Об этом мы говорили в начале недели. И тогда ещё не было никаких оснований предполагать, что воскресная оппозиционная тусовка сможет перерасти в нечто большее, чем обычный унылый парад говорящих голов.
Накануне Майдана
2013 год был знаковым в том плане, что Украина в очередной раз пыталась определиться с выбором внешнеполитического курса. Разумеется, этот вопрос поднимался и раньше, но вот с каждым годом уходить от прямого ответа становилось всё сложнее. Леонид Данилович Кучма, автор тезиса «Украина – не Россия», мог позволить себе проводить политику по принципу «и вашим, и нашим», потому что никому из заграничных партнёров, по большому счёту, ничем обязан не был. Чего не скажешь о последующих двух президентах, заигрывавших и с Западом, и с Россией и в итоге погрязших в долгах, как финансовых, так и политических. А долги, как известно, рано или поздно надо отдавать. Тем более, что кредиторы становились всё настойчивей.
Очередное обострение началось, как обычно у психов бывает, по весне и уверенно прогрессировало. И, пока на авансцене кривлялись политические клоуны разных цветов и оттенков, за их спинами уже поднималась волна, которая должна была смести к чёртовой матери весь этот фальшивый бомонд. Бомонд этой угрозы пока что не замечал и в очередной раз развлекался игрой в перетягивание каната.
Ситуация подогревалась прогрессирующим народным недовольством по поводу постоянного закручивания гаек и затягивания поясов на фоне удручающего положения дел в экономике. В связи с этим спасение от надвигающегося политического и экономического кризиса многие видели в смене внешнеполитического вектора, свято веруя, что «заграница нас спасёт».
Я часто задавался вопросом: кто и когда придумал эту несусветную глупость, что украинцы – трудолюбивый народ? Нашим соотечественникам всегда была свойственна тяга к халяве и позиция «моя хата с краю». Ведь что есть на самом деле евроинтеграционные устремления по своей сути? Та же самая закамуфлированная жажда халявы. Что до этого мешало строить нормальное цивилизованное государство? Надо просто перестать воровать, материться в общественном транспорте и плевать мимо урны. И будет вам Европа. Но нет, это не наш путь. Это слишком сложно. Поэтому мы уповаем на доброго европейского волшебника, который придёт и порядок наведёт. То же самое можно сказать и о сторонниках Таможенного союза. Как по-детски наивно выглядят разговоры о том, что стоит только нам самозабвенно кинуться в объятия братской России, как всё сразу получится. Тут сразу возникают вопросы: а почему не получилось до сих пор? и почему вдруг должно получиться теперь?
Ни сторонники евроинтеграции, ни приверженцы ТС не приводят абсолютно никаких адекватных аргументов, почему в стране вдруг начнут происходить качественные изменения в случае вступления в одну структуру или в другую. Потому что таких аргументов не существует. Есть только желание получить те потенциально возможные материальные бонусы, которые сулит «взаимовыгодное сотрудничество» с тем или иным партнёром. Причём бонусы для подавляющего большинства населения абсолютно виртуальные, потому как делить их будут между собой политические элиты, а рядовым гражданам снова предложат ещё чуть-чуть затянуть пояса и подождать очередного «пакращення».
Поскольку я пишу, прежде всего, о Луганске, здесь имеет смысл немного отвлечься от глобальных вопросов и в общих чертах описать политическую ситуацию в регионе, которая имела место быть накануне этих событий.
Несмотря на бытующее мнение, что Луганщина полностью являлась вотчиной Партии Регионов и её местечковых лидеров, на самом деле изнутри всё выглядело не так однозначно. О всевластии регионалов более уместно говорить в отношении Донецка – там политическая реальность действительно была безальтернативной. На фоне экономического благополучия Донецкая область демонстрировала политическую стабильность, которая прочно ассоциировалась с Ринатом Ахметовым и Партией Регионов. Переломить ситуацию никто особо не пытался, а всякие самонадеянные умники, считавшие себя круче остальных, к тому времени либо сбежали, либо обрели вечный покой в недрах терриконов.
