Деревушкин. Попробуем, попробуем! Перцовку пивал, а вот марганцовку не пробовал. (Вспомнив.) Эх, жаль - не успел я вам показать редчайший экземпляр муравейника, грандиозное сооружение, воздвигнутое моими друзьями строителями "формика руфа". Чудо муравьиной архитектуры и инженерии! Чудо!
Никологорский. Ловлю на слове, Платон Петрович! Вы мне его покажете! А сейчас разрешите откланяться. Моя Анна Антоновна меня заждалась. Как бы не прописала мне воскресную головомойку. (Прощаясь с Раисой Павловной.) Здоровье вашей матушки?
Раиса Павловна. Она чувствует себя гораздо лучше. И ваши порошки очень помогают.
Никологорский. Очень рад, очень рад. Разрешите откланяться! (Кланяется всем.) До свиданья, товарищи!
Никологорский в сопровождении Деревушкиных уходит в сад
и скрывается за углом дачи.
Софья. Отец, кажется, в прекрасном настроении?
Серафима. Занят своими мурашками-таракашками, роется в муравьиных кучах. И получает от этого удовольствие! Светлая личность! Чем-то он нас собирается удивить?
Александра. Вот увидите, что я буду права.
Хвощ (показывая рисунок Растегаю). Похож профессор?
Растегай. Похож.
Хвощ. Я из него потом капиталиста сделаю. Он очень хорошо позировал не шевелился.
Растегай. Забыл я у него спросить...
Хвощ. Что спросить?
Растегай. Что полезнее пить, если уж пить, - коньяк, пиво, водку или вино? Он, видать, в этом деле понимает.
Хвощ. Все врачи советуют пить то, что пьют сами. Клинических опытов на видах алкоголя пока никто еще не ставил.
Растегай. А жаль! Я бы предложил свои услуги как подопытный пациент: утром тебе подносят "три звездочки", в обед - "четыре", перед сном - "пять", и всё - бесплатно, за счет клиники. А потом смотрят, как я реагирую. Неплохо, а?
Серафима. Надо было попросить профессора выписать один рецепт. (Мужу.) Почему ты мне не напомнил?
Хвощ. Какой рецепт?
Серафима. Вот так мы всегда упускаем момент! А теперь мне придется специально идти в поликлинику - доказывать, выпрашивать.
Хвощ. Что выпрашивать?
Серафима. Одно изумительное заграничное снотворное.
Хвощ. Зачем оно тебе? Ты же прекрасно спишь!
Серафима. На всякий случай. Потом его не будет.
Хвощ. У тебя склад всяких лекарств.
Серафима. И все - остродефицитные!
Появляются Деревушкины.
Деревушкин (весело). Старик ползал у меня в лесу на коленках с лупой в руках, как юный натуралист! Вселил-таки в него уважение к муравьям! Так-то, дети мои: Соня, Сима, Саня! А? Что? Ну?
Софья. Отец! Мы приехали!
Деревушкин. Вижу. Отлично поступили. Я вас ждал.
Серафима. Мы сгораем от любопытства.
Софья. Что ты хочешь нам сообщить?
Растегай. Вы, Платон Петрович, нас всех так заинтриговали...
Хвощ (рисуя). ...что я даже не успел пообедать.
Александра. Ты ведь по нас соскучился, папа? Правда? (Ласково обнимает отца.)
Деревушкин. Я не видел вас всех целую вечность.
Александра. Ты здоров?
Деревушкин. Вполне. Как твои успехи?
Александра. Ты можешь меня поздравить. Я получила новый пост.
Деревушкин. Какой же?
Александра. Очень ответственный. С первого числа сего месяца я именуюсь: младший научный сотрудник Института физики Земли при Академии наук СССР.
Деревушкин. Поздравляю. Не знаю, в чем заключаются твои обязанности, но звучит весьма внушительно.
Александра. У тебя все хорошо? Никаких неприятностей?
Деревушкин. Наоборот.
Александра. Ты хочешь сегодня сообщить нам что-то приятное?
Деревушкин (не сразу). Как тебе сказать... Вот сейчас соберемся и поговорим. Раиса Павловна, который час?
Раиса Павловна (тихо). Без семи минут пять.
Деревушкин. Время! Прошу всех приехавших по моему вызову занять места. Я думаю, мы проведем нашу беседу здесь, на этой веранде?
Раиса Павловна. Лучше здесь. На той веранде накрывают на стол.
Деревушкин. Отлично. Здесь потолкуем, а на ту перейдем подкрепляться. Родственники не возражают?
Растегай. Принято единогласно.
Деревушкин (осматривается). Кого еще нет? Брат в Заполярье. Третий зять в воздухе. Тоже уважительная причина. (Жене.) Да! Нет еще Анны Павловны и Елены Викентьевны! Где они? Где моя любимая теща?
