Далее. Фигурирование в деле валюты иностранного государства автоматически квалифицировало содеянное по статье 88 УК РСФСР 1960 года, относящейся к государственным преступлениям.

Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР (на сленге валютчиков – «бабочка») «Нарушение правил о валютных операциях» предусматривала уголовное наказание за операции с иностранной валютой и валютными ценностями. Осуждение по статье 88 предполагало в зависимости от состава преступления лишение свободы на срок от 3 до 15 лет, конфискацию имущества, ссылку на срок до 5 лет и смертную казнь [17¹⁷].

Теперь соотнесём изложенное с историческими реалиями. В 1961 году в СССР прогремело дело Рокотова – Файбишенко – Яковлева [18¹⁸], суть которого вкратце следующая: Ян Рокотов совместно с друзьями – Владиславом Файбишенко и Дмитрием Яковлевым организовал сложную систему посредников для скупки иностранной валюты и зарубежных товаров у иностранных туристов. В 1960 году КГБ СССР их разоблачил, они были арестованы, осуждены, а впоследствии расстреляны. При обыске у Рокотова было изъято (внимание!) около 1 500 000 долларов США в разной валюте и золоте, а общий оборот их подпольной «фирмы» составлял 20 000 000 новых рублей.

Спустя девять лет по аналогичной статье у Айзеншписа по «бытовому» уголовному делу изымают и конфисковывают 15 585 рублей и 7 675 долларов США и… «впаивают» ему 17 лет!!! За что?!! За полпроцента валютной выручки «конторы» Рокотова?!!

Ок, презюмируем, что Айзеншпису «накрутили по совокупности», дополнив обвинение квалификациями по спекуляции, незаконной предпринимательской деятельности и другим «сопутствующим» статьям. Но как «набежало» 17 (!) лет, если максимальный срок лишения свободы по УК РСФСР 1960 года – «золотые пятнадцать»? Это – предел! Только при условии, если бы Айзеншпису дали 15 лет лишения свободы плюс 5 лет ссылки, откуда он и вышел досрочно. Всё равно размер содеянного не соотносится с размером наказания… Да и про ссылку Айзеншписа ничего не известно: где отбывал? сколько? – одни вопросы…

Сюда же, не стоит забывать об УДО, когда осужденный выходит на свободу, отбыв половину или 2/3 назначенного срока. Неужели Айзеншпис был «матёрым отказником», не желающим сотрудничать с администрацией, да ещё и имевший пару-тройку побегов? Вряд ли. Во-первых, по освобождению он ни преминул бы похвастаться такими «заслугами», а этого не было. Во-вторых, тогда Юрий Шмильевич был бы настолько уважаемым в «узких кругах» человеком, что заниматься «шоубизом» ему было бы западло тупо по статусу: «коллеги по цеху» бы не поняли…

Вырисовывается только одно объяснение означенному парадоксу – срок Айзеншпису «накручивался» уже во время его отсидки. Причём, и это важно, за деяния, явно неуважаемые «блатными» и впоследствии скрываемые самим сабжем. И это явно не действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений…

Одним словом, уголовное дело (дела) Айзеншписа разрешило бы эти вопросы много лучше. Но за неимением доступа к оному перенесёмся на семнадцать лет вперёд, когда Юрий Шмильевич, наконец, «откинулся».

В 1987 году, сразу после освобождения с «кичи», Айзеншпис устраивается на работу в молодёжную музыкальную организацию «Галерея» при горкоме комсомола, где он организует концерты молодых исполнителей.

Осенью 1988 года Владимир Липницкий знакомит Айзеншписа с Виктором Цоем. На скамейке сада «Эрмитаж» в одночасье принимается решение работать вместе. Зачем «понадобился» Цой Айзеншпису – ясно предельно: «КИНО» – машина, которая может зарабатывать «кучу бабла». Зачем «понадобился» Айзеншпис Цою – вопрос. К россказням самого сабжа, утверждавшего, что это именно он «вывел Цоя на большие горизонты, потому как до него его знали только любители ленинградского рока» отнесёмся со скепсисом: группа «КИНО» уже до знакомства с Айзеншписом (конец 1988 года) была «в зените».

