– Папа сказал, что вы приехали помочь, – наконец проговорила Джоан. – Но как вы можете помочь, если все равно ничего изменить нельзя?..

– Я не говорил, что ничего изменить нельзя.

– Но…

– Я сказал, что вряд ли вам удастся полностью избавиться от своего дракона. Мне бы очень хотелось надеяться, что я не прав, но на вашем месте я бы ни на что не рассчитывал. Ложные надежды еще никому не помогали.

Джоан продолжала смотреть в пол. Генри вдруг с удивлением понял, что принцесса очень старается не заплакать, и потому быстро продолжил:

– С этим можно научиться жить.

– Как?

– С трудом, – честно ответил Генри. – С большим трудом. И я не могу обещать, что у вас получится. Хотя, – заметил он вполголоса, – если не получится у вас, то я не знаю, у кого вообще может получиться.

Джоан удивленно посмотрела на Генри.

– Почему?

– Вы удивительно хорошо справляетесь, – объяснил Генри. – Чаще всего человек сдается после первого же превращения, а даже если и нет, то быстро впадает в отчаяние и тоску, и в конце концов все равно ломается. А вы… Вы молодец.

Она закатила глаза, но улыбнулась.

– Вы не против, если мы сядем? – предложил Генри.

Она ответила не сразу, снова закусив губу.

– Если честно… мне так как-то спокойнее, – призналась она, кивнув головой на окно, – если что…

Он кивнул.

– Но вы можете сесть, если хотите. Даю вам на это свое высочайшее дозволение, – тут лукавая улыбка снова заиграла на губах у принцессы.

Генри церемонно поклонился, после чего осмотрел комнату. У одной стены стояла большая кровать, скорее удобная, чем роскошная. Напротив нее простенок между двумя окнами занимал огромный стол, заваленный книгами, картами, перьями, свитками пергамента. Все остальные стены закрывали полки, до потолка заполненные книгами и всякими странными предметами – от чучела крысы до миниатюрных вазочек и статуэток. Посередине стоял еще один стол, чуть поменьше и поопрятней – книги и свитки на нем пытались образовать что-то вроде упорядоченной композиции. Возле него Генри заметил жесткий стул с высокой спинкой, а у небольшого камина – маленькое кресло.

Генри подтащил стул поближе к окну и сел.

– Для начала мне нужно, чтобы вы рассказали мне все.

– Что – все?

– Как дракон вселился в вас?

– Ах, – Джоан слегка побледнела. Казалось, она сейчас прокусит нижнюю губу насквозь.

– А это обязательно?..

– Боюсь, что да. Так я куда быстрее пойму, что можно сделать, – объяснил Генри.

Принцесса вздохнула.

– На самом деле… это было не очень страшно. Только очень-очень странно.

Генри поднял брови. Джоан заметила это и поспешила объяснить:

– Это был мой первый выезд на охоту. И вообще первый выезд верхом на взрослой лошади со свитой. Джон тоже был там, и он все дразнил меня, что я сижу в седле, как мешок, и что никогда не смогу его обогнать. Ну, я разозлилась, послала лошадь в галоп… и обогнала его, – тут принцесса довольно улыбнулась. – Но всех остальных я тоже обогнала, поэтому остановилась подождать. И тогда я заметила где-то далеко и наверху, на склоне горы, между деревьев…

– Что?

– Что-то очень большое и как будто блестящее.

– Блестящее?

– Ну да, как серебро… Или снег… Мне стало любопытно, я присмотрелась повнимательней, и тут…

Она остановилась, пытаясь подобрать правильные слова.

– Я не знаю, как объяснить. Как будто я сразу увидела весь мир в одно мгновение. И не только сейчас, а как бы от начала и до конца… Там были и страшные вещи, и непонятные, и еще что-то очень-очень красивое, но я не помню уже, что это было. А потом… меня как будто разорвало на части, – Джоан неуверенно посмотрела на Генри. – Это было не больно, только… Невместимо, что ли.

Генри кивнул, показывая, что понимает.

– Наверное, после этого я потеряла сознание ненадолго, потому что не заметила, как остальные подъехали. Спрашивали, что со мной. Я сказала, что у меня закружилась голова, и Джон еще подколол, сказал, что я слишком мелкая, чтобы так быстро ездить…

– А потом вы заболели.

