Но больше всего Мику взбесили расспросы о матери. Она давно вычеркнула Доминику Ларье из своей жизни. Будто та умерла. Разговоры о ней вызывали раздражение. Хотелось вскочить и крушить мебель.

«Нельзя, чтобы мама заподозрила подмену», — объяснила интерес Вика.

«Не заподозрит», — заверила Мика. — «Ей наплевать на нас обеих».

«Почему ты такая злая?»

«Зато ты наивная. Думаешь, она примет тебя с распростёртыми объятиями и будет слушать многолетние жалобы?»

Мика сразу пожалела о написанном сгоряча. Но было поздно. Вика всё поняла.

«Ты читала мои письма? Как ты могла?!»

Мика просидела над огненным листом ещё полчаса. И даже извинилась. По-своему. Мол, перевязанная лентой стопочка случайно на глаза попалась. Но сестра не написала ни строчки. Обиделась всерьез.

— Подумаешь, какие мы нежные, — проворчала Мика. Убрала в шкаф огненные листы и задёрнула плотные шторы, чтобы лучи раннего июньского солнца не мешали спать.

В душе она понимала, что не права. Но признавать такое — выше моревийского достоинства!

…Утром плохого настроение добавил отец. Вёл себя хуже обычного. Громко пел песни, закрывшись в ванной комнате. Бабушке Анфисе пришлось пригрозить оставить его без завтрака, чтобы вышел. На кухне отец объявился в рубахе наизнанку, а за столом намазал на хлеб горчицу поверх малинового варенья. Услышав замечание старушки, вскочил и опрокинул тарелку с кашей.

После завтрака Мика позвала отца к себе, но он категорически отказался зайти в спальню и посмотреть на картину с тремя дамами. Замотал взъерошенной головой и умчался на улицу. Девочка топнула в сердцах. Она не сомневалась: снова подойти к полотну Руди Флоренса отцу мешало заклятье. Заколдованная часть сознания сопротивлялась, не давая Николасу стать самим собой.

Главные же неприятности начались после выхода из дома. На лавочке плакала женщина с сединой в тёмных волосах. Закрыла лицо ладонями, не обращая внимания на попытки других жильцов её успокоить. Худые плечи сотрясались от горьких рыданий.

— Не пугайся заранее, Вера, — посоветовала высокая соседка в ярком жёлтом платье с чёрным поясом. — Вот, увидишь, всё обойдётся.

— Правильно-правильно, — поддержала пожилая дама в красной шерстяной кофте, слишком тёплой для летнего дня. — Может, дочка твоя уехала. По работе в командировку. Иль к жениху.

— Нет у неё жениха, а на работе не знают, где она, — плачущая женщина отняла ладони от лица. Голубые глаза опухли от слёз и походили на щёлочки. — Полиночка всегда меня предупреждала, даже если задерживалась. А полиции всё равно!

— Заявление не приняли? — ужаснулся кто-то в толпе.

— Приняли, — всхлипнула Полинина мама. — Но искать не собираются. Дежурный так и сказал: не переживай, мать, дочка взрослая, вернётся. Мол, у нас на Цветочной улице все пропавшие объявляются.

Мика задрожала с головы до ног. Вот и обнаружилось исчезновение Полины. Правильно мама волнуется. Чувствует, дело плохо. Но разве теперь поможешь…

— Что случилось?

Мика не заметила появления рыжих друзей и вздрогнула, услышав голос Тёмы. Но щёки порозовели по другой причине. Мальчик встал слишком близко. Расстояние — меньше шага.

— Вик? В чём тут дело? — в нетерпении спросила Таня, вытягивая шею. — Это мама Полины из торгового центра? У них горе?

— Полина пропала, — прошептала Мика и досадливо сжала кулаки. Вспомнилось ночное обвинение сестры. — Никто не знает, где она. Домой вчера не возвращалась.

Тёма присвистнул.

— Интересно, бабушка Серафима в курсе? Опять начнёт рассказывать про опыты и колдовство, — мальчишка сделал большие глаза, но быстро примолк. Нехорошо шутить, когда рядом горюет чья-то мама.

В торговом центре таинственное исчезновение Полины стало темой дня. А как

иначе? Ушла в неизвестном направлении в разгар рабочего времени. Сумку оставила и униформу не сняла. А, главное, покинула магазин загадочным образом. Продавщицы шептались, что окна охранников, которые «запоминали» все события, не показали уход Полины. Мику это не удивляло, ведь бедняжку увели не через двери.

