— Ангел мой, — зовет она нежно, — Эрик, это лишь сон…
Но Призрак не просыпается, а только выворачивается из её слабых рук, стремясь укрыться в кипе многочисленных подушек.
— Мне больно, — выкрикивает он дрожащим голосом, сворачиваясь клубком, — мама, пожалуйста!
По сердцу Кристины будто бы высекают острым лезвием ножа, пока она вслушивается в его перепуганные, отчаянные слова. Ей невыносимо знать, что прямо сейчас он вновь окунается в своё детство, полное ненависти и жестокости.
— Проснись же! — не выдерживает Даае, громко вскрикивая, и резко прижимает его судорожно мечущиеся руки к постели с невероятной, не понятно откуда взявшейся силой.
Его заплаканные, раскрасневшиеся глаза тотчас распахиваются, а всё тело мякнет под весом Кристины. Тяжелое дыхание помаленьку начинает приходить в норму, пока он потерянно глядит на девушку, нависшую над ним.
— Всё хорошо, — ласково шепчет Даае, осторожно садясь под его искалеченным боком, — ты в безопасности, Эрик. Я рядом.
Он смаргивает застоявшиеся в глазах слёзы и сглатывает подступивший к горлу ком. Девушка медленно протягивает к нему руки, а Призрак бессознательно вздрагивает даже от этого легкого движения. Она тепло улыбается ему одними уголками губ, вверяя спокойствие, и трепетно проводит ладонью по спутанным, взмокшим от ночной агонии волосам.
— Тебе нужно поспать, — тихо говорит Кристина, задерживая руку на его горячем затылке, — хорошо?
— Я не хочу, — пытается соврать Эрик, но страх, плещущийся в глубине янтарных глаз, не позволяет обману свершиться.
— Прошу тебя, — едва слышно шепчет девушка, глядя на него молящим взглядом, — я ни на секунду тебя не оставлю.
Тихо вздохнув, Призрак, всё-таки, кивает и чуть ерзает на месте, устраиваясь в кровати поудобнее, а Кристина победно улыбается, поправляя одеяло на его бледной, исполосованной груди.
Этой ночью она так и не засыпает — только почти невесомо поглаживает его впалые щеки, тонкую шею и острые плечи, размышляя о том, как мало он ощущал таких простых человеческих прикосновений, как мало слышал добрых слов, как мало видел теплых улыбок, адресованных ему. Она виновато осознает и то, что оказалась ничем не лучше других людей, что подвела самого преданного ей человека, что осудила его, не дав права на раскаяние и прощение. Это понимание вдруг заставляет Кристину горько заплакать, сотрястись от рыданий, обжигающих легкие, и беззвучно попросить прощения у этого глубоко несчастного, одинокого мужчины, у своего родного Ангела Музыки, павшего из рая прямиком в ад, в руки бессердечного, жадного до свежей крови общества.
***
Головная боль ужасной силы заставляет Эрика очнуться от удивительно спокойного для него сна. С его губ сам собой слетает тяжелый стон, когда он пытается хоть немного приподняться с кровати, — всё его тело будто бы налито тягучим свинцом.
Он вдруг ощущает, как его оголенную сползшим одеялом грудь поглаживают нежно и неторопливо теплые пальцы, и опускает взгляд вниз, обнаруживая там задремавшую Кристину, волосы которой так красиво рассыпались по светлым простыням.
— Это сон, — выдыхает он едва слышно, — самый чудесный сон…
Его тихие слова доносятся до чуткого слуха Кристины — она медленно поднимает на него рассеянный взгляд заспанных глаз и смущенно улыбается, осознавая, как нелепо выглядит сейчас, лежа под его обнаженным боком и беспардонно скользя руками по прохладной, бледной коже костлявой груди.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она севшим голосом, усаживаясь рядом на кровати.
— Хорошо, — вновь пытается соврать Эрик, и Даае только укоризненно качает головой, протягивая руку к столику, на котором лежит еще один шприц с морфием, подготовленный ею ещё ночью на крайний случай.
— Тебе не обязательно храбриться передо мной, — шепчет Кристина, бережно беря мужчину за худую руку и поднося иглу к его вене, — я и без того знаю, какой ты сильный, Эрик.
Он поджимает губы, когда девушка аккуратно вводит препарат в его кровь, и невольно поражается тому, как, всё-таки, с ним нежна и осторожна Кристина.
