Так, их совместная жизнь отдавала подобием дружбы и немного печалью. Потому что бывали моменты, когда во внезапно воцарившейся тишине они понимали, что оба здесь от отсутствия выбора, а не по собственному желанию.

Все менялось, когда звонила Кларисса и называла им имя. Рут шла по адресу, а Данила должен был быть рядом и чему-то таким образом учиться. Честно говоря, оба подозревали, что Клариссе просто не до него. Потому что формально его обучать должна была она, а не Рут.

«Что я вообще должен буду делать? – недоумевал он. – Жечь шалфей и говорить с духами?»

«Насколько я понимаю, она работает с энергией. Так и получаются все эти порчи и привороты…»

«Нет, я о другом. Она сказала, что выполняет какую-то очень тонкую работу. И я должен буду заниматьсяею тоже. Раз вы меня похитили и лишили возможности самореализоваться по-иному», – не без ехидства добавил он.

«А, это… Она… работает с Господами. Так она их называет, – взгляд Рут стал настороженным. – Не знаю, кто они, но с ними может говорить не каждый. Это они привели меня к ней после смерти. Не уверена вообще, хорошие они или плохие. Скорее всего, нейтральные, но имеющие свои интересы».

«И кровь мы для них собираем?»

«Подозреваю, что да. Я не спрашиваю, Данила, я выполняю».

После той первой встречи они ходили к Клариссе вместе только раз. Большую часть времени он просидел на кухне вместе с ее жирным котом, а Рут и ведьма закрылись в комнате и что-то бурно обсуждали. Иногда он вслушивался и понимал, что с ними был кто-то еще, но не мог разобрать третий голос.

«Странно это, – поделился он как-то с Рут. – Иногда я думаю, что меня просто накачали наркотой и брехня это все – про вашу магию. На самом деле она работает на мафию, а мы – на нее».

«Ну, работать на этих Господ – вполне себе быть в мафии, но не совсем обычной».

Они вернулись домой, все так же не разговаривая. Рут разогрела пиццу из морозильника, но сама к ней не притронулась. Данила не мог долго на нее дуться, поэтому пришел на балкон, где она коротала вечер. Перед ними расстилалась панорама широкой дороги и ряда частных домов. В этом районе царила умиротворенность благополучного пригорода.

Данила посмотрел на нее с ласковым прищуром, как обычно любил глядеть на приятных ему девушек. Рут была симпатичной, но сразу этого было не разглядеть. Ему нравился момент этого открытия: вглядываться в ее неприветливое, самую малость грубоватое лицо, чтобы начать замечать скрывающуюся в нем красоту. Она же словно никогда не замечала его взглядов.

Он присел рядом с ней на выступ в стене и тоже положил ноги на перила балкона. Солнце заходило, и их городок постепенно погружался во тьму.

– Ты не подумай. Я тебя не осуждаю, – начал он. – У тебя свои причины, и я их уважаю. Просто… и ты меня пойми. Мне-то вообще ни хрена непонятно.

Рут кивнула, но ни слова не проронила. Ох и умеет она вести беседу.

– Кровь, рукопожатия, брехня, чтобы получить их согласие… Очень похоже на сделку по продаже души. Вот я и беспокоюсь, в верный ли я бизнес попал.

– Ну, если я и приобрела что-то вроде души, то не чувствую себя богаче ни в каком смысле, – чуть севшим голосом проворчала она.

– Так не ты покупатель, – фыркнул Данила. – Покупатель – Кларисса. А может, даже ретейлер. Это сложная цепочка.

– Я просто делаю свою работу, – в сотый раз повторила она свою любимую фразу. – Другой у меня нет. Чего-то получше, чем Кларисса, – тоже.

Носок ступни Данилы укоризненно покачался из стороны в сторону.

– Что у тебя произошло в жизни такого, что ты пошла к гадалке? – снова попробовал он развести ее на откровенность. – Я на своем опыте понял, что к таким обращаются, когда ничего другого не остается.

Рут закинула сигарету в пепельницу и пожала плечами.

– Теперь я понимаю, что ничего особенного.

– Но что именно? – не унимался Данила. – Порча? В любви не везло?

– Что-то типа, – поморщилась она. – Сейчас ясно, что мои проблемы и яйца выеденного не стоили. Но тогда это полнилось смыслом. Да во всем было больше смысла, чем сейчас…

Последнее прозвучало как-то уж совсем безрадостно.

