Европа, шестнадцатый век от рождества Христова…

– Брат Маркус, до меня дошли страшные слухи. Вас обвиняют в ереси!

Эти страшные по своей сути слова равнодушно произнёс толстый, с ног до головы закутанный в золочёную парчу священнослужитель с массивным золотым крестом на такой же массивной золотой цепи, едва помещающейся на выпирающем пузе. Слуга господа уютно устроился в мягком кожаном кресле за монументальным мраморным столом, заваленном бумагами и свитками, и брезгливо рассматривал стоящего перед ним высокого худощавого мужчину лет сорока пяти – пятидесяти на вид с породистым аристократическим лицом, обрамленным роскошной гривой тёмных, почти чёрных волос, слегка тронутых на висках сединой. Одетый в простую серую домотканую рясу, поношенную, местами порванную, но тщательно заштопанную и чисто выстиранную, посетитель, названный братом Маркусом, внимательно выслушал обращённую к нему речь, обвёл спокойным взглядом стены и своды огромного полутёмного зала, после чего медленно и степенно ответил:

– Это наветы, господин кардинал. Я чту господа нашего, да прославится имя его во веки веков.

– Мне доложили, что вы искажаете слова господа нашего, превратно читая святое писание.

– Святое писание создавали люди, а не господь бог. Там записаны мысли людей о боге. Нет никаких доказательств того, что именно господь изрёк эти слова.

– Богохульствуете, брат Маркус, – с угрозой прошипел кардинал. – Вы хотите сказать, что святые люди, канонизированные церковью, лгали?

– Ни в коем случае, господин кардинал, – невозмутимо парировал мужчина. – Они писали о том, во что искренне верили. За свою долгую жизнь я встречал немало таких верующих. Их вера в господа нашего крепка, однако всё, о чём они говорили и писали, есть только их собственные мысли. Нет ни единого документально подтверждённого факта, что эти откровения – от бога.

– Долгую жизнь, говорите? – зацепился за произнесённое мужчиной слово кардинал. – А, кстати, сколько вам лет, брат Маркус?

– Уже и не знаю, – равнодушно пожал плечами посетитель. – Я давно не веду счёт времени, отпущенном мне господом нашим.

– Зато я знаю! – торжествующе воскликнул кардинал. – Недавно вам исполнилось сто двадцать девять лет. Дьявольское долголетие, вы не находите? Простые люди столько не живут¹!

– Я живу столько, сколько мне отмерил мой бог. Если он считает, что я ещё не всё исполнил на этом свете, он даст мне необходимое время.

– Так вы считаете, что на этом свете вы исполнили ещё не всё?

– В этом мире люди успели сотворить так много зла, что потребуется вечность, чтобы искоренить его и сделать мир таким, каким его мечтал увидеть господь.

– О грехах людских мы поговорим попозже… – кардинал задумчиво пожевал сальными губами. – Кстати, о вечности. Так вы вознамерились жить вечно?

– Вечно не может жить даже сам господь бог. Вечно мироздание, а бог – лишь его творение. Однако человек может жить долго, бесконечно долго² – ведь господь создал нас по своему образу и подобию.

– Ересь, брат Маркус! – торжествующе устремил палец в потолок кардинал. – В священном писании сказано, что бог, создавая человека по своему образу и подобию, дал ему две ноги, чтобы ходить, две руки, чтобы работать, уши, чтобы слышать, глаза, чтобы видеть, и уста, чтобы он мог воздавать хвалу создателю своему! Про вечную жизнь там не сказано ни слова.

– Святое писание ошибается, господин кардинал, – впервые на лице мужчины прорезалась тень снисходительной усмешки. – Господь наш, возможно, вообще не имеет рук, ног, глаз, ушей и рта. Он создал нас по образу и подобию своей души, вложив в человека частицу своей божественной сути. Именно поэтому человек способен на то же, что и создатель наш – видеть и слышать душой своей, и творить мыслью своей. А всё, что вы назвали – это всего лишь костыли для спящей во мраке души.