Джоан кивнула.

– Меня знобило всю дорогу домой, а по приезду стало совсем плохо. Я не помню, что было после, говорят, я бредила и кричала. Поэтому я и решила, что то, что со мной случилось на охоте, – это просто мне почудилось…

Она замолчала.

– А потом? – спросил Генри тихо. – Когда вы… превратилась?

Джоан испуганно посмотрела на него и замотала головой из стороны в сторону.

– Мне нужно, чтобы вы рассказали. Это очень важно.

Она спрятала лицо в ладони, продолжая мотать головой, и всхлипнула. Тогда Генри встал, подошел к ней и крепко взял за плечи. Они были очень маленькими и худыми, но при этом совсем не казались хрупкими.

– Вы помните, что было, когда вы уже превратились?

Она медленно кивнула, не отнимая рук от лица.

– А как вы превратились обратно?

Она снова кивнула и наконец подняла голову.

– Я летела… – прошептала Джоан. – Это было ночью, но я видела все очень ясно, как днем. И у меня были огромные крылья. Огромные серебряные крылья.

– Серебряные? – перебил Генри. – Уверены?

– Уверена, – она кивнула и шмыгнула носом. – А потом… Мне кажется, дракон со мной говорил. Только я ничего не поняла. Но почему-то опустилась на землю, а в следующий момент это уже была снова я… В смысле, совсем я. Но я не могла встать, и даже пошевелиться. Я лежала и думала, что теперь я умру в этом лесу, а потом я заснула… А проснулась уже здесь, в замке.

– А кто решил, что вы будете жить в этой комнате?

Джоан подняла на него глаза. Они были желто-зеленые, с ореховым оттенком ближе к зрачку. Очень теплые и совсем не драконьи глаза.

– Вообще-то вы не можете ко мне прикасаться, лорд Теннесси. Только к руке, и только по особым случаям.

Генри тут же отпустил ее плечи и отошел на пять шагов, предписанных этикетом. Джоан достала тонкий батистовый носовой платочек и аккуратно промокнула им глаза и нос. Это было очень странно – жест придворной дамы у девочки. Пусть и принцессы.

– Я сама так решила, – серьезно ответила она.

– А почему?

Джоан посмотрела на него поверх платка.

– Я не хочу… больше… превращаться, – она поморщилась. – Никогда больше. Я подумала, что чем меньше буду всех видеть, тем больше вероятность, что этого не повторится. Я ведь права?

– Отчасти. Конечно, общаясь с другими людьми, вы, скорее, на кого-то разозлитесь или просто начнете волноваться, а это может послужить причиной превращения. Но не только.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Любая сильная эмоция может это сделать. Например, отчаяние. А если очень долго сидеть здесь взаперти, в одиночестве… Чем вы вообще занимаетесь целыми днями?

Принцесса фыркнула, полунасмешливо, полусердито.

– Читаю. Папа составил мне список, который я все равно не прочту, даже если просижу тут вечность. А еще я рисую. Вышиваю. Я даже начала шить со скуки, хотя мне вообще-то не положено. Хотела научиться играть на лютне, но для этого нужен учитель…

– И вы совсем не выходите?

– Вниз – нет.

– Вниз?..

– Ну… – Джоан смущенно уставилась в пол, – иногда, когда становится совсем тоскливо, я вылезаю на крышу.

Генри мысленно прикинул, как можно вылезти на крышу башни из комнаты. Теоретически, он смог бы это сделать, но до сих пор Генри считал, что по части подобных смертельных трюков он был единственным в своем роде.

– И вы не боитесь высоты?

– Раньше боялась. А теперь нет. Совсем нет.

Он кивнул, мысленно отмечая и этот факт в череде остальных. Как и то, что принцессу такая перемена не сильно удивляла.

– Вы хотите еще что-нибудь узнать? – спросила принцесса после некоторого молчания.

– Наверняка. Но пока ничего в голову не приходит.

Он заметил, что она опять закусила губу.

– Что такое?

– Скажите мне, только честно… Со мной все очень плохо?

Генри покачал головой и улыбнулся. Джоан удивленно посмотрела на него.