2017 г.

Женщина открыла чуть помутневшие от времени, но еще живые и красивые глаза. За эти невероятные глаза ее даже звали играть в театре, потом – быть натурщицей… Но она отказывалась. Тогда казалось, что в жизни достаточно всего – чувств, эмоций. А теперь было ощущение, что эта жизнь как-то незаметно прошла мимо.

За окном едва брезжил рассвет… Опять она задремала в кресле с газетой. Взгляд упал на первую, уже давно пожелтевшую, полосу «Красной звезды»¹. Почтальон всякий раз удивлялся, что она выписывала военную прессу. Хотя, скорее всего, это был просто повод подольше с ней поговорить. Что уж скромничать – она всегда чувствовала на себе восхищенные взгляды. Но держалась достойно. На публике никогда не позволяла себе ничего большего, чем улыбка. Ни скандалов с повышением голоса, ни выяснения отношений, ни истерик с заламыванием рук. Даже когда умер муж. Всегда спокойная и снисходительная, будто королева, – с подчиненными, и мягкая сдержанная хозяйка – дома. Никакого кокетства и прочих дешевых женских приемов в отношении мужчин. Настоящая богиня, стоящая выше мирской суеты. Но это не значит, что она была холодна и безчувственна. Ее шарм не оставлял равнодушными представителей сильного пола, всегда ищущих ее внимания, желающих если не покорить эту недосягаемую женщину, то хотя бы поймать взгляд…

Да, она вела не самую праведную жизнь. Предавала, убила человека… Но и любила. Любила до безумия, так, что душу готова была за него продать. Воспоминания о былом унесли ее в тот вечер, когда она впервые увидела его… Женщина снова взяла дрожащими руками газету. С нечеткой, плохо пропечатанной фотографии на нее смотрел довольно молодой мужчина. Спокойная открытая улыбка, до боли знакомый прищур светлых очей. Он, кажется, совсем не менялся. Наверное, и ушел вот таким же… «В моей жизни это чудо, что я стал военным летчиком. Я, мальчик из далекой, но, конечно, милой сердцу украинской деревни…», – в глаза бросились несколько строчек из интервью.

Сердце сдавило в этот раз сильнее, чем все предыдущие разы. И долго не отпускало. Быть может, и ее время подходит? Нужно найти валидол. С трудом поднялась, тяжело опираясь на подлокотники кресла. Очень старые, наверное, как она сама, деревянные половицы, поскрипывали от ее шагов.

2008 г.

Спускаясь по трапу самолета, он сразу увидел родителей. Ну конечно, мать не могла потерпеть некоторое время, пока он выйдет в зал прилета, и уговорила отца воспользоваться своими связями, чтобы подойти к самому трапу. Юноша чуть нахмурился. Это был высокий худощавый молодой человек, светловолосый, с приятными чертами лица. За стеклами очков в тонкой металлической оправе с покрытием под золото сияли серые глаза. Светлые брови то ли «домиком», то ли дугой делали выражение его лица наивно-грустным, как у Пьеро. Он был одет в пиджак и брюки серого цвета, и белую рубашку. Из багажа при нем был лишь небольшой черный чемодан на колесиках и коричневый кожаный портфель.

Мать держала в руках букет лилий. При виде сына в ее глазах блеснули слезы радости. Отец первым сделал шаг ему навстречу. Обняв молодого человека, он произнес:

– Добро пожаловать домой, Олег.

В машине всю дорогу от аэропорта домой мать, не умолкая, расспрашивала о самочувствии, последних событиях в Британии, еще о чем-то, хотя всего за день до приезда они разговаривали по Скайпу, и она прекрасно знала все, что происходило с ним за границей. Олег делал скидку на ее немного суетливый и навязчивый характер, и потому в который раз терпеливо пересказывал ей все.

Черный Форд Мондео, за рулем которого был отец Олега Эдуард Яковлевич Лалин, свернул на дорогу, ведущую к их дому.

