Нежно беру её за шею и прижимаю к себе, другой рукой проникаю ей под блузку и сжимаю её чувственную грудь.

– А-а-ах, – томно постанывает Юлечка, прижимаясь ко мне губами. Я в жизни не целовал таких нежных юных губ. Мы сосёмся несколько секунд, а после я отталкиваю её. Юлька сидит передо мной растрёпанная и возбуждённая, в расстёгнутой блузке.

– Прости, прости, – говорю я, – не надо было, – вытираю её помаду со своих губ. А она молчит и только ресничками хлопает. Боже, какая же она бусечка. Нельзя было брать на работу такую милашку. Теперь я о работе не смогу больше думать.

Поднимаю с пола её туфельки и отряхиваю с них пыль. Нежно беру Юлькину ножку, а она ещё и носочек тянет и будто просит, чтобы я продолжал её мять. Неимоверным усилием заставляю себя этого не делать. Надеваю туфельку и беру её вторую ножку. Надеваю туфельку и на неё. А сам сижу напротив и глажу её по коленке, всё выше и выше. Юлька ничего не делает, лишь ротик приоткрыла и на меня смотрит.

– Иди домой, – говорю я.

– Что? – щурится она, видимо не до конца отошла ещё от ступора.

«Господи мы же созданы друг для друга, почему мы не можем быть вместе?»

«Не дури, ты не тот, кто ей нужен, ты не сделаешь её счастливой. Ты никого не сделаешь счастливой. И сам никогда не будешь счастлив».

«Знаю». Встаю и направляюсь к двери, но делаю это так, чтобы она не заметила, как у меня в штанах всё напряжено.

– До завтра, Юлечка.

– До завтра, Денис Владимирович, – шепчет она мне вслед.

Выхожу за дверь и да боли сжимаю кулаки и зубы.

«Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт. А ну вернись к ней немедленно. А ну…»

«Что ну, что ну? Сделай и её несчастной. Ты же не умеешь строить отношения. Ты одиночка и навсегда останешься таким. Она слишком хороша для тебя».

Бросаю прощальный взгляд на её побитую машину на нашей стоянке и с грустью понимаю. Лучше бы я на войне погиб, чем мучить себя и других в этой «мирной» жизни.

Запрыгиваю на свой байк, надеваю на голову шлем и бью по газам.

Несусь по ночной дороге, одну за другой обхожу машины, вылетаю на встречку и лечу по ночному городу быстрее ветра. Вылетаю на окружную, на спидометре больше двухсот, байк ревёт подо мной, а я всё сильнее давлю на газ. Пролетаю мимо ментов, они даже не смотрят в мою сторону. Всё равно я не остановлюсь, а они меня не догонят, даже если захотят. Хочется снять шлем, чтобы почувствовать, как ветер бьёт по щекам. Сворачиваю домой. А под нос себе напеваю:

«Если завтра война, если завтра в поход». Война, война никогда не меняется. А Юлечка – это провокация это милая, нежная мягкая провокация. Отвлекающий манёвр покинутый мне жизнью чтобы проверить мою стойкость, как бойца. Но как же сжимается сердце от одной только мысли о ней.

«Господь, я знаю, ты есть. Я понимаю твой замысел. Ты создал её, чтобы проверить силу моей веры. Но знай, я непоколебим».

«Непокобелим, непо…кобель… им», улыбаюсь сам себе под нос, заводя свой байк в гараж. Ну не оставлять же его на улице. А если дождь, если роса. Иду из гаража прямо в бассейн и раздеваюсь на ходу, остаюсь в одних трусах, снимаю их, но не надеваю плавки. Становлюсь под душ, сначала под тёплый. Но тёплого мне не достаточно. Врубаю самый холодный, надо смыть это жар, сбросить напряжение. Как же эта лапочка меня разогрела своими ножкам. Вспоминаю их и понимаю, что не могу заставить себя не думать о ней. Выхожу из душа и вытираюсь полотенцем. Повязываю его на пояснице, когда ложусь под штангу.

– Раз, два! – во всё горло реву я. Встаю и накидываю ещё по паре блинов.

– Раз, два, три. – Мало, ещё огня, надо больше железа.

– Р-р-раз, два, три, четы-ы-ы-ыре, – выдыхаю и роняю штангу себе на грудь. Лежу придавленный её весом, пошевелиться не могу.

«Доигрался» первая мысль.

