Наливаю водички почти до краёв, оставляю немного места и одной ложкой расколачиваю заварку, или, как это правильно называется, кофейные гранулы.

Достаю из холодильника сливки и трясу их – это мой главный секрет приготовления кофе. Взбитые сливки. Если долго трясти они превращаются из водички (молочка) в густую пену, и этой пенкой я покрываю кофе во всех трёх чашках.

Беру чашечки в руки и готовлюсь нести мамке и папке, но тут они сами приходят на кухню. Папка даже галстук нацепил. А мне смешно, я чуть не разливаю кофе, но вовремя ставлю его на стол.

– Может, переоденешься? – говорит папка.

– А чем так плохо? – Кручусь пред ним, оттопыриваю попочку. Вспоминаю набоковскую Лолиту и перестаю вертеться. Всё, хватит меня уже разглядывать!

– Ты же в этом спишь, – смеётся мамка.

– Это мои любимые шмотки, не хочу переодеваться. – Я надуваю губки.

– Ладно. Юлечка, ты уже взрослая, решай сама. – Он смотрит мне в глаза. А я смотрю в его и улыбаюсь. Мне так приятно, что они вместе, хоть на пару дней. Хоть для фотографии. Кстати, насчёт фотографии…

– Сфоткаемся, – говорю я и достаю свой телефон.

Мы садимся втроём. Папка и мамка по сторонам, а я посерединке. Я улыбаюсь и немного наклоняю голову. Я такая классная на этой фотке получилась!

Отец достаёт тортик из холодильника.

– Кто-то из твоих будет? – спрашивает меня мамка.

– Катька и Димка должны подойти чуть позже, мы втроём посидим. И… – Я не знаю, что сказать, и опускаю глаза.

– Ты хотела сказать «Вика».

– Да, Вика. – Боюсь признаться, что она мне даже не позвонила.

Мамка гладит меня по плечу.

– Да не бойся ты так, я уже давно смирилась со всеми твоими странностями, пусть приходит. – Она смотрит на меня.

– Спасибо, мам, – прижимаюсь я к её руке.

– Самый большой кусок, – кладёт предо мной кусок торта папка.

– Ой, что ты, я столько не съём!

– Съешь, доченька, ты же любишь сладкое, – уговаривает меня мамка.

– Ладно, постараюсь, – соглашаюсь я.

Мы сидим втроём и пьём кофе с тортиком. Честно говоря, так не хватало этих семейных посиделок в моей жизни! Когда у меня будет своя семья, мы обязательно будем вот так собираться.

– Ну чего все замолчали? – говорю я, отхлёбывая немного кофе, я бы зефира сюда накрошила, люблю я кофе с всякими подсластителями, хотя обычно пью с заменителем: хочется оставаться стройняшкой.

– А о чём говорить? – спрашивает папка и смотрит на мамку.

– О твоих планах на жизнь, – говорит мамка. Честно говоря, я вижу, как её напрягает присутствие папки, без него она куда веселее и улыбчивее. Всё-таки привыкла она без него жить. Привыкла, и всё тут.

– Какие планы? – улыбаюсь я, а сама про себя, думаю: планы, конечно, же, планы, я же сегодня их уже строила, только мамке они не понравятся. А что там может понравиться: то, что я с девушкой буду жить, или то, что я хочу рожать в восемнадцать? Неизвестно, как она на такое отреагирует.

– Да нет никаких планов. Учиться дальше, а на лето, может, куда-то поеду, – говорю, а сама понимаю: куда я поеду? Это же столько денег! Лучше на работу пойду, денег заработаю. Хватит дома сидеть, отсидела себе уже одно место, лучше б делом занялась.

– А не хочешь в Израиль ко мне в гости заехать? – говорит отец. – Познакомишься со своим братиком.

Вот скользкая это тема! Я не просила делать мне ещё братика, но теперь придётся с ним дружить: как-никак, папка же мне айфон подарил и духи «Нина Ричи». Вдыхаю их аромат, такой спелый, такой яблочный. Хотя яблоко, вроде, не так пахнет. Но какая разница? Мне же нравится этот запах, а остальное – мелочи.

– Можно, – говорю. – Но я ещё не решила, может, на работу устроюсь. – Вот что я мелю?! Работа – это последнее, о чём я сейчас думаю. Вообще какой-то напряжённый разговор получается. Надо срочно тему сменить.

– Ладно, – говорю, – давайте начистоту. Спрашивайте, что хотели. – Смотрю в пол. – Вам же только одно интересно.