Когда-то Эдуард Яковлевич окончил Санкт-Петербургский государственный университет гражданской авиации и был по специальности летчиком. Он еще с детства мечтал посвятить себя этой профессии, как его дед, Иван Лалин, военный летчик, на счету которого за четыре года, которые длилась Великая Отечественная война, было более пятисот боевых вылетов и сто шестьдесят семь сбитых самолетов противника. Маленькому Эдуарду бабушка Екатерина Степановна, появившаяся на свет в деревне под Смоленском и сама с двадцати лет летавшая на легендарном биплане У-2, часто рассказывала, как впервые встретила его деда. Она попала в госпиталь с легким ранением плеча, и однажды, выйдя из душного, пропитавшегося запахом лекарств, помещения на улицу подышать свежим воздухом, увидела, как молодой сероглазый летчик с забинтованной головой сидел на пеньке и читал Шолохова. Познакомившись тогда, второй раз они встретились только через три года в Берлине, где в мае 1945 года написали свои имена на стене Рейхстага. И больше не расставались сорок шесть лет, до самой смерти Ивана Алексеевича. Эдуарду тогда было уже почти тридцать, и дед очень гордился его успехами в летном деле.

Летчиком отец Олега все-таки стал, но уже прошло несколько лет, как он решил уйти из этой профессии, и сейчас Эдуард Лалин предприниматель. У него довольно процветающая фирма.

Мать Олега, Анна Ивановна, красивая женщина с синими глазами и каштановыми волосами, всегда уложенными в аккуратную прическу, была младше отца на четыре года. Она работала заведующей неврологическим отделением городской многопрофильной больницы.

…Задремавший Олег проснулся, когда машина остановилась у дома. Здесь прошло его детство. Блестящий черный рояль посреди огромного зала… Когда-то именно за ним мальчик час за часом репетировал концерты, симфонии, романсы всемирно известных композиторов. На миг ему захотелось вновь почувствовать себя ребенком – стеснительным и молчаливым пареньком, родители которого, заметив маленькую искру таланта, решили разжечь пламя – сделать из него известного пианиста. Теперь он и есть талантливый пианист-виртуоз, дипломант и лауреат многих конкурсов, гордость родного города, или просто сын богатых родителей, решивших реализовать свои мечты и слепить из своего ребенка идеал. И что будет, когда они узнают, что их мечта вот-вот рухнет, он не мог даже представить…

Семья расположилась на кожаных диванах в просторной гостиной. Внутри дома мало что изменилось после последнего приезда Олега. Интерьер комнаты был выполнен в кремовых и шоколадных тонах. Дополняли уютное убранство настоящий дровяной камин и шикарные французские шторы, попавшие в наше время из эпохи барокко. Такие шторы раньше украшали королевские банкетные залы и спальни аристократов.

Олег поднялся в свою комнату, чтобы переодеться с дороги. Он с самого утра чувствовал боль в висках. Видимо, влияла смена часовых поясов и невозможность полноценно выспаться. Он всегда тяжело переносил перелет. Проходя через светлый зал с огромными окнами, где стоял рояль, молодой человек подошел к инструменту и задумчиво провел рукой по крышке. Он не чувствовал радости от возвращения домой, и это его угнетало. Олег старался перебороть в себе нарастающее чувство раздражения, которое появлялось всегда, когда он видел, как старательно его родители стремятся продемонстрировать свой достаток и положение в обществе. Ему был чужд подобный снобизм. Он часто испытывал неловкость и даже стыд, когда видел, с каким усердием мать подражает аристократам, и стремится продемонстрировать свою сомнительную причастность к представителям элиты. Такая манера поведения не только у его родителей, но и у многих разбогатевших людей иногда забавляла Олега, а порой приводила его в бешенство. Он был убежден, что внутреннее благородство дается человеку от природы, а жалкие попытки подражать поведению высшего общества всегда выглядят смешно и неестественно. К сожалению, людей с претензией на принадлежность к высшим социальным слоям и искренне считающих себя интеллектуалами в последнее время появляется все больше и больше.

Оказавшись в своей комнате, молодой человек быстро принял душ, переоделся в джинсы и черную водолазку и спустился вниз. Ему предстоял непростой разговор с родителями, и затягивать с этим не стоило.