Линда похлопывает его по руке.

— Ты же знаешь, я просто шучу. — Снова переключает внимание на меня. — Мне следовало посадить тебя рядом со мной, чтобы мы могли побольше поговорить. У нас есть племянник твоего возраста, который тоже одинок, он великолепный и забавный.

О боже, могло ли быть хуже.

— У нее нет времени на свидания, — отвечает Зик.

— Есть.

— Есть?

Я прищуриваю глаза на него.

— Конечно, у меня есть время.

Маню его к себе ближе пальцем. Так близко, чтобы никто не мог подслушать. Так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья... вижу синие крапинки в уголках его бушующих глаз... щетину на подбородке.

Его близость нервирует меня. Боже, он пахнет божественно.

— Ты какой-то властный.

Он распахивает рот.

— Я?

— Ты можешь с-сбавить обороты?

Он отстраняется и смотрит на меня.

— Я не понимал, что веду себя как придурок.

Я пожимаю плечами, чувствуя холод от кондиционера над нами, затем вздрагиваю. Его серые глаза следят за движением, останавливаясь на моей покрытой гусиной кожей ключице. Смотрите на мою шею под ухом.

Я облизываю губы.

— Я решил упомянуть об этом из вежливости.

— Из вежливости?

— Мммм. — Его глаза находят мой рот, когда я напеваю. Задерживаются там.

— Здесь я должен извиниться?

— А ты хочешь?

Его скульптурные губы двигаются так близко к моему уху, что я дрожу, и на этот раз не от кондиционера. Это от его теплого дыхания на моей шее, и его носа, скользящего по моей щеке.

Мои глаза закрываются, когда он шепчет:

— Я не хотел быть козлом.

Я киваю, поднимаю веки и встречаюсь взглядом со строгим взглядом тренера. Он поднимает брови, и я слегка ему улыбаюсь, а Зик продолжает шептать мне на ухо.

— Как ты думаешь, о чем он думает? — Спрашивает Зик.

— Он, наверное, думает, что ты извиняешься.

— Нет, он, наверное, думает, что мы флиртуем.

Моя шея слегка наклоняется, когда я чувствую, как его губы касаются мочки моего уха.

— А он был бы неправ?

Зик слегка отстраняется. Откидывается на спинку сиденья.

Медленно его голова качается туда-сюда.

— Нет.

Может быть, для него еще есть надежда.

— Я говорил тебе, что ты сегодня отлично выглядишь?

— В некотором роде.

Нет, он не сказал, что я отлично выгляжу, он сказал, что я хорошо выгляжу.

Ни слова о том, что я отлично выгляжу. Никаких упоминаний о том, что я выгляжу красиво. Он сказал: «Хорошо».

— Я хотя бы сказал тебе, что ты красивая? — Он вцепился в руль, смотрит прямо на дорогу, поворачивает направо на знак «стоп», потом налево на мою дорогу.

— Нет. — Я смеюсь.

— Не говорил? — Кажется, он озадачен. — А что я сказал?

— Т-ты сказал: «Ты выглядишь хорошо».

— Хорошо? — В его голосе слышится отвращение. — Черт побери, я сегодня вел себя как придурок, да?

— Я думаю, что мы пережили это хорошо.

— Ну, ты сделала это, — продолжает он, почти про себя, когда въезжает на мою подъездную дорожку. Ставит машину на стоянку и поворачивается ко мне. — Ты отлично выглядишь. Красиво, я имею в виду.

Он поворачивает голову к окну со стороны водителя, и, клянусь, в зеркальном отражении я ловлю, как он закатывает глаза. Над собой.

Мой рот изгибается.

— Спасибо тебе.

— Тебе сегодня было весело? Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты пошла со мной.

— Мне было очень весело. Спасибо за приглашение. — О боже, я говорю так официально. Становится так неловко.

— Хорошо, потому что... так или иначе, — начинает он. — У меня есть кое-что для тебя.

Что? Я правильно расслышала? Зик Дэниелс только что сказал, что принес мне что-то? Например, что именно? Что это вообще значит?

— У тебя? — Я в шоке. — Для меня?

— Для тебя.

— У теня есть кое-что для меня?