Раиса Павловна. Они сейчас спускаются.
Деревушкин (усаживаясь поудобнее в кресло). Подождем.
Раиса Павловна. Бумагу принести? Записывать ничего не надо?
Деревушкин. Нет. На этот раз записывать ничего не будем.
Все рассаживаются. Хвощ продолжает зарисовки с
присутствующих. Появляются Анна Павловна и Елена
Викентьевна, ее ведут под руку. Вновь прибывшие кивком
головы приветствуют родственников.
Серафима (мужу). Потом дорисуешь! Сейчас неприлично!
Хвощ, тяжело вздохнув, кладет альбом на колени. Большая
пауза, во время которой все выжидающе смотрят на
Деревушкина.
Деревушкин (нарушая молчание). Ну-с... Все, кажется, в сборе... Приступим!.. Я очень рад, друзья, что вы, получив мою телеграмму, не замедлили оставить все свои дела и приехать по моему приглашению. Рад и признателен за внимание... Можно сказать, что то, в связи с чем я вас всех сегодня здесь собрал, касается меня одного. Однако вы, мои ближайшие члены семьи и родственники, должны быть полностью информированы о мотивах, побудивших меня принять одно решение. Я намереваюсь совершить один поступок. Я предугадываю, что он может вас удивить и даже поразить. Я буду согласен спокойно выслушать все ваши доводы "за" и "против", хотя более чем уверен, что в данном случае я останусь в решающем одиночестве. Я подчеркиваю "в решающем", ибо я пригласил вас вовсе не для того, чтобы с вами посоветоваться, а для того лишь, чтобы заявить вам о принятом мною решении, решении, которое я намерен провести в жизнь.
Раиса Павловна (дрожащим голосом). Когда?
Деревушкин. Полагаю, что... в самое ближайшее время.
Софья (холодно). Что же ты решил, отец?
Серафима (сухо). Очень интересно. Говори.
Растегай. Слушаем вас, Платон Петрович!
Раиса Павловна тревожно переглядывается со своей
сестрой. Старуха теща сидит с каменным выражением лица.
Деревушкин. Итак, я решил поставить вас кое о чем в известность. Я хочу, чтобы вы узнали об этом из первоисточника, от меня. Но раньше, чем это сделать, я хотел бы несколько отвлечься, для того чтобы воскресить некоторые моменты из моей, достаточно хорошо известной вам биографии. (Помолчав.) Оглядываясь назад, на прожитые мною годы, я могу, не кривя душой, сказать, что я в своей жизни был достаточно счастлив. (Обращаясь к жене.) Простите меня, если я скажу, что я любил свою первую жену, мать моих дочерей, и что я тоже был любим ею... Несчастный случай навеки разлучил нас, но я навсегда сохранил о ней светлую память. Она много сделала для меня в пору моей юности, в пору моего становления на путь науки... Всю свою сознательную жизнь я посвятил любимому делу, в котором я в меру моих способностей преуспел и признан ученым миром. Завершен наконец мой многолетний труд: в ближайшие дни выходит из печати третий и последний том "Семейства муравьиных". Я стою на рубеже шестидесятого года моей жизни. И все же, оглянувшись назад, я не могу не пожалеть о том, что многие события и испытания, затронувшие большинство моих сограждан и современников, прошли как-то мимо меня, едва коснувшись своим дыханием...
Александра. Что ты имеешь в виду, папа?
Деревушкин. Взять хотя бы войну. Люди воевали на фронтах и в тылу: голодали в осажденном Ленинграде, работали в подполье, эвакуировали эшелоны, лечили раненых, строили в невыносимых условиях повью заводы. А я продолжал за тридевять земель от фронта сквозь лупу изучать жизнь муравьиных семейств...
Раиса Павловна. Вы же ученый, Платон Петрович! Как вы можете так говорить? Правительство знало, что вы рассматриваете в лупу!
Деревушкин (спокойно). Разве я об этом сейчас говорю? Я все прекрасно понимаю. Я говорю сейчас о личном моем ощущении, о сугубо индивидуальном осмыслении моей личной, деревушкинской жизни и деятельности. (Помолчав.) Вот и сейчас... Другие ученые работают на главнейших направлениях нашей отечественной пауки, я не буду сейчас уточнять эти направления, вы их прекрасно знаете, - а я опять, как и двадцать и тридцать лет назад, ползаю на коленках по лесу с той же лупой в руках, делаю разрезы муравейников, продолжаю изучать строение муравьиного тела и так далее, и тому подобное... И, на коленках, я слишком близко вижу перед глазами землю по сравнению с теми, кто сегодня стоит на земле и летает над ней!
