«Ну, почти, Итачи.» Я облизнула пересохшие губы. Брюнет бросил свои коробки и прошел в гостиную зону, включая свет, который меня, кажется, обжег.

– А с глазами-то что? – Итачи обхватил мое лицо прохладными ладонями, пальцами оттянул нижнее веко.

– Ничего. А что? – голос предательским дрогнул. Актриса из меня никакая.

– Вся глазница залита кровью. – Низко произнес он. – Что случилось?

– Ничего. Наверно, из-за того, что в ноут постоянно пялюсь.

Я помотала головой, освобождаясь от его рук. Итачи отпустил меня, презрительно окинув взглядом ониксовых глаз.

– Ну и где наркота, которую ты принимала?

– Ничего я не принимала. – Я нахмурилась, пытаясь выдать обиду. Если он найдет ее…

Итачи мне не поверил. Он поднялся наверх и спустя десять минут спустился. А я пожалела, что не выбросила остатки и наивно думала, что Итачи не будет копаться в моем ящике с нижним бельем.

– Что это? – злосчастный пакетик сверкнул в свете лампы. Я закусила губу: а то ты сам не знаешь…

– Мм.. Сахарная пудра… – «что я несу??»

– Для веселых кексов? Ты хочешь, чтобы я отвез тебя в притон и показал к чему это приводит?

– Саске уже возил? Или ему можно? – рыкнула я и сразу поняла, что зря.

– Саске укроп с подоконника курит. А это – другое. Ты видишь эти черные вкрапления – это зернышки ванили по-твоему? Это аматерасу – самый сильный наркотик на сегодняшний день, который пачками выкладывает наркоманов на погост! Где ты его взяла? Что было в твоей голове?! Какая же ты… – он искал самое культурное слово, но, видимо, так и не найдя, замолчал.

Итачи нервно бросил пакет на стеклянный стол и отвернулся от меня. Никогда не слышала, чтобы он повышал голос – это сразу меня дезориентировало. «Ну и? Сама же хотела его позлить. Пожинай плоды своего старания.» – рявкнул внутренний голос. Я притихла и украдкой поглядывала на разъярённого Учиху: плечи вздымались, он глубоко дышал, видимо, приводя свое состояние в равновесие, чтобы не прибить меня на месте.

– Как ты принимала? – низко спросил он.

– А… Ну… – тихо прошептала я, боясь даже пальцем шевельнуть. Он очень злился, это чувствовалось. Итачи резко развернулся ко мне. Схватив мои руки, он внимательно их осматривал, видимо, на предмет уколов.

– Сколько? – спросил Итачи, но я молчала, – Сколько раз?

У меня ноги начинали дрожать и руки тоже. Я молчала, не в силах открыть рот.

– Ты что, еще под кайфом что ли?! – прикрикнул он, сильно сжимая мои запястья.

– Я боюсь тебя… – дрожащим голосом. Тонкие дорожки слез пролегли по щекам.

Я закрыла больные глаза, чувствуя жжение. Итачи выдохнул и ослабил хватку на моих руках.

– Скажи мне, сколько доз ты приняла? – немного мягче спросил он. Я открыла глаза.

– Три… В десну… – несмело пропищала я. Ониксовые глаза вперелись в мои. Захотелось вжаться в угол дивана и просто раствориться в воздухе, лишь бы он не смотрел на меня так.

– Бестолочь, – прорычал сквозь зубы брюнет. – Одевайся.

– Куда? Я не хочу в притон.

Брюнет достал из кармана мобильник.

– В клинику. Надо вытаскивать эту гадость из крови. – Холодно ответил Итачи. – Шустрее, Харуна!

Я быстро слетела с дивана и поднялась наверх переодеться.

– А как вытаскивать? – несмело спросила я уже в лифте. Чувствовала себя как ребенок, которого ведут к стоматологу.

– Вводят специальный раствор через капельницу. – Холодно ответил Итачи. Я закусила губу и вышла из лифта. Капельница… Это же вены и иголки. Боже…

– Мне вену будут протыкать… – тихо озвучила, пугающую меня мысль. – Я больше не буду, только давай без этого! Я не хочу в клинику, пожалуйста.

Я встала на месте около мустанга, не желая идти дальше. Само раствориться, зачем что-то делать для этого? Итачи повернулся в мою сторону и одарил меня злым взглядом.

– Я только с самолета, устал. Так что не действуй мне на нервы и быстро садись в машину.