– Что ты имеешь в виду? – как будто заботливо смотрит на меня мать, хотя я всё понимаю. Все мы хотим обойти острые темы.

– Вам интересно с кем я сплю, правильно? И все разговоры со мной только об этом, и смотрите вы на меня как на лесбиянку, а не как на свою дочь.

Отец берёт меня за руку, как делают это в американских фильмах при разговорах отцов и детей.

– Поверь, дочка, нам всё равно… – Он запинается. – В смысле, это твоё дело и твоё право. А мы уважаем любой твой выбор.

– Пап, только не начинай. Скажи еще, что ты не разочарован во мне. Скажи, что ждал чего угодно, только не этого.

Он картинно округляет глаза, но мамка реагирует куда более искренне.

– Ну-у-у, разве только немного, разве только совсем чуть-чуть. Но мы всё равно тебя любим, Юлечка.

«Уже хоть что-то! Честно говоря, эта атмосфера недопонимания хуже любого осуждения. Когда, все улыбаются, а напряг такой, что не пошевелиться».

– Скажите мне, – смотрю то на отца, то на мать, – что вас гложет? Если мы поговорим открыто – мне будет намного легче.

– Ну, раз ты так просишь… – начинает мать, но отец перебивает её.

– У тебя же есть девушка, – наконец, говорит он. – Насколько у вас с ней всё серьёзно?

– Я не знаю, – отвечаю я.

– В смысле, как это не знаешь? – волнуется мать.

– Ну-у-у, для неё это тоже как снег на голову, такая же неожиданность, как и для меня, и мы пока не определились, – объясняю, как могу я же не диктор с телевидения, чтобы всё чётко говорить.

– А как это вообще получилось? – Во-о-от, узнаю свою мамку, наконец, она говорит то, что думает. У неё все фразы всегда такие искренние, такие ёмкие.

– Как-как, её перевели в нашу группу, это Вика, ты её знаешь, – киваю матери.

– Да уж знаю, – вздыхает мамка. – Хорошая девочка, – зачем-то добавляет она. Но мне всё равно приятно.

– Так вот, я как её увидела, то поверить не могла, что такие красавицы вообще существуют в природе. Она – как ангелочек, рождённый на небесах. Я даже представить себе не могла, что такая красота возможна.

– Да прямо-таки! – вздыхает мать. – Симпатичная девочка, но не более.

– А мне она понравилась, – говорит папка, и мамка так странно на него смотрит.

– Ну, в общем, я её увидела и влюбилась. Всё, с тех пор я её люблю. – Хочется от себя добавить «больше жизни», но не при родителях же. Я и так наговорила уже с три короба (интересно, откуда эта пословица пошла? Как можно разговоры складывать в короб?).

– И как она на это отреагировала? – спрашивает мать. Похоже, она хоть чуть-чуть начинает понимать мою логику. Это же так прекрасно, когда тебя понимают!

– Ну-у-у, поначалу она даже не догадывалась, что я к ней испытываю, а потом… – Я немного заминаюсь, не знаю, как сказать об этом своим родителям. Но всё же решаюсь открыться, и будь что будет. – А потом мы начали целоваться и…

– И что дальше? – допытывается мать.

– Ир, посмотри в интернете, что обычно делают дальше, и не допрашивай Юлечку, – заступается за меня отец.

– Что посмотреть? – не понимает она (или делает вид, что не понимает).

– Как две девушки занимаются любовью, – отвечает папка.

– Да мне это вообще не интересно, – отмахивается она.

– Ну, раз не интересно, то зачем тогда спрашиваешь? – не выдерживаю я.

– А Сашка? – находится мамка. – Как получилось, так что теперь она с ним встречается?

– Что за Сашка? – спрашивает отец. Он же ничего обо мне не знает. Конечно, пропустит десять лет моей жизни. Удивляюсь, как он ещё имя моё не забыл.

Мамка на него так смотрит и головой качает:

– Раньше у твоей дочурки парень был.

– Парень, – повторяет он, – это интересно. Значит ты не сразу лесбой стала.

– Ну, с Сашкой мне пришлось расстаться, – говорю. – Я не хотела ему врать, что люблю его.

– И как так получилось что он теперь с этой Викой? – Мамка каждый раз произносит её имя с каким-то презрением. Это надо заканчивать, не хочу, чтобы между ними были какие-то конфликты из-за того, что я что-то не так сказала и разъяснила.