Вспомним, как во второй части наших записок, характеризуя «юродивость» Мазая, мы упоминали, что этот персонаж, возможно, пережил некую трагедию. Именно его психологический надлом извиняет его чудачества, балагурство, нерелигиозность. Намёк на трагизм персонажа мы получаем именно благодаря описанию его попытки общаться с нечистой силой:

Кому могло прийти в голову накликать на себя лешего, скажем? Ведь «леший тебя побери», «чтоб тебя черти взяли» – это не просто «отстань», это пожелание беды, угроза. Значит, кого-то уже «черти брали» и «леший забирал». Отдавать же себя самому нечистой силе, «поджидать» её, т. е. проклясть себя – не вверх ли отчаяния? Откуда-то «раз в кураже», т. е. как-то давно, у нашего Мазая было такое отчаяние, такое горе, что он мог попытаться свести счёты не только с жизнью, но и со своей бессмертной душой.

Ключ к трагедии Мазая видится в строке: «Вдов он, бездетен, имеет лишь внука…» Как мы помним, В. Голо-вин связывает это строку с фольклорностью персонажа, с его сказочной сутью. Но давайте посмотрим на неё как на произведённую поэтом-реалистом. Как так могло получиться, что детей у Мазая нет, а внук имеется? Ведь тот же В. Головин доказывает нам, что Мазай не мог заиметь приёмного внучка в связи с социальными обстоятельствами тех лет, и даже если бы такое произошло, приёмыш был бы ему сыном, но никак не внуком. Не проще ли предположить, что у Мазая умерла не только жена, но и дети? И памятуя о его помутнении рассудком, в момент которого старик искал встречи с нечистой силой, можем предположить, что гибель детей (возможно, и жены) произошла не постепенно, а разом – внезапно. Вопрос жены Мазая тем не менее оставим в стороне. Женщина могла умереть по каким-либо другим причинам и давно, допустим, при родах. Из чего трагизм усиливается. Мазай в одиночку воспитывал ребенка или нескольких даже, но они все вместе внезапно погибли.

Для фантазий простора у нас много, ибо Некрасов более никаких пояснений не даёт. Кроме одного, наталкивающего на самую логичную мысль – дети Мазая (допустим, сын с невесткой) утонули. Подтрунивая над Тургеневым, рисуя пасторальную картинку деревни. Некрасов резко, обязательно выделив скобками, как бы злорадствует, смазывая радужность пейзажа:

Таким образом, наводнение, при котором Мазай спасает зайцев, явление не разовое, а регулярное, ежегодное даже. Оттого можем предположить, что во время одного из весенних паводков дети Мазая и погибли. И даже можем смело утверждать при каких обстоятельствах. Стоит только вспомнить, для чего Мазай на лодке отправился «гулять» в паводок. А он ведь занимался необходимым и важным делом:

Действительно, во время половодья река несёт щепу, лес, а то и наколотые уже дрова соседних деревень: и всё это необходимо в хозяйстве – для растопки печи. Подобным в детстве занимался даже автор этих строк. Во время наводнений к нам на берег прибивало бревна, унесенные рекой с лесоперевалочной базы, находящейся выше по течению. Родители заставляли нас, пацанов, их прямо на берегу распиливать и чурками прикатывать в дом-огород, где они высыхали, а позже раскалывались на дрова для печи. Если подобное происходило во второй половине века 20-го, то обязательно происходило и в некрасовские времена.

Мы не знаем точно, в чём вина Мазая в гибели его детей. Но точно знаем, что эту вину он за собой чувствует. Недаром искал погибели у нечистой силы, недаром дурачится – «пуделяет», ведь, как известно, внутренняя трагедия, внутренние переживания порой приводят к внешним проявлениям весёлости, шутовства – как маски, надетой, чтобы показать всем остальным: у меня всё хорошо, за меня не переживайте, в жалости вашей я не нуждаюсь. Возможно, Мазай сам отправил детей за дровами в паводок, где дети и погибли. И это одна проблема. А вот если Мазая по какой-то причине дома не было, когда пришла необходимость «собирать дрова», и его детям пришлось самостоятельно выполнять эту задачу, то тут также есть над чем подумать. Есть большая вероятность, что гибель детей Мазая произошла лет десять-пятнадцать назад (внук уже большой, раз старик смело оставляет его дома одного и увлекается путешествием по лесам забавы для), т. е. до 1861 года. Можно предположить, что во время гибели детей Мазай отбывал барщину, отрабатывая положенное ему крепостным правом, таким образом не мог выполнять свои прямые обязанности по собственному домашнему хозяйству.

Получается, мы ставим себе ещё одну вешку: у Мазая есть основания иметь свою точку зрения на существование крепостного права и на ситуацию после его отмены.

А сейчас нам осталось подвести очередной итог наших рассуждений, основанных непосредственно на тексте «Дедушка Мазай и зайцы». Некрасов писал далеко не детское произведение. Он выполнял определенные творческие задачи: в частности, дискутировал с Тургеневым, и причины на это имел, пытался тем самым обозначить свою гражданскую позицию. Но, отрицая религиозность в своём мировосприятии, невольно допустил в текст религиозность восточного толка.

Ведь мы имеем полное право предположить, что Мазай стал жалеть зверушек, зайчиков с тех времён, как лишился детей. И, спасая зайцев при помощи лодки в паводок, он как бы частично пытается искупить свою вину перед детьми, которых не уберёг. Благодаря его чудинкам мы можем даже допустить соображение, что Мазай мог верить, что души его детей переселились в зайцев. И разудалой выкрик-посвист в конце произведения – это не раёшный стих специалиста-загонщика, а выкрик сквозь слёзы. Мазай обращается к зайцам именно как к малым детям, словно играя с ними, будто современный Дедушка Мороз под новогодней ёлкой:

Версия имени

В трёх зарисовках мы выяснили, что произведение Некрасова «Дедушка Мазай и зайцы» весьма многоступенчатое и имеет социальный подтекст. Вступая в литературный диспут с Тургеневым, Николай Некрасов не мог не затронуть проблему крепостного права. Но если Герасим – крепостной крестьянин, то 20 лет спустя Мазай находится в условиях реформ.

Напомним, что крепостное право было отменено 19 февраля 1861 года. Но по закону ещё два года крестьяне обязаны были отбывать такие же повинности, что и при крепостном праве. Лишь несколько уменьшилась барщина и отменили мелкие натуральные поборы. До перевода крестьян на выкуп они находились во временно обязанном положении, т. е. обязаны были за предоставленные им наделы выполнять по установленным законом нормам барщину или платить оброк. Так как определенного срока, по истечении которого временно обязанные крестьяне должны были быть переведены на обязательный выкуп, не было, то их освобождение растянулось на 20 лет.

Произведение о Мазае и зайцах была написано в 1867–1871 гг., когда было совершенно непонятно, как подобные реформы идут и идут ли вообще. Мы знаем, что крестьяне восприняли «правила» их освобождения неоднозначно, возникали стихийные восстания, жестоко подавляемые. Как раз к 67-му году 19-го столетия уже сформировалось относительное перемирие: элиты смирились с вменяемыми им обязанностями, крестьяне смирились с имеющимися обстоятельствами. И всё же ход реформ был самой обсуждаемой темой, поскольку сложно себе представить, что возникшие новые условия социального договора, противоречивые весьма, не волновали людей, не вызывали у них желания порассуждать, куда эти реформы приведут.