Его тон сразу пресек мои пререкания.

В салоне мустанга царило такое напряжение, что казалось, оно выдавит меня через окно. Итачи молчал, сосредоточившись на дороге. Я попыталась разрядить обстановку невинным вопросом, поинтересовавшись, как прошла встреча в Дубае, но брюнет меня проигнорировал, только сильнее сжал челюсти, от чего по высоким скулам прошлись желваки. Пугающе. Надеюсь, мы действительно едем в клинику, а не на окраину города, где он будет меня убивать.

Я зажмурилась от яркого света больничного холла, в который мы зашли и сразу направились к стойке, где стоял мужчина в белом халате и очках в тонкой оправе.

– Добрый вечер, доктор Исикава, – произнес Итачи, поворачивающемуся к нам доктору.

– Добрый, господин Учиха, – устало улыбнулся он и посмотрел на меня. – Что стряслось?

Я скрестила руки на груди и опустила глаза: притащили за шиворот наркоманку на откачку. Какой позор. Лучше бы на окраину города, все-таки. Я изучала плитку под ногами, не желая встречаться взглядом с медперсоналом.

– Неудачный поход в клуб, – Итачи сжал и разжал кулаки – не любит врать?

Чувствую, как доктор смотрит на меня. Как же стыдно…

– Раствор СО346? – спросил он, на что Итачи коротко кивнул, – пойдемте.

Итачи вытащил мою руку и потащил за доктором.

Мы вошли в процедурную, кажется, тут сдают кровь, судя по оборудованию. Я нервно сглотнула и осмотрелась.

– Хм.. Где же Шизуне? – протянул доктор и повернулся. – Присаживайтесь на это кресло. Сейчас позову медсестру.

Он быстро покинул кабинет. Я с ужасом посмотрела на предназначенное для меня кресло и подалась назад, врезаясь в сильное тело Учихи, замотала головой.

– Давай, – Итачи подтолкнул меня вперед.

– Я не хочу, – чуть ли не сквозь слезы произнесла я, но все же забралась на кресло. Итачи подвинул ко мне стул и сел рядом.

– В следующий раз головой будешь думать. – Рыкнул он. Вообще не пробиваемый, сидит как кусок гранита. Я поджала губы и отвернулась, понимая, что мне не избежать экзекуции.

В кабинет ворвалась девушка.

– Простите за ожидание! – пролепетала она звонким голосом. – Сейчас быстренько все сделаем.

«Не надо, давайте не будем. Давайте у вас тут что-нибудь сломается, электричество отключат, апокалипсис там…»

Медсестра метнулась к большому столу, что-то перебрала, залезла в высокий шкафчик и достала прозрачный пакет с раствором голубоватого цвета. Она подошла ко мне, закатала рукав джемпера и обвила руку выше локтя резиновым поясом.

– Так, а теперь поработай кулачком, деточка. – Сказала она, проведя пальцами по моей виднеющейся голубоватой вене. Итачи коротко усмехнулся и отвел взгляд в стену.

– А молодой человек – пошляк, – беспечно хохотнула медсестра, тряхнув короткими черными волосами.

– А Вы наблюдательны… – холодно произнес Итачи, скользнув по ней взглядом, отчего ее пальцы нервно дернулись.

Я закатила глаза, сжимая и разжимая пальцы и молясь, чтобы вена не выскочила. Это я наблюдательная.

– Может, я выйду? – фыркнула я.

– А может ты посидишь и помолчишь? – предложил Итачи и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. «Да как бы не так»

– Не обращайте внимания, – начала я, обращаясь к медсестре. – У него был тяжелый день. Принесите ему корвалол.

Чувствую, как легкий учиховский подзатыльник меня пристыжает за это. Не больно, но мозги на место ставит.

– Ох, уж эти дети, – вздыхает медсестра и качает головой.

– И не говорите. – Произнес Итачи, сверля меня взглядом.

Медсестра, улыбаясь, выкатила набор иголок – у меня потемнело в глазах. Ее тонкие пальцы щупали мою руку, и я, не выдержав, дернулась.

– Ты что делаешь?! А вот если бы я тебе вену вспорола? – нравоучительным тоном произнесла она и зафиксировала мой локоть. Я прикусила губу и отвернулась, дабы не видеть, как длинная игла входит в мою вздутую, напуганную, как и я сама, вену. «Как же страшно, Господи». Итачи взял меня за свободную руку, сжал пальцы, придвинулся.