Она знала, что нельзя об этом спрашивать. Он ответил: «Когда–нибудь», и вместе с этими словами исчезли звезды, мир стал черным, и другое видение окутало разум Ферн. Теперь она сидела между корнями Вечного Древа и пристально глядела в магическое пламя. Среди горных вершин, куда не ступала нога человека, раскинулось кладбище драконов. Огромные кости мертвого чудища возвышались над окрестностями, будто остов собора. Ферн увидела крадущегося смуглого человека, который пришел, чтобы похитить сердце последнего дракона. Его глаза были синими, как магический огонь, и за секунду до смерти они обожгли Ферн ледяным пламенем. Она срезала его голову с Вечного Древа и вернула этого человека в реальный мир, доделывать то, что он не закончил. Он сказал ей, что в таком виде он ничего не может поделать, что он беспомощен без своего тела, без сердца, но Ферн пообещала ему, что сама станет его сердцем. Однако он сгорел в пламени, вырвавшемся из пасти дракона, прошел сквозь Врата, и Ферн больше никогда не видела его. Вновь она очутилась в своей постели. Открыв глаза, Ферн в ужасе отпрянула. Рядом с ней был уже не Заклинатель драконов, а Люк. Он был мертвенно–бледен, на его губах запеклась кровь, но глаза его жили.
— Кровь уходит, — сказал он. — А вот сок этого Дерева — нет. Мой сок запятнал ваши руки. Смотрите! — И его вырвало красной густой кашей, а потом он улыбнулся, и его лицо превратилось в лицо улыбающегося Рэйфарла. Голова, подпрыгивая на кочках, покатилась к морю, разбрызгивая вокруг капли сока. Шипящая волна, казалось, отпрянула в ужасе, оставив на берегу несколько крошечных рыбок, забившихся в агонии.
С огромным усилием Ферн открыла глаза. Веки казались неподъемными. Сон неумолимо тащил ее в свои сети, не отпускал, и Ферн снова оказалась в плену кошмара. Она шла по улицам нереального города, а кругом сновали люди со звериными мордами, остроклювые, клыкастые, покрытые шерстью. И вскоре Ферн опять стояла у подножия Темной Башни. Лифт поднял ее наверх, она прошла в кабинет и взяла перо, обагренное кровью. «Подпиши», — сказал Люк. И она, должно быть, подписала, потому что лицо Люка озарилось улыбкой, смягчившей его черты, а за спиной развернулись крылья, как у ангела, только черные. Он подхватил Ферн на руки и, махая мощными крыльями, взмыл в небо. Мимо проплывали облака, похожие на величественные утесы, а внизу раскинулись города. Вот в землю ударила молния, и часть города погрузилась во мрак. Но все это не имело для Ферн значения, потому что так сказал Люк. _«Я_ - _Лукастор,_Лорд_Сэрафине._Я_покажу_вам_вашу_судьбу»._ Между тем темнота под ними сгущалась, и вскоре последняя капля света утонула в непроглядном мраке. Внизу лежала бездна. Какая–то сила потянула Ферн вниз. Она пробовала удержаться, хватаясь за Люка, но ее пальцы проскальзывали сквозь его тело, словно сквозь туман. _«Вы_слишком_тяжелая,_ - сказал он. — _Это_ваша_душа_тянет_вас_вниз…»_
Ферн парила в вакууме. Было нестерпимо холодно. Перед ней то и дело проплывали образы, леностью движений напоминая медуз. Некоторых она узнала — Моргас, Сисселоур, Элаймонд, другие были едва узнаваемы. Ферн увидела даже пару глазных яблок с обрывком нерва. Этот сон пугал ее, да к тому же он длился нестерпимо долго, и она вся закоченела. Холод, казалось, сковал даже ее сердце. Она парила уже довольно давно, и лица больше не попадались ей. От страха она начала кричать и звать Бога, хотя была, не до конца уверена, что верит в Него. Но Он появился и вытащил ее из темноты. Вот она уже сидит рядом с Ним на зеленом лугу. Он очень похож на Рэггинбоуна, только чуть добрее, с длинными седыми волосами и бородой, в синей шапочке.
— Как мне прекратить этот сон? — спросила она.
— Вы сами знаете, — ответил Он.
