В ответ тишина. Затем последовал ответ:

— С ней всё впорядке.

— Спасибо, что помог ей.

Мастер промолчал. Но я знал, что сейчас он просто обдумывает дальнейший ответ. Сейчас он задумчиво глядел куда-то. Куда-то вдаль, не принадлежащую этому миру.

— Обычно я не вмешиваюсь во всё происходящее. Это вызывает… м-м… Некоторые последствия, на подобии продления смены.

— Этого раньше не было, верно?

— Ты прав, не было. И нельзя исключать того, что… Что перезагрузки цикла может не быть.

— Думаешь, это последняя смена?

— Да. Возможно, это последняя смена для нас всех.

— А что будет потом?

Мастер молчал. Несложно догадаться, что ответа на этот вопрос не знает никто. Нас ожидает только неизвестность. Страшная тёмная неизвестность.

— Я думаю, что тебе удастся увидеть Свет, — ровно проговорил Мастер. — И ты проснёшься там, в своём мире.

— А как же… Как же все остальные? Как же Алиса?

— Что ты сейчас видишь? — спросил Мастер.

— Ничего. Темнота.

— Ты сумел сам увидеть темноту. Без моей помощи, без помощи Пионера. Ты отделяешься от этого лагеря. Лагеря, которого нет. Не забывай об этом.

Я тяжело вздохнул, полностью принимая горькую правду. Как бы то ни было, но против действительности не попрёшь…

— Пионер вмешивается в жизнь лагеря. С плохими намерениями. Почему ты не хочешь вмешиваться, но с хорошими? — вновь спросил я.

— Потому что в этом наша с ним разница. Я ищу ответы, никого не трогая, не убивая, не презирая. Я знаю, что все обитатели лагеря — куклы, как привык их называть Пионер. Но они не заслужили такой участи. Ровно, как и не заслужили спасения.

— Это у тебя кодекс такой? Ни при каких обстоятельствах не вмешиваться?

Мастер несколько секунд промолчал, затем ответил:

— Если ты называешь это кодексом, то я его уже давно нарушил. Нарушил, ради нашей общей цели. Ради тебя.

— Какая честь, — с некой язвительностью проговорил я. — Спасибо.

Парень ничего не ответил.

— И что будет дальше? — спросил я.

— Это ты мне скажи. К какому выводу ты пришёл? Что произошло?

Я собрался с мыслями, пытаясь составить общую картину произошедшего.

— Очередная иллюзия? Никакого револьвера нет? Никаких выстрелов не было?

Мастер молчал.

— С Леной изначально всё было впорядке. Ровно, как и со мной. Никакого ранения нет. Даже боль — это иллюзия. И поведение Шурика, Алисы — тоже. Верно?

Мастер красноречиво хмыкнул, даже ухмыльнулся, кажется:

— Я в тебе не сомневался. Ты способен на многое. Даже на то, чтобы самостоятельно придти к ответу на сложнейший вопрос…

«Но от этого мне никак не легче…»

— Ты смог различить реальность от неправды. Смог различить то, что было, от того, чего не было. Но даже всё прекрасно осознавая, ты готов рискнуть всем ради того, кто тебе дорог. И это очень важно.

— Это хорошо, или плохо?

— Это естественно для настоящего человека.

Внезапно, будто из ниоткуда, послышался далёкий голос Алисы:

— Смотрите! Рана затягивается!

— Пора просыпаться. Об остальном я позабочусь, — проговорил Мастер и коснулся рукой моего плеча.

Я открыл опухшие глаза. В них сразу же ударил яркий дневной свет. Отвратительный привкус во рту, квадратная голова, боль во всём теле — похоже, вчера кто-то пил.

Я огляделся и перед глазами пронеслись некоторые фрагменты вчерашних событий. Мы с кибернетиками пришли в библиотеку, с целью отметить скорое окончание смены. Да, было хорошо. Но сейчас…

Я сидел на полу, прислонившись спиной к стене библиотеки. Неужели я вот так и заснул? Я ещё раз осмотрелся. Женя сидела за своим рабочим столом в привычной позе и спала. Напротив неё, развалившись на стуле и задрав наверх голову, спал Электроник, негромко похрапывая. Лены и Шурика не было видно.

