спросил Шалаев. — Наши идут! Держись, «костыль», сейчас полетят твои кости!

Вражеский летчик либо поздно заметил наши «яки», либо понадеялся на «мессершмиттов», появившихся в воздухе, и начал уходить только тогда, когда два истребителя атаковали его. Вскоре, прошитый пулеметной очередью, он вспыхнул, а затем с воем устремился к земле, оставляя за собой шлейф дыма.

— Наконец-то убрали бандита, теперь и покурить можно, — усаживаясь на кирпичи, подытожил Бочаров, но в это время немцы начали артиллерийскую обработку плацдарма, и разведчики сразу забыли про «костыль».

Снаряды рвались и на переднем крае, и на высоте, и у переправы. Стены замка, изрядно разрушенные, все же надежно защищали наблюдателей. Внезапно вражеский снаряд влетел в окно, оглушительно грохнул разрыв, зал заволокло густой кирпичной пылью. Шалаева подбросило взрывной волной, и он, падая, успел заметить, как сверху сорвался и упал артиллерийский капитан, корректировавший огонь своей батареи.

Майор очнулся и попытался встать, но почувствовал тошноту. Кое-как сел, огляделся. К нему подбежал сержант Бочаров, дрогнувшим голосом произнес:

— А капитана-то убило…

Контратака гитлеровцев, последовавшая за артиллерийским налетом, захлебнулась. Три танка подорвались на минах, а два других были подбиты полковой артиллерией и горели за минным полем. Однако ясно было, что фашисты не смирятся с потерей такого важного рубежа, как Висла, и предпримут все, чтобы столкнуть наши малочисленные и слабые батальоны в реку.

Наблюдая за противником, Шалаев обратил внимание на громкие голоса внизу. Он глянул в отверстие в полу и увидел начальника связи лейтенанта Распутнего, отчитывавшего за что-то прибывшего с ним связиста.

«Хорошо, что появился Распутний, — подумал Шалаев, — сейчас узнаем, готова ли переправа через Вислу». Он окликнул лейтенанта. Тот отдал какое-то указание связисту и бегом направился в башню замка.

— Связь от огневых позиций, куда прибудут после переправы боевые машины, протянули, товарищ майор, — доложил Распутний.

— Ладно, здесь все ясно. Докладывайте, как там с переправой, — велел Шалаев. — Дивизион на плацдарм надо перебрасывать.

— Обстановка там, можно сказать, нормальная. Правда, мешает фашист работать нашим понтонерам.

— Это все я и сам вижу, — нетерпеливо ответил Шалаев. — Я спрашиваю, как идут дела на том берегу?

— Как только мост наведут, танки сразу же начнут переправу. Я их за дамбой видел. Пехота подходит, — начал докладывать Распутний.

— Все понятно, — перебил его Шалаев. — Помните главное: чтобы постоянно связь была, лейтенант! Нам еще не один удар отбивать здесь придется.

Новый удар гитлеровцы нанесли несколько позже, чем его ожидали обороняющиеся. Вначале несколько «юнкерсов» расчетливо сбросили свой груз на район переправы. Сразу же заработала артиллерия.

— Кажется, начинается, — заметил Антипов.

На этот раз противник изменил тактику, удары наносились сразу с трех направлений с целью рассечь плацдарм на отдельные участки.

— Все у них по шаблону, товарищ майор, — продолжая наблюдать, сказал Антипов. — Не могут они от своих канонов ни на шаг. Танки, пехота — вот и весь их арсенал.

— Арсенал-то неплохой, — возразил Распутний. — Вон как обложили нас, со всех сторон жмут.

Шалаев сердито посмотрел на обоих, и они замолчали. Он понимал всю сложность обстановки, уязвимость обороняющихся и их временную слабость в сравнении с противником и старался успокоить себя тем, что скоро придут другие силы, и тогда начнется борьба за дальнейшее расширение плацдарма; а пока надо держаться из последних сил, как было приказано, чего бы это ни стоило.

«Всем трудно на войне, — думал он, — но всегда труднее идти первым. Вот и на этом клочке земли еще долго придется стоять тем, кто переправился и ведет здесь бой».

И все же реальная действительность отодвигала на второй план все эти молниеносно проносящиеся в голове раздумья, нужно было принимать решения и твердо проводить их в жизнь. Плацдарм все больше и больше затягивался дымом разрывов. Казалось, на нем нет живого места и никто не способен оказать сопротивление развернувшему силы противнику. Но когда вражеская пехота и танки стали накапливаться на рубеже атаки, плацдарм ожил, выставив мощный заградительный огонь перед передним краем обороны. И все же, используя свое превосходство, противник начал теснить оборонявшихся. Шалаев понял, что наступило его время. Перехватив трубку у Распутнего, он скомандовал:

— Дивизион, залпом — огонь!

Отдав приказ, он не сразу понял, что произошло: почему-то снаряды стали рваться не там, куда по его приказу должен был вести огонь дивизион, а где-то на соседнем участке. Но когда загрохотали разрывы, накрыв намеченную цель, ему стало ясно, что одновременно вели огонь и два других дивизиона полка и их совместный удар нанес врагу ощутимый урон. Горели вражеские танки, уцелевшие повернули назад, а вслед за ними стала отползать и пехота, по которой продолжали вести огонь полковая артиллерия, минометы и орудия из-за Вислы. Особенно обрадовали Шалаева невесть откуда появившиеся три тридцатьчетверки, пронесшиеся мимо замка к переднему краю.