А вот методы «запудривания мозгов» Айзеншписом «Цой и Ко» рассмотрим подробнее. Предварим повествование: администратором группы до Айзеншписа был Юрий Владимирович Белишкин. По свидетельству Виталия Калгина [1]: «В то время послужному списку Юрия Белишкина могли позавидовать многие отечественные музыкальные администраторы и промоутеры. Он работал с Аллой Пугачевой, с группами «Аргонавты», «Песняры», «Ариэль». Являлся организатором первого фестиваля ВИА в Ленинграде с участием «Аргонавтов», «Землян», «Мифов» и «Санкт-Петербурга». На момент начала работы с «КИНО» Юрий был администратором ленинградского театра-студии «Бенефис», созданной Боярским и Розенбаумом.

С осени 1988 года «КИНО» стало официально концертировать от театра-студии «Бенефис», где работал Белишкин. Наконец появилась возможность неплохо зарабатывать на концертах».

Иными словами, Белишкин для Айзеншписа – преграда «доступа к телу» Цоя. Как её можно «преодолеть»? Только организаторскими способностями превосходящего уровня! О них и речь… Свидетельство Виталия Калгина [1]: «После ноябрьских концертов в Нижнем Тагиле (14 ноября) «КИНО» 26 – 28 ноября выступало в Ленинграде, в СКК, после чего вылетело в Красноярск, где с 1 по 4 декабря дало аншлаговые концерты в ДС «Енисей» (ныне им. Ярыгина).

Юрий Каспарян: «Мне запомнилось, как Юра появился. Это было в Красноярске, прибыли туда с Белишкиным, стоим в гостинице. Номеров нет, в ресторане мест нет. И вдруг фейерверк – появляется Юрий Шмильевич, сразу нам номера, покушать хотите – пожалуйста. Он сразу всё решил, на ходу… А нам-то что нужно, музыкантам? Не иметь бытовых проблем. И мы стали работать с ним».

Георгий Гурьянов: «Юра Айзеншпис организовывал роскошные гастроли, у него была безупречная организаторская работа. Витя его очень любил. Кто был лучше – Белишкин или Айзеншпис? Конечно, Юра… Юра Айзеншпис был великолепный администратор и директор для работы совершенно иного уровня».

Юрий Владимирович Белишкин покинул свой пост в декабре 1989 года, сразу после серии красноярских концертов. По воспоминаниям музыкантов «КИНО», Цой немногим позже звонил Белишкину в Ленинград и предлагал в дальнейшем сотрудничать с группой в Ленинграде, но Белишкин дипломатично отказался».

А теперь разберём изложенную ситуацию, что называется, «на пальцах». Мог профессионал-организатор, каковым Ю.В. Белишкин, безусловно, являлся, вылететь с группой на гастроли в Красноярск, «в никуда»? Вот так, чтобы арендована концертная площадка, куплены билеты, а жить негде?!! Пойти на такой шаг в эпоху совкового гостиничного мема «мест нет»? Парадокс. Конечно же, не мог: места в гостинице Красноярска были забронированы предварительно! Отчего же «КИНО» был оказан такой холодный приём? До такой степени, что не только «мест нет», но даже в ресторан «не положено»? А «КИНО», как ни крути, не хипстеры из подворотни…

И каким это волшебным образом ситуация кардинально меняется с появлением на «авансцене» Айзеншписа? И кстати, он в Красноярске как оказался в нужное время, «в нужном месте»? Мимо самолётом пролетал?!!

А ответ-то лежит на поверхности: Юрий Шмильевич просто-напросто побывал в гостинице и ресторане заранее, сунул «в лапу» нужным людям «трёшку или четвертак», убедил ни под каким предлогом не вселять в гостиницу и не пускать в ресторан «КИНО» до его, Айзеншписа, феерического появления, после чего открыть заезжим гастролёрам «все двери». «Всё сделаете, как надо, по окончании получите столько же», – возможно, даже подмигнул он офигевшим «акулам гостиничного бизнеса» и рестораторам. Вот и всё «волшебство» и «фейерверк»…

Белишкин, после такого демарша, конечно, сразу «всё понял», а Каспарян и Гурьянов даже спустя прошедшие годы не «отдуплили», как их всех «красиво развёл» Юрий Шмильевич. Убеждён, в двадцать шесть лет этого не понимал и Цой… Или не хотел понимать…

Потому как эта «простота» Айзеншписа – не «бином Ньютона». Кинчеву, например, духовная сущность Юрия Шмильевича была предельно ясна: «Вообще Цой пафос любил. Он чувствовал себя звездой и старался этому соответствовать. Ездил только на машине с затемненными стеклами. Не удивлюсь, если у него и телохранители были. Не помню, в Красноярске или Новосибирске он заявил: «Я на сцену не выйду – зал неполный». Так в зале такое началось, что их там чуть не  убили. Заносило его, это точно. Может, потом и прошло бы…