Увы, девочка не учла важную деталь, и чуть не прокололась. Друзья не успели проработать и часа, как к ним подошла Тамара Ильинична.

— Виктория, — проговорила она тоном, как у леди Малены. — Камеры записали, что ты заходишь в служебный коридор вслед за Полиной. Оттуда она больше не выходила. Что там произошло?

Тёма с Таней изумленно переглянулись и уставились на Мику.

— Я… я… — принялась заикаться девочка. — Я не видела Полину. То есть, внутри не видела.

— Почему ты за ней пошла? — голос начальницы становился всё суровее.

— Хотела поговорить… — Мика замялась, придумывая на ходу правдоподобный обман. — У меня вчера начался насморк. Я хотела спросить Полину, будут ли у меня неприятности, если сегодня не выйду на работу. Но я быстро поправилась.

Таня с Темой помрачнели. Они-то знали, что никаких недомоганий у подруги накануне не было в помине.

— Что случилось дальше? — продолжила допрос начальница.

— Ничего, — Мика глядела в пол. — Я не успела. Полина скрылась в кабинете. Там написано «директор». Я услышала голоса и ушла.

— Голоса? — с интересом переспросила Тамара Ильинична. — Чьи голоса?

— Полины и другой женщины.

— Какой женщины?

Мика решила сказать правду.

— В мужском костюме и галстуке. Полина зашла с ней в служебный коридор.

Начальница раздраженно всплеснула руками.

— Не говори глупости, — велела она, лицо перекосилось от гнева. — Что за дети пошли? Человек пропал, а у них шуточки. Женщина в галстуке!

— Но…

— Хватит! — прикрикнула Тамара Ильинична. — Камеры всё записали. Полина зашла внутрь одна. Не было рядом ни женщины в мужском костюме, ни мужчины в женском платье. Живо работать! Не прекратите ерунду болтать, выставлю вон!

Начальница удалилась, громко стуча каблуками, а Мика застыла, не замечая вопросительных взглядов друзей. Девочка ничего не понимала. Она же ясно видела, как колдунья уводила Полину. Получается, «окна» не показали блондинку? Но почему «увидели» Мику? Она, как и странная женщина, родом из магического мира. В чём разница между ними?

Ох, сплошные загадки…

— Почему ты соврала про насморк?

Вопрос Тёмы застал врасплох. Мика несчастно посмотрела в глаза мальчика — тёмные и настороженные.

— Я сказала первое, что пришло в голову, — пояснила она, перебирая пальцами рюши на клоунском костюме. — Не хотела признаваться Тамаре Ильиничне. Я удивилась, что Полина общается с той странной женщиной. Хотела за ними проследить. Но они внутри спорили. Я испугалась, что мне влетит, и сбежала.

Брат с сестрой снова переглянулись. Таня сделала Тёме большие глаза.

— На видео Полина одна, — проговорила она, поворачиваясь к Мике. — Можешь объяснить, как так получилось?

— Не могу, — буркнула самозванка. — Понятия не имею, почему окна… то есть, камеры не заметили ту жуткую даму. Я знаю, что видела!

Таня нахохлилась, собираясь высказать что-то нелицеприятное, но брат её опередил.

— Уверена, что тебе не померещилось? — спросил он аккуратно. — Вик, в последние дни ты ведешь себя странно. Ты точно здорова?

Мика поспешно закивала.

— Просто понимаешь… — Тёма растерялся, став пунцовым от смущения.

Пришлось объяснять Тане.

— Вика, твой папа болен.

Мика с трудом удержалась, чтобы не поправить рыжую подругу. Папа не болен, а заколдован. Но вовремя сдержалась.

— Ну и что? — спросила девочка, насупившись. Ей не пришёлся по душе заговорщицкий вид друзей.

— Ну… — протянула Таня. — Некоторые болезни передаются по наследству.

Мика не сразу поняла, что подруга имеет в виду, а потом возмущенно вскрикнула. Вот оно что! Лавровы решили, она сошла с ума, как бедный Николас!

— Я в порядке! — объявила Мика, тряся кулаками. — А вы… вы…

Подходящие слова на ум не пришли, и девочка отправилась раздавать буклеты в гордом одиночестве. Она спиной ощущала тревожные взгляды друзей, но не оборачивалась из принципа. У благородной леди из колдовской страны целое море самолюбия! Сердясь на весь свет, Мика совала покупателям цветные бумажки и думала о многочисленных трудностях.