– Хочешь знать правду? Я просто… глупо и нелепо умерла, будучи дико расстроенной ее предсказанием. Думаю, поэтому и не увидела ту машину. Я всегда ей говорю: осторожней со словами. Она любит говорить гадости… – и Рут усмехнулась с каким-то мрачным огоньком в глазах. – Но я до сих пор не понимаю, что было после смерти… Я была нигде. Кларисса говорит, так бывает, когда по случайности прерывается неотработанная жизнь, но вместо перерождения человек вылетает неизвестно куда… Черт разберет, почему я умудрилась вернуться.

Девушка помолчала, ненадолго погрузившись в свои мысли, а затем продолжила:

– И мы должны менять форму при перерождении. Так работает Вселенная. Потому что какие-то причины отмирают, и в каждой жизни накапливается новый потенциал, который выражает себя в последующей. Души – как клетки кожи – постоянно обновляются. Мы не должны быть прежними. Но я – какая-то мутация в системе.

– Ты – прекрасная девиация, – лишь вздохнул Данила. – Будь я в хорошем настроении, назвал бы так стих в честь тебя.

– Звучит не очень.

– И что же тебя связывает с Клариссой? – вкрадчиво вклинился его вопрос вместе с последним лучом угасающего солнца. – Откуда твоя лояльность, не могу понять. Она вытерла о тебя ноги, буквально толкнула на смерть, а ты пришла к ней снова.

– Кларисса и Господа мне помогут. Я говорила: есть у меня одно дело. Ей нужны мои услуги, а мне – ее. Это сотрудничество.

– Ну что за дело? Почему ты такая скрытная?

– Ты назойлив, – отрезала она.

Данила надулся, но ненадолго. Где-то вдали районы города один за другим зажигались электрическим светом.

Вот такие они с Рут чудаки. Не верят богу, новостям и политикам, зато внимают бомжам из подворотни и хамоватым гадалкам, ибо у всех свои пророки.

– Я интересуюсь тобой, – высокомерно добавил он. – А вот ты даже не спросишь про мою печальную историю.

– Да что там спрашивать? – хмыкнула она. – Я ее и так знаю…

– Ну а как же мои личные переживания на этот счет?

– Ты не умеешь заморачиваться на чем-то дольше трех секунд. Извини, я не верю в твои глубокие страдания.

Данила снова надулся.

– Ладно, ладно. Еще сама расскажешь мне, что там тебе обещали эти Господа, – заявил он.

Рут чуть улыбнулась – опять ни весело, ни грустно – и ушла в квартиру. Хаблов еще пару мгновений пялился вниз. Ему вдруг вспомнилось, что в детстве он жил в похожем доме. И если уж соседские мальчишки лезли на крышу, то добра не жди. Пакеты с молоком и водяные бомбочки обрушивались перед зазевавшимися прохожими, а ребята с хохотом прятались, чтобы их не увидели, помирая от смеха. Невольно он улыбнулся, вспоминая об этом. Но однажды их забавы прекратились, потому что один такой пакет упал на голову зазевавшейся девочке, и у нее было сотрясение мозга. Так он уяснил, что бывают шутки, от которых никому не смешно.

Данила так и не понял, к чему сейчас это вспомнил. Похоже, высота навеяла. Он слез с подоконника и отправился вслед за Рут.

Ночью раздался телефонный звонок. Рут слабо пошарила по столику. Где-то рядом мигала зеленая подсветка экрана. Из своего угла застонал Данила.

– Да возьми уже трубку…

– Да… – ответила она, не будучи уверенной, что нажала ту кнопку.

Но кнопка была та, а голос знаком до зубной боли.

– Собирайтесь, – проскрежетала Кларисса. – Мне нужен Хаблов.

– Что за спешка?

– Господа хотят вас видеть.

Вот и настало время третьего визита.

«Три – счастливое число, – непонятно к чему думал Хаблов. – Бог троицу любит…»

Хотя после того, о чем проболталась Рут, он начал подозревать, что начинать в кого-то верить уже бесполезно.

Они вошли в подъезд и сели в исписанный непристойностями лифт. На пороге квартиры их уже ждала Кларисса в очередном цветастом платье и псевдозолотом колье. Так одеваются только недомерки или проститутки.