— Стань у штурвала, — крикнул он Ферн. — Мне нужно заняться парусом. Удержи штурвал. Используй Лоудстоун… Что с тобой? У тебя есть Дар. Воспользуйся им! Сейчас же!

Она молчала. Впереди нее крутился штурвал, им управляла воля волн. Иксэйво в три длинных прыжка подскочил к ней.

— Ты хочешь нас погубить? — Вспышка молнии осветила ее с ног до головы. Лицо Иксэйво исказилось в конвульсиях, глаза его налились кровью.

— Что ты с ним сделала? — зарычал он, сдавил ее шею и стал неистово трясти, как будто надеялся вытрясти ключ из потайного места.

— Я его потеряла, когда нырнула. Я выбросила его. Ты никогда его не получишь.

Он придвинул к ней лицо, молния осветила его мертвую зеленую кожу и красные глаза, ослепшие от крови.

— Ты — мое творение… — слова раздавались из глубины его тела. — Ты не можешь меня предать. Спустя десять тысяч лет, в будущем, я коснулся пальцем твоего сознания. У тебя так много сил, ты не могла их потратить, — Его слепой взгляд вонзился в нее. — Он сделал это? Да? Кэйрекандал — шарлатан, Кэйрекандал, лишенный владений, он дотронулся до ключа, и камень вернул ему силу. Но я все-таки получу ключ и увижу, как Кэйрекандал будет проклят. Где ключ? Говори, или я выжму твои мозги, как сок из спелого фрукта, я рассею твои мысли, как семена. Ты его отдала? Бродяге — бродяге, который плывет на том корабле впереди? Бродяге! Он отбросил Ферн в сторону и закричал на многих языках: на языке моря, на языке давно вымерших птиц, на языке ревущего водоворота — и завыл, как буря, которая отгремела за много веков до рождения человека. Сильнейший ветер надул парус, волны помчались впереди корабля, облака выгнулись над ними аркой туннеля. Ферн прижалась к борту. Палуба больше не качалась, собрав силы, Иксэйво держал корабль подвешенным над водой, и каждая его дощечка, каждый канат дрожали от энергии, которая толкала, несла его вперед. И он был все ближе и ближе к плывущему в штормовых волнах «Норну». У Ферн не осталось никаких мыслей, кроме одной — выиграть, победить, победить Иксэйво, победить демона, который живет в нем. Импульс, который вел ее последние несколько дней, что-то большее, чем осознание Цели, обрел сверхсилу, сверхрешительность. У Ферн кружилась голова, и ее физические силы были на исходе, но другая сила росла в ней, очищала ее разум. Сила, которая не была ни камнем, ни Даром, а только ею самой. Она вытащила из-за пояса нож Иптора и перерезала один из канатов, державших парус.

Нож был острым, веревка поддалась почти сразу. Парус свободно забился, развеваясь по ветру. Верхняя его часть взвилась как знамя, а нижняя обмоталась вокруг мачты. Иксэйво взвыл от ярости, но ничего не мог сделать. Лишившись паруса, он потерял возможность управлять кораблем. Всей его силы не хватило бы вести корабль в таком бушующем море только на веслах. Корабль на мгновение провалился во впадину между волнами, затем стал взбираться вверх по стене воды, как дикая лошадь. Иксэйво, будто потеряв свое могущество, вцепился в мачту, пытаясь привязаться к ней поясом. Ферн продолжала держаться за толстую веревку и всматривалась сквозь брызги в темноту, стараясь понять, куда они движутся. В какое-то мгновение их подняло вверх, и молния осветила «Норн», теперь уже очень далекий от них, который нырял с волны на волну, подгоняемый попутным ветром. Им удалось, подумала она, они вышли из шторма, я выиграла, — но корабль рухнул вниз, и «Норн» скрылся из виду. Высоко наверху облака образовали свод, темнота окрасилась мрачным красным светом, и Ферн увидела спираль торнадо, опустившуюся из облаков. Слева от корабля возник гигантский клык: он выходил из огромной глотки океана, поглощавшего их.

Иксэйво закричал человеческим голосом:

— Нехиидра! Нехиидра проснулся! — Он вцепился в узлы каната, но пальцы больше не слушались его.