– Опять ересь! Человек не может слышать душой, для этого господь создал ему уши! А для того, чтобы видеть, создал глаза!

– Я могу слышать в душах людских то, что недоступно ушам, и видеть сокрытое – то, что не видят глаза.

– Так вот почему вы всегда выигрываете в карты и лишаете последних денег честных игроков!

– Я не играю в карты, тем более на деньги.

– А вот господин Антоний подал на вас жалобу, что вы за карточным столом лишили его последних честно заработанных денег и обрекли на голодную смерть.

– Его деньги были заработаны путём обмана доверчивых граждан. Он профессиональный шулер и зарабатывал на жизнь, обворовывая людей игрой в карты.

– И кто вам это сказал?

– Никто. Я услышал это в его душе. Я же вам говорил, что могу слышать душой, а не ушами.

– Играя с ним в карты, вы тоже слышали своей душой?

– Я не только слышал его мысли, но и видел его карты³. Я же говорил, что могу видеть сокрытое – глаза мне для этого не нужны. Я не считаю отмеченный вами случай игрой, так как всего лишь забрал у мошенника неправедно нажитое.

– И куда же вы дели деньги, полученные от господина Антония?

– Эти деньги были получены нечестным путём, за счёт обмана простых людей. Дабы не умножать зло, я пожертвовал их на благое дело.

– На какое же, позвольте полюбопытствовать?

– Я отдал их бедной женщине, в одиночку, без мужа, кормившей четверых детей. У неё недавно пала единственная корова, поэтому семья голодала. На пожертвованные деньги женщина купила и корову, и еду для своих детей. Теперь семья сможет выжить.

– Вы должны были отдать эти деньги в церковь! Назовите имя этой женщины – я сам с ней поговорю.

– Женщине деньги нужнее, от них зависела жизнь её детей. А имя я вам назвать не смогу – узнав его, вы отберёте у женщины корову, и её семья погибнет.

– С чего вы решили, что я собираюсь отобрать корову?

– Я прочёл это в ваших мыслях.

– Ах, да… Вы же видите сокрытое и слышите непроизнесённое. Помню, помню… Кстати, а где деньги от вашего прихода? Церковь давно уже их не получает. Почему вы не сдаёте в церковную казну положенный взнос?

– Положенный взнос составляет три монеты из четырёх. Разделите ноль на ноль, и вы увидите, что я никогда не обманывал церковь.

– Какой ноль?

– Прихожане не сдают денег.

– А почему они не сдают деньги?

– Потому что я объяснил прихожанам, что создателю нашему деньги не нужны, он и сам в могуществе своём может сотворить их бесконечно много.

– Но эти деньги нужны церкви!

– Церковь – это не господь, а обычные люди. Скажите прихожанам, что деньги нужны не богу, а лично вам – тогда это будет честно.

– Даже так? А на что же тогда живёте вы сами?

– Работаю, господин кардинал.

– И как доход, на жизнь хватает?

– Хватает. Даже остаётся на помощь нуждающимся.

– А вот до святой инквизиции дошли сведения, что прихожане всё же жертвуют вам деньги. И у меня даже есть доказательства!

– Охотно взгляну на ваши доказательства, господин кардинал, – сохраняя невозмутимость, ответил Маркус.

Кардинал, с победным видом усмехнувшись, потряс маленьким бронзовым колокольчиком, взяв его с угла стола. Не успели отзвуки колокольчика умолкнуть под высокими сводами зала, как дверь открылась, и, униженно кланяясь, в зал вошла старая женщина в грязных лохмотьях.

Проходите, госпожа Эльза, не бойтесь, – тоном, говорившим как раз обратное, изрёк священнослужитель. – В стенах храма господа нашего вам нечего бояться.

– Да, господин кардинал, – униженно кланяясь, затравленно пробормотала женщина.

– Бедное создание, как же тебя запугали, – неслышно проговорил мужчина, назвавшийся братом Маркусом.

Меж тем кардинал, потирая в предвкушении потные ладони, спросил у вошедшей посетительницы: