— Я не могу любить только потому, что якобы должна. Это неправильно. И если уж совсем начистоту, то если бы мы не видели будущего, то ты, Рей, и слова бы мне поперек не сказала про расставание с Мамору!
— Усаги! Опомнись! Что за чушь ты несешь?
— Чушь? Я несу чушь?! — Усаги еле сдерживалась, чтобы не перейти на крик. Все чувства что она испытала перед тем, как замкнуться, накрыли ее с головой, подобно снежной лавине. — Да ты хоть знаешь, каково мне было? Так я тебе расскажу!
— Я не уверена, что хочу это слушать. Ты сейчас не отдаешь себе отчета в том, что говоришь. Я не спорю, Сейя очень привлекателен, и к нему тянет как магнитом; но это же не значит, что из-за этой увлеченности надо рушить будущее.
— Нет. Рей. — Внезапно голос Усаги стал тяжелым и размеренно-стальным — в нем ясно чувствовалась суть принцессы Луны. — Ты выслушаешь меня. И не будешь перебивать. А если и после будешь думать, что ты вправе решать за меня, кого мне любить, а про кого забыть, то общаться я с тобой буду лишь, как ты сама того сегодня и хотела, как с сейлор воином.
— Хорошо. — сказала твердым голосом Рей и поудобнее уселась в кресле, закинув ногу на ногу. — Я внимательно тебя слушаю.
Усаги поведала ей о своих переживаниях после отлета старлайтов, о том, как к ней относился Мамору все это время — в общем, до последней капли излила подруге свою истерзанную душу.
Выслушав ее, Рей долго молчала, а потом наконец спросила:
— Почему? Почему ты молчала обо всем этом?
— По-моему, ты сама прекрасно знаешь ответ.
— Послушай, Усаги. Прости меня, ладно? Я была тебе плохой подругой.
— Все хорошо, Рей. Тебя тоже можно понять. — Усаги широко улыбнулась подруге. — Мир?
— Ну конечно! И еще раз, прости меня.
Еще какое-то время они сидели, общаясь на отстраненные темы, пока, взглянув на часы, Рей не обнаружила, что ей давно пора возвращаться в храм. Она попрощалась с Усаги и покинула клинику, теперь уже окончательно приняв ситуацию и решив больше не вмешиваться.
Чем лучше себя чувствовала Усаги, тем все более невыносимо ей было находиться в клинике. Дни тянулись, казалось, неимоверно долго. И вот за окнами уже был февраль. Первый концерт Трех Звезд она смотрела по телевизору, искренне сожалея, что не может присутствовать на нем лично.
На сцене Сейя был еще более неотразим, чем раньше. Его счастливый, полный чувств взгляд, обращенный в толпу зрителей, будто излучал некий теплый свет и проникал в самую душу, заставляя в полной мере ощутить все эмоции, что переполняли юношу.
Усаги чувствовала, что теперь он поет именно для нее, и от осознания этого в душе разливалось нежное, теплое чувство, дарящее покой и радость. Она была счастлива, по-настоящему и целиком. Теперь, когда он был рядом, ей больше ничего не было нужно — лишь быть рядом с ним и дарить ему всю свою любовь и нежность, что томились в ее душе в долгом ожидании их встречи, разрывая сердце на части.
И вот настал день выписки Усаги из клиники. Сейя сам лично забрал ее и привез в дом Цукино, где ее ждал небольшой сюрприз.
Всю дорогу до дома Усаги ерзала на пассажирском сидении в его машине, разглядывая все, что они проезжали по пути. За время, проведенное в четырех стенах, она жутко соскучилась по этим оживленным улицам, людям и природе. Хотелось наконец полной грудью вдохнуть свободу и радоваться каждому новому дню.
Когда они приехали, Сейя первым вышел из машины, а после помог Усаги. Они подошли к двери, и тут же дверь им открыла Икуко. Войдя в прихожую, Усаги изумилась количеству стоявшей там обуви, но сразу поняла, что происходит.
Едва войдя в гостиную, она увидела, что друзья решили устроить вечеринку в честь ее возвращения домой. Макото вместе с Икуко приготовили целую гору всяческой вкуснятины; Минако вместе с Ами и Рей украсили гостиную.