Не то чтобы в Луганске неудобных людей на пустырях не закапывали, но то ли делали это как-то неэффективно, то ли не тех закапывали, то ли пришедшие к власти партноменклатурщики, в отличие от донецкого криминалитета, оказались недостаточно радикальными в борьбе с конкурентами. В общем, так или иначе, обеспечить себе монополию в политической сфере на Луганщине Партии Регионов не удалось. Однако и серьёзных оппонентов, способных побороться за власть, у регионалов в Луганске не было. В роли оппозиции здесь перманентно выступали какие-то маргиналы, фрики и политические заробитчане, готовые продаться за небольшие деньги кому угодно. И эти очаги безумия, доставлявшие определённое беспокойство господам серьёзным политикам, не имели никаких шансов перерасти в настоящий пожар.
Сами оппозиционеры очень скептически оценивали свой собственный потенциал. Весной 2013 года во всех регионах прошла акция «Вставай, Украина!» – непосредственная предшественница Евромайдана. Но в Луганске её даже не пытались проводить – ограничились отправкой делегаций в соседний Донецк и в Киев. Я приведу несколько цитат представителей оппозиции, у которых мы брали тогда комментарии по этому поводу.
Депутат областного совета Вадим Даниелян, бывший БЮТовец, рассказал следующее: «Для проведения митингов, акций – та же «Вставай, Украина!» – необходим финансовый и административный ресурс. На сегодняшний день луганская оппозиция лишена и первого, и второго. Имеющиеся организации держатся на добровольной основе и чистом энтузиазме. Поддержки крупных бизнес-структур подобные партии не дождутся, так как это чревато. Как показали прошедшие выборы (выборы в Верховную Раду 2012 года – С. С.), электоральное поле Луганской области строго разграничено: примерно 80-90% голосов делят между собой Партия Регионов и коммунисты, которые под руководством правящих сил продолжают занимать ответственные государственные посты. Остальные 10-15% приходится на оппозицию. Единственная оппозиционная партия, серьёзно представленная в области – это «Батькивщина». «УДАР», «Фронт Змін», «Свобода» представлены в области очень слабо. На данной территории сложно сформировать серьёзное представительство. Электорат крайне специфичен.
Единственным исключением были президентские выборы 2010 года, когда в Луганске была проведена серьёзная работа и выделено огромное количество средств. Но этот регион имеет отличительную характерность и ярко выраженные привязанности – попытка не увенчалась успехом.
В целом, сложившаяся ситуация не радует, ведь для нормального функционирования власти необходим противовес, который напрочь отсутствует».
Редактор местной газеты «Трибун» Денис Денищенко, пытавшийся найти своё место то в «Сильной Украине», то в «УДАРе», тоже не питал особых иллюзий:
«Акция «Вставай, Украина!» была бы в Луганске провалом, поэтому ее и не провели, люди не верят ни власти, ни оппозиции. Оппозиция в Луганске абсолютно неэффективна и деморализована. Прошло больше восьми месяцев после парламентских выборов. Где действия, поступки? Ведь можно выступать на сессиях, работать со СМИ, нужно зарабатывать доверие у простых людей. Оппозиционные партии никак себя не зарекомендовали. Складывается впечатление, что весь состав оппозиции, за исключением, может быть, «Свободы», считает Луганск заведомо проигрышным вариантом. Впечатление такое, что оппозиции в Луганске нет, а те редкие всплески активности, которые мы иногда наблюдаем, обычно на просторах интернета, скорее исключение, чем правило».
Бывший «свободовец» Дмитрий Снегирев ещё более резок в оценках:
«Акций (оппозиции – С.С.) на территории Луганщины не проводят, потому что их не с кем проводить. Партии отчитываются о том, что имеют численность несколько тысяч, но последние события доказывают – в действительности они способны вывести 50-100 человек, которые никаким образом не связаны с политикой. Местные оппозиционные силы, если они вообще существуют, носят декларативный характер. Последние выборы в Алчевске засвидетельствовали это – оппозиция не смогла выдвинуть единого кандидата. Кадровый потенциал никакой, некого выдвигать. То же самое было и на выборах в парламент, когда в Луганской области от оппозиционных сил шли люди, неспособные победить.