– Пока они там занимаются мангалом, я покажу тебе сад, – просматривается ко мне Владимир. – А чего ты бледненькая такая?

– Это тоналка, – отвечаю я.

– Тоналка? – удивлённо переспрашивает он. – Юлечка, красивенькая как конфетка.

– Денис, ваш сын, он тоже красавчик, – отвечаю ему.

«И Витя ничего. Жаль что мудак».

– Да-а-а, не думал я, что Денис когда-нибудь решиться-таки женится. Вот новость так новость, – он подходит к широкой разлапистой яблоне, срывает красное яблочко и протягивает мне. – Кушай витамин, прямо с дерева, ничем не обрабатывалось, экологически чистое, без ГМО.

– Спасибо, – благодарю его, беру яблоко двумя руками и кусаю изо всех сил. Оно такое твёрдое и сочное, так что брызжет соком. Кисло-сладкое.

– Это флорена, я росток в институте Мичурина брал и сам прививал. А вот это, – подводит он меня к другой яблоньке. – Снежный Кальвиль. Это зимние.

– Красивое название, – улыбаюсь я.

– А родители твои, где живут, красотуля? – расспрашивает он меня.

– Мама в деревне с бабушкой, та почти уже не ходит, – говорю.

– Правильно, родителям помогать надо, – он такой добрый и заботливый, даже не верится, что он так запросто своих сыновей на место поставил.

– А отец в Израиле, мы с ним почти не общаемся…

– А-а-а, так ты евреечка, – радуется отец Дениса.

– Ага, – улыбаюсь я.

– То-то я думаю… такая носатенькая. И откуда бы в нашем доме ещё такая милота взялась, как не Денис привёл. Мы тобой считай что земляки. У меня тоже отец еврей.

– Да? Денис не рассказывал.

– Он с войны не вернулся. Я его почти и не помню, так силуэт в прихожке в воинской шинели, а может я это где-то в фильме увидел, не помню. Мама мне показывала фотокарточку.

Мы подходим к невысокому дереву с парочкой прививок.

– А это мой авторский сорт, я решил именем своей первой правнучки назвать, – показывает он мне два крупных красных яблока.

– А вы селекцией занимаетесь?

– Да чем я только на пенсии не занимаюсь, – отмахивается Владимир. – Идём, пчёл покажу, в тебя случайно на них аллергии нет?

– Надеюсь, нет, – честно говоря, меня не прельщает мысль быть в первый же день покусанной, даже если нет у меня на них никакой аллергии.

– Вот виноград… вот вишня… вот слива, я в этом году полный морозильник наморозил, – комментирует он. А мне так нравится по огороду гулять, меня прямо тянет в деревню, проведать маму и бабушку. Обязательно надо будет съездить, а то я забилась в своей квартире, не хожу никуда, не выезжаю, совсем затворницей стала. Весь мой мир – экран мобильного.

– Юлечка, а вы с Денисом к нам надолго? – спрашивает Владимир.

– Сегодня уезжаем, – складываю бровки домиком. – Мы даже не успеем нормально познакомиться.

– Да я уже вижу, что ты хорошая девочка, не какая-то там городская фифочка. – «Вообще я из города, но не стану его разубеждать». – Это хорошо, что у Дениса кто-то есть. А то, что он всё сам да сам. Как из командировки своей вернулся.

– Командировки? Денис мне ничего об это не рассказывал…

– Он воевал где-то… даже нам не говорит где. Но там жарко, очень жарко, он такой загорелый приехал, с осколком в животе, удаляли уже тут. Ещё медаль какую-то привёз, а на ней ничего не написано. Где был, что делал?

А мне так интересно про Дениса послушать, сам-то он мне ничего не рассказывает.

– Он не только от вас всё скрывает, я о нём вообще ничего не знаю, – жалуюсь я. – Может он шпион?

– Штирлиц, – смеётся Владимир. – Главное что вернулся и вроде больше никуда не собирается. – Он обращает внимание на мой крестик. – Юленька, а ты верующая или так для красоты носишь?

– Верующая.

– Правильно, в Товарища Бога надо верить, – улыбается Владимир, когда мы подходим к пасеке. Он снимает с забора два брыля с сеточкой от пчёл и помогает мне надеть один из них.

– А вы? – смотрю, что он на себя не надевает.

– А меня все пчёлы в лицо знают, не покусают, – смеётся Владимир.

