Парень поплелся прочь шаркающим шагом сомнамбулы.

За дверью и в самом деле оказался перрон. По платформам вдоль составов пассажиры торопливо катили чемоданы. В холодном воздухе пахло табачным дымом и смесью запахов, которую можно почувствовать только на железной дороге: машинное масло, креозотовая пропитка шпал, дым вагонных печурок. Сонные проводники в форменной одежде проверяли билеты.

– Какой-то из этих поездов наш, ребята.

– А как же билеты? – спросил Огонек.

– Придется «зайцами».

– Нелли, а можно мне в туалет? – жалобно спросила Лина.

Начинается.

Вход в круглосуточный вокзальный туалет был совсем близко – матово подсвеченные фигурки мужчины и женщины на стене приземистого кирпичного здания.

– А потерпеть до поезда никак?

– Я уже очень-очень давно терплю, – призналась Лина, – я больше не могу.

Вот незадача. Пока они найдут поезд и вагон, пока проводник откроет туалет…

– Тебе надолго?

– Я очень-очень быстренько. – Даже в темноте было видно, как девочка покраснела от смущения.

– Ладно, мы проводим тебя.

Идти в женский туалет всем троим? Огонек скорчил гримасу:

– Я подожду здесь.

– Здесь опасно, спустись с нами вниз.

– Я не хочу в женский туалет!

Время стремительно убегало. А ведь надо еще успеть на поезд.

– Зайди в дверь, здесь тебя хотя бы не видно с платформы. Если что – кричи.

– Бегите уже скорей.

Лестница в подвальное помещение. Внизу, у входа в туалетный зал, за столиком клевала носом черноволосая худенькая девушка в сером свитере. Нелли бросила ей двадцать рублей и проводила Лину в кабинку.

– Помощь нужна?

– Справлюсь.

Нелли прислушалась – наверху было тихо. Сквозь Сумрак она чувствовала присутствие сына на лестнице, на платформе рядом с туалетом – пусто. За дверцей, в кабинке туалета, раздалось журчание, за ним последовал облегченный вздох девочки.

Все идет не так уж плохо. Куда лучше, чем могло бы. Бежать через Ладожский вокзал оказалось годной идеей. Еще каких-нибудь пять минут, и они будут в поезде, а завтра утром – под защитой Матвея и Скифа…

Что-то было не так.

Что-то неправильно.

Внезапно острое предчувствие беды захватило Нелли, по спине побежали ледяные коготки.

Она оглядела пустой туалет, нащупывая за пазухой нагретый теплом тела револьвер. За дверями кабинок было тихо, лишь клокотал едва слышно неисправный бачок. На влажном кафеле пола мокли окурки. Ноздри щекотал едкий запах хлора.

– Лина, ты там как?

– Почти выхожу…

Что же тебя насторожило?

Бесшумно ступая, Нелли вышла в предбанник, где сидела девушка, собиравшая деньги за пользование туалетом. За плексигласовой перегородкой она наклонилась над столом – маленькая, тоненькая, похожая на мулатку.

Темная Иная.

– Подними руки, – скомандовала Нелли, взводя курок, – в Сумрак не соваться.

Как же ты сразу не заметила? Слишком спешила? Какой стыд, дозорная.

Девушка вздрогнула, как от удара, распахнув карие миндалевидные глаза; ствол револьвера уставился точно между ними. На столе лежал смартфон, на дисплее мерцал список телефонных номеров.

– Собралась звонить кому-то?

– Маме.

– Маму случайно не Завулоном зовут?

Как ты могла так проколоться, Герда? За подобную ошибку Скиф выгнал бы тебя из Дозора – и был бы прав.

– П-пожалуйста, – на ресницах девушки задрожали слезы, – я же не сделала вам ничего плохого. Я даже не знаю, кто вы!

– Лгать, предавать и воровать в Дневном Дозоре учат первым делом, не так ли?

Сверху долетал шелест ног пассажиров на платформе. Где-то вдали диктор сонно бубнил объявление по вокзалу.

Делай это быстро. Если кто-то сюда войдет – проблем станет больше.

Никто не вошел. Зато появилась из «комнаты для девочек» Лина – она тщательно вытирала лицо и руки салфеткой.

– Молчи, – бросила ей Нелли, – ни звука.

– Прошу вас, – всхлипнула Темная, – я не из Дозора. Я простая девушка… ну что я вам сделала? Умоляю… я хочу к маме…

Черта с два.

Нелли сжала пальцем спусковой крючок… и в этот момент увидела огромные испуганные глаза Лины. Они были зеленые, как спелый крыжовник, – и Нелли вдруг поняла, кого ей напоминает эта маленькая Иная: такие же рыжие волосы, конопушки и кошачьи глаза были у ее давней соратницы по Тайному Дозору – Рыси.

– Я же ничего не знаю, – лицо Темной уже тряслось, красное и мокрое, – что я вам сделала плохого… пожалуйста, моя мама не переживет этого…

Лина прижалась спиной к холодному кафелю, она не сводила глаз с тускло блестящего револьвера. Нелли почувствовала спиной взгляд Огонька. Он тоже был свидетелем происходящего.

– Даешь слово, что никому не расскажешь о нас? – спросила Нелли.

Не могу поверить, прозвучал строгий и печальный голос Скифа где-то в глубине. Моя ученица?

– Обещаю, обещаю, клянусь, – залопотала смотрительница туалета.

– Если ты мне солгала – я тебя из-под земли достану, ты понимаешь?

– Я буду молчать! Пожалуйста…

Нелли резким ударом разбила ее смартфон, подхватила Лину в охапку и побежала по ступенькам наверх. Огонек ждал их у выхода.

Снова голос Скифа в тишине памяти:

Чего в тебе сейчас больше? Страха или малодушия?

– Прости, – прошептала Нелли, – я не могу убить на глазах у детей.

Взгляд у проводницы был как застывший холодец:

– Мест нет. Вагон битком. И не просите.

Нелли взяла ее за руку и заглянула в глубину желеобразных глаз:

– Вы найдете нам места. Самые лучшие.

Грузная женщина в войлочном форменном пальто и миниатюрной шапочке надолго замолчала. Непрошибаемая стенка. Наконец, когда Нелли уже хотела идти к следующему вагону, гипнотическая сила одержала верх над вредностью.

– Ладно, – буркнула тетка, – влезайте.

Нелли заметила восхищенный взгляд Лины и подмигнула ей. Девочка подмигнула в ответ.

В конце концов, все может быть и не так страшно, размышляла Нелли. Поезд отправится через минуту. Темная девчонка из туалета еще долго в себя приходить будет. Да и в самом деле – собиралась ли она сообщить о нас в свой Дозор? Так и до паранойи недалеко. Оружия у нее ты не заметила. Может, она действительно в туалете работает. Да, порой низшие Иные не гнушаются и грязной работой. Им свойственны неожиданные мотивации.

В любом случае: что та видела? Светлую волшебницу и Светлую девочку. А ловят по всему Петербургу Светлую с сыном, потенциальным Иным.

Сели в первое попавшееся купе. Нелли вспомнила «Морфей» и усыпила пассажиров – мать, отца и двоих маленьких сыновей, направлявшихся на отдых в Сочи. Когда поезд тронулся, проводница заглянула в купе с обходом, но сразу же изменилась в лице и исчезла.

Нелли потрепала сына по соломенным вихрам:

– Кажется, выбрались. Да, Огонек?

– Пули свистели над головой, – криво усмехнулся мальчик.

– А романтики ни на грамм.

– Ни на миллиграмм.

– Сын… я в чем-то провинилась перед тобой?

– Нет, – он опустил голову, – прости, мам. Но лучше бы мы из Крыма уехали не в Питер, а в Австралию.

Нелли могла бы поспорить. Напомнить, что они прятались семнадцать лет. Семнадцать лет страха и постоянного ожидания атаки – это жизнь в аду. И нет для них на Земле такого места, где можно чувствовать себя в безопасности. Но она сказала только:

– Сидите тихо, детки. Я схожу на разведку. Может, найду что-нибудь поесть.

Лина послушно тряхнула рыжим хвостиком. Огонек смотрел в окно – на плывущее в темноте море электрических огней. Поезд, гремя колесами, набирал ход.

– Закройтесь на шпингалет и никому не открывайте.

В поисках ресторана Нелли прошла несколько вагонов.

Состав набирал ход. Лечь бы сейчас и вытянуть ноги, можно даже не ужинать. Но надо накормить детей. И еще – в купе мало места. Нельзя же вытащить пассажиров и сложить в коридоре, как дрова!