Конечно же, она знала. Ферн проснулась и увидела, что наступило утро, бледное и хмурое, похожее на странника, вернувшегося из длинного и неудачного путешествия. Некоторое время она лежала в постели и думала. Ей предстояло сделать последний шаг, и к этому шагу нужно было тщательно подготовиться. Ошибка могла стоить жизни. Ферн понимала, что ей нужно распрощаться с Рэггинбоуном, Лугэрри, Брэйдачином, и это угнетало ее. А ведь еще придется объяснить все Уиллу и Гэйнор. Однако выбор сделан: конец метаниям, настала пора действовать. Она убила и должна заплатить за содеянное. Заплатить за жизнь Люка и за свою. Теперь она знала, что нужно сделать.
Шел декабрь. В центре Лондона повсюду были расставлены рождественские елки, витрины магазинов украшены мишурой и гирляндами, и на все лады обыгрывался мотив ангелов, пастухов, царей и божественных яслей. Дети осаждали магазины игрушек, требуя динозавров и видеоигры, уродливых монстров–трансформеров и стройных принцесс. Улицы наводнили люди в костюмах Санта–Клауса, распевающие рождественские гимны. Недавно прошел дождь, и теперь в сумерках неоновые огни рекламы, праздничные гирлянды и уличные фонари отражались в лужах и на мокром асфальте, а брызги от проезжавших машин разлетались, как стайка светлячков. Ферн шагала по Сити мимо витрин с рядами мясистых индеек, фазанов во всем великолепии их пестрых перьев, мимо жаровен, на которых шипели и скворчали каштаны, мимо расставленных пирамидами традиционных пудингов. Вокруг нее были простые смертные, радующиеся празднику, поздравляющие даже незнакомых. Демоны же существовали только в виде резиновых масок и игрушек. Ферн хотела жить именно в такой реальности, в людском безопасном мире. Если, конечно, ей удастся сделать его безопасным для себя. Она шла ва–банк: либо все потеряет, либо выиграет, если еще есть, что выигрывать. Спустившись в метро, Ферн увидела бурлящую толпу. Она столкнулась с каким–то мужчиной, и тот даже не улыбнулся, просто посторонился, бормоча что–то под нос. А потом она нашла проход. Она знала, что найдет его, потому что он всегда рядом, если смотреть внимательно. Она чуть помедлила — еще мгновенье, и назад уже не повернуть, — а потом прошла под аркой. Свет позади нее погас, стало темно. Она оказалась на площади, где было всего несколько фонарей, да и те совсем тусклые. Люди стояли кучками, но далеко от нее, так что не поймешь, много их или мало. В центре площади возвышалась Башня. Город сразу отодвинулся на второй план, и Башня стояла в гордом одиночестве. Она была такая высокая, что при взгляде на нее кружилась голова. Одетая в стекло и черную сталь, она была выше любого небоскреба. «И все же, — подумала Ферн, — эта Башня ничем не превосходит те, что строят люди. Ведь у Эзмордиса нет своих идей, нет воображения. Все, что у него есть, он украл у людей за долгие века господства, зависти и ненависти». Ферн ухватилась за эту мысль, надеясь, что она придаст ей храбрости. Ферн стояла перед ступенями, волнами разбегавшимися по обе стороны. Одетые в красные камзолы стражники с железными лицами моргнули, когда она прошла между ними, огромные двери сами раскрылись перед ней и беззвучно поглотили ее. Она подошла к приемной стойке, и стук ее каблучков эхом разнесся по огромному холлу.
— Я пришла, — сказала Ферн.
— Вам назначено?
— Он ждет меня. — Он ждал ее больше четырнадцати лет.
По узенькому мосточку, стараясь не глядеть вниз, Ферн в сопровождении стражника прошла к лифту. В точности как в ее сне, они стали подниматься наверх: сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, так что желудок рухнул куда–то вниз, уши заложило и казалось, что череп сейчас лопнет. Когда лифт остановился, Ферн постояла немного, держась за поручень, чтобы прийти в себя. Потом шагнула на мост. «Это точно такой же мост, как внизу, — говорила она себе, — только падать выше». И ей удалось пройти по нему без особых колебаний. Она ступила на эскалатор, спиралью поднимавшийся вдоль стены в офис. Его офис. Двери с мягким шипением открылись, и она вошла.
На столе горела красная настольная лампа, но на него, как всегда, свет не попадал. Он был всего лишь тенью, облаченной в костюм. На стенах висели ковры, тяжелые шторы свисали до пола, а за огромными окнами чернела беспросветная ночь. Ферн прошла через весь кабинет прямо к столу, не сводя глаз с него. Ей показалось, что шла она очень долго.