– А-а-а-а! – с хрипом забрасываю штангу на стойку. Мне кажется, у меня глаза чуть вылезли из орбит. Встаю с лавочки, трясу рукам. Смотрю на свои часики, уже полдесятого. Скидываю полотенце и ныряю в бассейн. Надо хорошенько остыть после жаркого рабочего дня и хорошей тренировки. Хотя назвать это тренировкой нельзя, так можно только мышцы себе порвать, но мне сейчас очень нужно было отвлечься.

На двадцатом круге голова прочищается и мысли приходят в норму, я как-то не парюсь, что плаваю в бассейне голым. А кто меня здесь увидит? Кто зайдёт? А плавки, они только давят, пережимают там всё. И зачем я их каждый раз надеваю, если живу один.

Вылезаю из бассейна и смотрю на себя в зеркало, как капли воды стекают по моей загорелой коже.

«А я неплохо сохранился как для своих-то лет» идеальный пресс, такого у меня даже в восемнадцать не было, восемь чётких кубиков, рельефный трицепс, выпирающий бицепс, мощные грудные мышцы, сильные подкачанные ноги, и задница, хотя задницу я не вижу, она же сзади. Напрягаюсь и позирую как бодибилдеры, играю мышцами.

«Понятно чего к тебе тянет так этих тёлок».

«Нет, нет, нет, не думай про девчонок, лучше про оружие, или про бодибилдинг. Про банки, про работу, про генподряд».

Возвращаюсь к вещам и смотрю на свой телефон. А там новое сообщение от Юлечки.

========== Глава 14 ==========

И чего это так предательски заныло сердце, ни о чём больше думать не могу, только о ней.

«Господи, как быстро я в тряпку превратился», бью себя кулаком в грудь. Откладываю телефон, повисаю на перекладине и делаю подъём переворот. А самого просто разрывает любопытство, ну что там моя ласточка написала.

«Ну вот опять, какая она тебе «ласточка», вы ж едва знакомы».

«Юлечка моя, как же я тебя люблю», рыдает и ноет моё сердце. Вырвать бы его и на штык нож насадить, чтобы не быть слюнтяем и тряпкой.

Отжимаюсь от турника, а у меня уже трясутся руки:

«Да что ж там она написала?»

«Что сильно любопытно?» Я уже спорю сам с собой.

«Ага, хоть бы одним глазочком глянуть».

«Завтра посмотришь», убеждаю себя и понимаю, что я неспособен справиться с желанием. Как же она меня пленила, и как теперь мною крутит. Написала сообщение, а я уже места себе не нахожу.

«А если ты на войне, и кругом враги и тут смс от Юлечки: «Привет, солнце, как дела. Чего не звонишь?» вот что мне отвечать?».

«Сейчас врагов поубиваю и наберу». Так и написать ей.

«Дурилка ты картонная, нет никаких врагов, ты сам дома. Можешь спокойно ответить, можешь позвонить ей, никто тебя не осудит».

«Просто я люблю всё под контролем держать, а это сильнее меня. Я не знаю, как сопротивляться этому».

Рука сама берёт телефон и открывает сообщение.

Читаю, а там ничего криминального:

«Спокойной ночи Денис Владимирович. Не успела сказать «До свидания», вы так быстро убежали». И смайл.

На «Вы» мне пишет, боится меня моя лапочка, девочка моя. Обожаю её.

Я и сам не понимаю почему, так поступаю, но я беру телефон и пишу ей ответ:

«Ты сказала мне «до завтра» я всё слышал. Тебе тоже спокойной ночи». И отправляю.

«Зачем ты это сделал!» – орёт на меня мой внутренний голос. А я и сам не знаю. Надеюсь, что она не ответит, только бы она не ответила. Только бы промолчала. И тут сообщение. Читаю имя адресата – «Юлечка».

«Супер, теперь выкручивайся сам. Я умываю руки» – мой внутренний голос прав. Я одновременно и хочу ей написать и ненавижу себя за это. Я просто разрываюсь меж двух огней.

Открываю и читаю: смайлик, простой улыбающийся смайлик, было бы из-за чего кипишевать. А на душе так тепло и спокойно. И пусть я стою у холодного бассейна голый и мокрый, но мне же написала Юлечка, ласточка моя носатенькая, миленькая, ногастенькая, чёрненькая… какая она ещё… Обожаю её просто. Вот есть такие красавицы, что без изъяна, что не придерёшься. А в Юльке же есть что то такое, что ранит душу, что проникает так глубоко, как ничто другое. Мне казалось, что нет такой глубины в моём сердце, и как она аж туда достала.

Хочу написать ей, хочу позвонить, просто хочу быть с ней. Мне в моей «крепости одиночества» так её не хватает, мне просто срочно нужна она.