Идём мимо ульев, пчёлы ещё не спят, жужжат, но уже не летают. Прикольно так.

Мы обходим по кругу весь участок, а отец Дениса показывает и рассказывает мне про каждое деревце каждый кустик. Про семью, про детей и внуков. А ещё он так прикольно называет меня. То «Дочурка» сказанёт, то «СолнышкА», да через «А» а не через «О», «Конфетка», «Милочка». И почему Денис не такой? Почему он Чучундрой меня называет, даже обидно становится. Есть же с кого пример брать, жаль, что не берёт.

Мы возвращаемся в беседку, когда дожариваются стейки на углях. Вера стоит рядом и одним глазком поглядывает на песочницу. У неё дети, четверо и она всё время только тем и занята, что за ними следит. Догадываюсь, как живётся Викуле. Денис над костром «колдует», выкладывает стейки на бумажные тарелочки (чтобы потом не мыть, наверное).

Мы с Владимиром (не знаю его отчества) подходим, и он пропускает меня вперёд к подвесной качающейся скамеечке.

Рядом со мной сидит Виктор с мешком льда на лице. А я смотрю на него, ну Денис вылитый, просто копия. Так и хочется в магазине сказать: «Дайте два», такие они одинаковые. Да вот только Денис патологически верный, а Виктор, судя по всему нет.

Я пытаюсь ему улыбнутся, но не хочу, чтобы это выглядело типа я ему всё простила, типа можно и впредь называть меня шлюхой.

– Юль, – говорит он мне.

– А-а-а, – поворачиваюсь я к нему, и наши взгляды пересекаются. Нет, всё-таки глаза у Дениса красивее.

– Прости, что я так тебя назвал, зла не держи.

– Да ладно, – улыбаюсь я, – я уже всё забыла.

– Ты хорошая девочка, я просто Дениса хотел подколоть… – начинает он.

– Ну, а зачем меня обозвал, – надуваю губки я. – Мне же было неприятно.

– Да просто… тут такое… – он конечно не Цицерон, но всё же как-то может выражать свои мысли. – Короче Денис моих спутниц всегда шлюхами обзывает. Раз было приехал и говорит: «Со шлюхой я за один стол не сяду». Мы и тогда с ним подрались.

– Я смотрю, вы постоянно дерётесь, – улыбаюсь я.

– Да, неприятная история вышла, – качает он головой.

Наконец и Денис подаёт голос:

– А всё потому, что ты первых попавшихся шлюх домой тащить.

– Да чего они шлюхи-то? – возмущается Виктор.

– У тебя же жена есть, где она?

– В Турции.

– А любовница где?

– В Италии, там сейчас сезон распродаж.

– А дети где? – не унимается Денис.

– Здесь в песочнице, – устало пересчитывает детвору Вера.

– Что это за мамочки, что бросили на тебя своих деток и укатили, Бог знает куда.

Я решаю заступиться за Витька.

– А может там реально распродажа, – говорю я.

– Она там вечная эта распродажа, потому что я их здесь вижу отсилы раз в год. – Говорит Денис, переворачивая стейки на решётке. – Да Витёк тот ещё бабник, зато хороший папа своим деткам, сидит с ними, играет. Не то что их мамаши.

– Памперсы им меняю, – добавляет Витя.

– Ну значит это твоё, – подытоживает Денис. – А шлюх своих не води сюда больше, смотреть не могу на их зазнавшиеся рожи. Сидит такая, типа королева и все ей должны. Она видите ли родила. Упадите ей все в ножки. Вот Вера четырёх родила и короны на голове не наблюдается, сама своих деток смотрит.

– Была корона, – смеётся Вера. – Только дети стащили, вон играются ею в песочнице.

– Короче, я всё сказал, ты уже не маленький, всё сам понимаешь, - смотрит на Витька Денис.

– Да всё я понимаю. Сам вижу… – вздыхает. – Да-а-а, пусть мамки у них шлюхи, но детки-то получаются хорошие.

– Ага, все в их папку, – смотрю на Витька.

– Все в дедушку, – добавляет Вера.

Появляется Владимир с вязанкой хвороста, он такой хозяйственный всё время что-то делает, пока мы тут сидим и трындим.

– Что за разговоры, что за разговоры я не понял, - улыбается Владимир.

– Ничего пап, – берётся за всех отвечать Денис.

– А с тобой мы ещё не закончили, – строго говори ему отец. – Солнышку сюда привёл, мне показал. Теперь я жду, когда будут детки.