Через два часа Икуко подошла к дочери и сообщила, что они с папой и Шинго уезжают на несколько дней к родственникам. Ей было жаль, что приходиться оставлять Усаги одну в первый ее день дома, но обстоятельства диктовали свои условия. Оповестив дочь о том, что дом остается под ее присмотром, Икуко обняла Усаги и пошла к машине. А это означало, что после вечеринки убираться придется ей — но даже эта мысль не омрачила ей настроение.
Через полтора часа после отъезда родителей Ами позвонила мама, и она тоже ушла, а с ней ушел и Тайки, вызвавшись проводить девушку, чтобы побыть с ней наедине. Но все спокойно отнеслись к раннему уходу девушки, зная о том, какая Ами ответственная.
За это время Усаги успела заметить, что Харука и Мичиру пришли без Сецуны. Её это взволновало, и она решила выяснить причину.
— Харука, а почему Сецуна не пришла? Я бы хотела увидеть всех своих друзей.
— Не грусти, Котенок. — Хару взглянула на Усаги, и, улыбнувшись, положила руки ей на плечи, — Она бы хотела быть здесь, но не может, так как теперь живет очень далеко.
— А насколько это очень? — вскинув брови, спросила блондинка.
— Ну. Видишь ли…
— Харука пытается сказать, что Сецуна уехала в Америку, — поспешила на помощь любимой Мичиру.
— В Америку? — удивилась Усаги, — и что все находят в этой Америке? И почему у вас такие лица, будто это не все новости?
— Ты права. Мамору... Он улетел вместе с ней. Поэтому нас они попросили передать тебе это, как только ты выпишешься. — Открыв свой изящный клатч Мичиру, протянула девушке запечатанный конверт.
— Спасибо, я обязательно прочту. Просто скажите, у него все хорошо? — ее несколько удивило, что Мамору вот так легко уехал, не потребовав с нее объяснений.
— Да, Котенок. Все хорошо. И у него, и у Сецуны. — Щеки до этого невозмутимой Харуки чуть зарозовели, что вновь удивило и без того ошарашенную Усаги.
— Извини, Усаги. Нам тоже пора. Хотару сейчас с няней, но и ей нужен отдых. Так что до встречи. Рады были тебя увидеть. — Мичиру уже застегивала пальто, пока Харука ждала ее в дверях, игриво подмигнув проходившей мимо них Минако, вызвав тем самым дикое смущение на ее лице, и та скорее ретировалась в гостиную. Усаги же попрощалась с с ними и направилась следом за Минако.
Обнаружила она подругу возле стола за поеданием пирожного.
— Минако, — внезапно появилась она из-за спины подруги с хитрым выражением на лице, — а что происходит у вас с Харукой, м?
Мина тут же поперхнулась куском сладости, откушенной в момент вопроса, уронив при этом весь десерт себе на юбку.
— Кхм, Усаги! — откашлялась она, — нельзя же так подкрадываться!
— Тогда почему ты снова покраснела? Минако, я не отстану. Лучше скажи сразу.
— Черт, Усаги! Ну что с тебя взять, слушай. — она склонилась к уху блондинки и вкратце обрисовала тот неловкий момент в доме аутеров. — Но я не думала, что они меня заметили. А оказалось, наоборот.
— Нашла из-за чего переживать! Лучше расскажи как у вас с Ятеном дела? — взглянув на счастливого блондина, говорящего о чем-то с Сейей, решила спросить Усаги, но заметила на одежде подруги пятно от упавшего десерта. — Пойдем в мою комнату, я дам тебе свою юбку на смену, а ты расскажешь мне все наедине.
Минако согласно кивнула, залившись краской еще сильнее чем до этого, вспоминая их время с Ятеном наедине, и пошла вслед за подругой.
Через какое-то время к ним поднялась Рей.
— Усаги, извини, я совсем забыла, завтра в храме будет много посетителей, и мне нужно столько всего сделать. Я бы хотела остаться дольше, но не могу. И Макото вызвалась мне завтра помочь, так что мы уже уходим. И еще раз с выпиской тебя!
— Спасибо, Рей. Не беспокойся, — улыбнулась девушка, — теперь мы будем видеться чаще! Я вас провожу. Пойдем, Минако.
Оставшись вчетвером, они навели порядок, убрав в гостиной, и сидели на кухне за игрой в карты, как и в тот раз, когда в дом к Усаги нагрянуло телешоу. Только теперь им никто не мешал, и они наслаждались обществом друг друга.
— Я что-то сегодня так устала, — сказала вдруг Минако, слегка пиная Ятена под столом.