— Да, — его губы скручиваются в то, что, вероятно, должно было быть усмешкой, но в темноте больше похоже на насмешку. — Ты не умеешь получать подарки, ты это знаешь?

— Подарок?

— Ты собираешься повторять все, что я говорю, как будто я только что потряс тебя до глубины души?

Я вижу, что он расстроен. Знаю это по тому, как он проводит рукой по своим густым черным волосам.

— Извини, что продолжаю задавать вопросы. — Я с интересом выпрямляюсь в кресле. Очень любопытно. — Что это?

Упс, ну вот снова.

В тускло освещенной кабине своего грузовика, с лицом, скрытым тенью, Зик поднимает центральную консоль, выуживая маленькую коробку. Он держит её на ладони, и я вижу, что это черно-серебряная шкатулка для драгоценностей.

— Просто возьми.

Я запинаюсь, когда тянусь к ней.

— Я-я не могу п-поверить, что ты действительно сделал мне подарок. — Удивление в моем голосе наполняет кабину грузовика. — Я думала, ты шутишь.

Я не пытаюсь быть намеренно тупой, но Зик Дэниелс действительно ошеломил меня.

— Нет.

— Нет, это не подарок? — Я не нарочно давлю на него, но вопросы все равно срываются с моих губ, прежде чем я успеваю их остановить.

— Нет, я ... Господи, Вайолет, неужели ты не можешь просто открыть эту чертову штуку?

Это черная квадратная шкатулка, с которой я очень хорошо знакома, и я задерживаю дыхание, когда открываю крышку, открываю бархатный мешочек для драгоценностей внутри. Я бросаю взгляд на Зика, который смотрит на меня из тьмы с нечитаемым выражением лица.

Губы сжаты в тонкую линию. Глаза прикрыты, но бесстрастны.

— Ты можешь просто открыть его, мать твою, — ворчит он, хмурясь. — Это занимает целую вечность.

Мое сердце бьется в груди со скоростью миллион миль в час, так сильно, что я почти слышу его. Я вижу, каким нетерпеливым он становится, по тому, как его глаза внимательно следят за движением моих пальцев над черным мешочком.

— Ты ведешь себя несносно, ты понимаешь это?

Такой дерганый, этот парень. Как ребенок.

— Я думаю, это м-мило, что ты взволнован.

Боже мой, неужели я только что назвала его милым и заикалась? Как чертовски неловко.

— Я хотела сказать, что это мило, когда ты взволнован, а не ты милый.

Прекрати болтать, Вайолет!

Но я не могу. Не могу остановиться.

— Жаль, что здесь так темно, я хочу запомнить этот момент.

Боже мой, почему я говорю это вслух?

— Тогда включи этот чертов свет.

Так я и делаю. Я поднимаю руку и включаю лампу над головой, затем смотрю на черный бархатный мешочек, концентрируясь на его размере и текстуре.

Это подарок от него.

Я смотрю на Зика и думаю, что он…

Смущен.

Честное слово, он покраснел.

Качает головой и отворачивается, глядя в окно на мой темный район.

Прикусив нижнюю губу, я возвращаюсь к своему занятию, тереблю золотые нити на черном бархатном мешочке. Открываю его ловкими пальцами. Большим и указательным пальцами цепляю тонкий золотой браслет, который, я знаю, будет внутри. Осторожно вынимаю его, пока он не оказывается у меня на ладони.

Подношу его к лицу, чтобы рассмотреть в тусклом свете.

Это браслет с сегодняшнего аукциона.

Мы с Линдой прогуливались по залу, рассматривая каждый предмет аукциона по очереди, как будто на самом деле собирались их купить.

— Это было бы весело! — объявила Линда о поездке в аквапарк на выходные. — Я надену свой новый костюм!

— И что мне теперь делать со всем этим? — спросила она, когда мы проходили мимо барбекю. — Наверное, придется купить новый фартук!

Затем мы подошли к предметам красоты и одежды: услуги спа-салона, ваучеры маникюрного салона, шарфы и ожерелья ручной работы.

Браслеты.

Мои пальцы потянулись к амулету, болтающемуся на тонкой золотой ленте, к штампованному значку, как я думала.