Я хотел было встать, но понял, что на моём правом плече что-то лежит. Повернув голову, понял, что это была Алиса. Девочка всем весом приложилась ко мне, при этом обхватив руками. Будто боялась отпускать меня. Приятно, что тут сказать…

Я аккуратно обнял одной рукой рыжую, второй легонько провёл пальцем по щеке. Девочка спросонья заворчалась, повозилась немного, затем уткнулась носом мне в плечо и тихо застонала.

— Алис… — я легонько потряс её.

Ноль на массу.

— Алиса.

Я повторил процедуру. Алиса категорически отказывалась просыпаться.

«Ладно, вы сами напросились!»

С трудом достав из кармана телефон, я тут же включил его на полную громкость, завёл будильник аж на одну минуту и принялся ждать.

«Похоже, это самая длинная минута в моей жизни…»

Наконец-то, на всю библиотеку раздался пронзительный звон. И вправду, пора вставать. Электроник громко всхрапнул и подпрыгнул на месте. Женя вяло подняла тяжеленную голову со стола и мутным взглядом медленно осмотрелась. Алиса отлипла от меня и с трудом открыла глаза. И только теперь я отключил назойливый будильник и спрятал телефон в карман.

— Сколько времени? — слабым голосом пробормотала Женя.

— Где-то около двенадцати, — точно так же пробормотал я. — Надо бы уже просыпаться.

Женя с трудом поднялась на ноги, подошла к Электронику и принялась трясти его за плечо:

— Серё-о-ож, просыпайся.

Кибернетик что-то невнятно промямлил, потряс головой и продрал глаза.

— Надо убраться поскорее… — продолжала Женя.

Я повернулся к Алисе. Девочка отсутствующим взглядом наблюдала за всем происходящим, согнув ноги в коленях.

— Ты как, Лисёнок? — обратился я к ней.

Алиса отрицательно качнула головой, схватившись за голову. Первое похмелье, оно такое, да… На рабочем столе Жени я заметил наполненный водой графин и стакан. Поднявшись на ноги, я прошёлся по помещению, разминая затёкшие конечности, подошёл к столу, наполнил стакан водой и… Его вырвал у меня из рук Электроник, опустошил его, затем снова наполнил и снова опустошил.

— Блин, Серёг, ты вроде хороший мужик, но и редиска ты редкосная, — негодующе проговорил я.

— Пардон, — пролепетал Электроник, наполнил стакан в третий раз и вновь опустошил его. — Правильно. Бог любит троицу.

… поднялся и исчез между рядами полок с книгами.

— Теперь ты редиска вдвое больше! — крикнул я в пустоту, наполняя стакан.

В следующую же секунду подошёл к Алисе.

— Спасибо, — девочка улыбнулась, принимая стакан с водой.

Я опустился рядом с рыжей и чмокнул её в щеку. За что тут же получил заслуженный поцелуй в губы. В порыве чувств, мы не заметили, как из-за книжных полок показались Шурик с Леной.

— Господи, ребят… — тихо и жалобно проговорила Лена.

Мы с Алисой оторвались друг от друга и уставились на фиолетоволосую пионерку.

— А что вчера было? — продолжила девочка.

— Мы… Мы немного перебрали, — честно ответил я.

— И я… — Лена схватилась за голову и направилась к выходу. — О господи!

Шурик тут же бросился за ней. Мы с Алисой переглянулись, взялись за руки и поднялись. Моя спутница тут же схватилась за голову:

— Подожди… Голова закружилась.

— Не бойся, — я усмехнулся. — Я тебя удержу, если что.

Я приобнял рыжую и мы вместе ретировались из библиотеки вслед за Шуриком и Леной. А на улице небо уже понемногу затягивалось тучами.

— Дождь будет… — констатировала Алиса, глядя на небо.

— Ага, — подтвердил я.

Подул лёгкий прохладный ветер, отчего стало чуточку легче. Мы медленно зашагали прочь от библиотеки в направлении столовой. Шли мы в тишине, так как говорить что-либо не было никакой нужды. Нам было хорошо морально и плохо физически одновременно.

Пройдя мимо медпункта, мы остановились. Мне на глаза попалось большое красное пятно, засохшее на асфальте. Я отпустил Алису и подошёл поближе. Присмотрелся…

— Не может быть…

Это была кровь. Моя кровь. Я вспомнил, что было ещё тем вечером. Пионер, револьвер, два выстрела. Мы с Леной, раненые.

— Нет, этого не может быть… Этого просто не может быть.