— Ты, должно быть, проголодался, да? — обращается к нему Даае, заботливо прикладывая к месту укола мягкую вату.
— Не переживай ни о чём, — откликается Призрак, с замиранием сердца наблюдая за тем, как её пальцы скользят по его руке, — ты ничем не обязана мне.
— Значит, голоден, — отвечает сама себе девушка и поднимается с кровати, затем склоняясь к нему, чтобы поправить одеяло, — потерпи немножко, я что-нибудь приготовлю.
Девушка тихонько удаляется за дверь, тяжело вздыхая. Её пугает то, что она начинает чувствовать, находясь рядом с таким беззащитным и скромным Призраком, — тепло так и разливается где-то в груди, когда она невольно касается его сухой кожи, когда сталкивается с его утомленными болью глазами.
Она замирает посреди кухни, растерянно оглядываясь по сторонам и никак не замечая ничего съедобного. Пройдя к холодильнику, девушка отворяет его дверцу и тут же находит там яйца и молоко, чего вполне хватит, чтобы сделать сытный завтрак.
Из спальни в стиле Луи-Филиппа внезапно доносится глухой грохот — Кристина тотчас бросает всё на столе и срывается с места, спеша скорее оказаться в комнате.
Сердце Кристины бьется так сильно, что она слышит шум собственной крови в ушах и задыхается от страха.
— Эрик! — восклицает Даае, резко отворяя дверь в комнату с мужчиной, и тут же замирает в оцепенении на пороге.
Она обнаруживает Призрака, лежащим на полу в полуметре от кровати, отчаянно сжимающим руками свою голову. Его тихие стенания доносятся до слуха Кристины и буквально сводят её с ума.
— Что же ты натворил? — шепчет Кристина, падая рядом с ним на колени, и осторожно касается его худого тела, вынуждая Эрика вовсе взвыть от боли.
Она тут же одергивает руку и прикусывает губу, хмуря брови и отчаянно соображая, как ему можно помочь. В любом случае, она причинит ему боль, как бы осторожно не действовала.
— Родной, — обращается к мужчине Кристина, — я тебе помогу встать, давай…
Она аккуратно проскальзывает ладонями под его руки, чтобы затем как можно бережнее потянуть наверх. Собрав все свои силы и волю, Эрик все же опирается на искалеченные ноги и делает неловкий шаг к постели, чтобы затем безвольно на неё повалиться.
— Ты с ума сошел, Эрик?! — срывается Даае, не выдержав плещущихся в ней чересчур сильно эмоций, — Я и так боюсь за тебя! И так страшусь оставить даже на секунду! О чём ты только думал?!
Она пытается уловить его взгляд, но вдруг понимает, что глаза Эрика словно застилает мрачная пелена, а сам он медленно, но верно теряет сознание, теряет всякую связь с реальностью.
— Ангел мой… — выдыхает Кристина, внезапно замечая каплю крови, скатывающуюся по его бледной шее.
Она резко шагает к изголовью его кровати, чтобы внимательнее рассмотреть его кровоточащую рану, и лишь тогда понимает, что повалившись с ног, он ударился об острый угол изящной кровати.
Быстро притянув к себе моток ваты, она зажимает ею кровоточащий ушиб на затылке, беззвучно шепча слова молитвы, прося о его скором выздоровлении.
— Горе ты моё, — по-доброму шепчет Кристина, делая оборот бинта вокруг его головы, чтобы зафиксировать вату, — и счастье…
Опустив руки на свои колени, Даае тяжело вздыхает, задумавшись о том, сколько времени она уже провела в подземельях. Отчего-то время, что она провела рядом с Эриком, кажется ей одним коротким мгновением.
Взгляд Кристины падает на поблескивающее на безымянном пальчике кольцо, и она печально усмехается — ещё вчера она молила Рауля о защите от вездесущего Призрака, от убийцы и монстра подземелий.
— Какая глупость, — насмешливо срывается с губ Даае, и она стягивает со своей руки, перепачканной кровью Эрика, дорогое кольцо, чтобы внимательнее его рассмотреть.
Сразу понятно, что Рауль ответственно подошел к выбору украшения, — оно прямо-таки является отражением самой Кристины: такое легкое и простое, но в то же время очень красивое. Прикусив пухленькую губу, девушка возвращает кольцо на место и переводит взгляд на бессознательного Эрика, невольно вспоминая то, как он едва не погиб на её глазах.