Ферн видела громадный шар воды, несущийся к ней, он ударил в палубу в дюйме от ее ног, пролился сквозь доски и оставил после себя дыру, которая, казалось, дымилась по краям. И тогда, как в волшебной комнате, где нет места воспоминаниям, Ферн взлетела высоко-высоко, море поднялось до неба, и буря осталась далеко внизу. Великий Змей поднял голову над облаками и молниями, медленно стал закрывать свою пасть, и вода хлынула из его глотки. Корабль накренился, Ферн сползла в воду и поплыла прочь, ускользая от ядовитых клыков, бесконечно взлетая в небо и падая вниз. Последний проблеск мысли озарился ликующим торжеством: она вырвалась и от демона и от Змея и теперь должна была умереть в море…

ЭпилогЕДИНОРОГ

Что-то прижалось к ее щеке, какая-то твердая, гладкая поверхность. Она немного подумала об этом и поняла, что лежит на боку, а твердая нежная поверхность находится под ней. Она открыла глаза и увидела уходящее вдаль, в темноту, тускло поблескивающее серебро. Ей показалось, что сверху льется свет и падают тени от невидимых гор, а вокруг и над ней разбиваются волны. Наконец она поняла, где оказалась. Она села. Во все стороны простирался бесконечный пляж на краю вселенной, над ним на полуночном небе мерцали все звезды космоса. Она вдохнула сверкающий воздух, прислушалась к дыханию моря и свисту звезд. Глянула на себя, увидела лохмотья, сквозь которые, как жемчужины, сияли голые ноги. Она не понимала, как и почему сюда попала, но это не имело значения. Она оказалась здесь, она была сама собой, безымянная и вечная. Ее наполнило прохладное спокойствие. Ома знала, что будет ждать его. И он почуял ее. Его рог снял ярче, чем ее ноги и руки, освещенные звездами. Вдруг он вскинул голову, и глаза его расширились от боли.

Единороги ревнивы, и если они любят, то не желают делиться. Он хотел убежать от нее, но она вспрыгнула на ноги и обвила руками его шею.

— Останься со мной, — сказала она, — еще раз. Только один раз. И потом я дам тебе уйти.

Она взобралась к нему на спину, он попятился, тряхнул головой, но она вцепилась в его гриву и удержалась, И тогда он прыгнул и помчался вдоль берега по песку, и ночь потоками встречного ветра обволакивала их.

— Отнеси меня домой, — допросила она.

Свет звезд стал слабее, мерцающая вселенная уходила в небытие, и когда небытие задернулось дымкой, засияло солнце и под копытами возникла зеленая трава.

Она соскользнула с его спины и оглянулась, но он исчез, не услышав слова благодарности. Он исчез в тумане, чтобы никогда не вернуться. Под ее ногами была теплая земля, мох, дикие цветы, порхали бабочки, лицо ласкали солнечные лучи. Она — Фернани, Фернани и Фернанда, — это была снова она и все, что она забыла, вернулось к ней, будоража дремлющую память, заставляя биться сердце. А далеко внизу стоял дом ее снов. На склоне холма сидели три фигуры — мужчина, мальчик и собака.

— Я — Ферн Кэйпел, — сказала она и заплакала.

Они нашли ее, и она обняла Уилла, и схватилась за плащ Наблюдателя, она плакала так сильно, как не плакала с детства, со дня смерти матери, когда ей казалось, что слезы навсегда заледенели в ней. Она была переполнена тем, что с ней случилось, и когда две ветви ее знания соединились в одну, слезы высохли, и она все поняла.

— Ты(все хорошо сделала, — сказал Наблюдатель. — Лучше, чем я думал. Ключ оказался в ловушке Времени, никто им больше не воспользуется. Потеряв такого могущественного амбуланта, Древний Дух замер на долгие годы.

— А что же случилось с другими осколками Лоудстоуна? — спросил Уилл.

— Это уже другая история, — ответил Наблюдатель, — и она еще не окончена. Наша подошла к концу. Пока. Да, ты прекрасно поработала. Пожалуй, слишком рисковала, могла и не вернуться. Но ни о чем не жалей. Все это случилось так давно! Атлантида рассыпалась на части прежде, чем был построен Рим, прежде, чем сгорела Троя. О людях Атлантиды не осталось даже памяти.

— Я любила их! — воскликнула Ферн. И Уилл увидел, сколько боли и отчаяния было в ее глазах, и понял, неожиданно огорчившись, что она уже никогда не будет ребенком.

— Изрэйми, Юинард и Иптор были моими друзьями. И Рэф… Я хотела его спасти, я отдала ему свою жизнь — но я жива, а он мертв. Я послала его на смерть. Как же мне жить, жить здесь и сейчас, когда в Атлантиде я была с ним? — Она говорила и не выпускала из рук тончайшую ткань, все еще завязанную вокруг ее талии.