Десант должен был высаживаться одновременно на всех трех островах. А на тот случай, если противник попытается ввести в бой свои морские силы, стояли в готовности наши бронекатера отряда прикрытия, ими командовал капитан 2-го ранга И. М. Зайдулин.
Адмирал еще раз убедился, что все на своих местах, все находятся в полной готовности.
Еще какое-то короткое время можно было наслаждаться тишиной, хотя бронекатера и десантные тендеры с людьми и техникой уже двигались, держа курс на острова, но противник их пока не обнаружил. Но вот в небе появились наши штурмовики и бомбардировщики, они пронеслись над нами, и буквально через минуту-две мы услышали разрывы бомб. Даже без бинокля отчетливо видны были столбы густого черного дыма, взлетавшего над островом Тейкарсаари, самого ближнего к нам...
Адмирал, не отрываясь от бинокля, долго и сосредоточенно рассматривал, что там впереди. Вскоре над водой поплыло облако дыма - это катера-дымзавесчики под командованием лихого Николая Николаевича Амелько сделали свое дело. Воздух наполнился гулом самолетов, громом артиллерии, взрывами на острове и тарахтением моторов тендеров и бронекатеров. Противник не дремал. Его батареи открыли ураганный огонь. Несколько снарядов взорвались поблизости от валунов, и тогда член Военного совета А. Д. Вербицкий крикнул нам: "Ложитесь, дураков осколки любят". Обстрел еще не кончился, а Трибуц снова поднялся и припал глазами к линзам бинокля. Впереди на воде отчетливо мелькнули одна за другой огненные вспышки, и в небо поплыли черные дымы. "Какая беда! - воскликнул адмирал с душевной болью. Вероятно, подорвались на минах".
Увы, его догадка оправдалась: два бронекатера взорвались и тут же пошли ко дну. На одном из них погиб командир отряда капитан 2-го ранга В. Н. Герасимов.
Приходили донесения о том, что на все три острова наши войска высадились и ведут бой, но никто особенно не радовался - настроение было омрачено гибелью экипажей двух кораблей.
Адмирал Трибуц продолжал управлять боем. Докладывали летчики и артиллеристы, не прекращавшие обстреливать острова, вести дуэль с батареями противника, а после высадки десанта поддерживать его продвижение в глубь островов.
В этот день два острова были очищены от противника. Но тот, что лежал перед нашими глазами - Тейкарсаари, упорно сопротивлялся. Финны бросили туда подкрепления и оттесняли наших десантников к воде.
Адмирал связался по телефону с командармом Коровниковым:
- На Тейкарсаари плохо. Десант могут сбросить в воду. Необходимы подкрепления.
- Знаю, товарищ адмирал, и принимаю меры... Действительно, вскоре Ралль доложил, что прибыло пополнение, и корабли с подкреплением выходят на подмогу.
Наращивание сил шло с нашей стороны, и еще быстрее, стремительнее - со стороны противника. Положение создавалось критическое. И опять Трибуц держал совет с Коровниковым. Тот сказал:
- Войск у меня больше нет. Остались танки. Но ведь ваши суда-малютки пойдут с ними на дно.
- Не пойдут! - решительно заявил Трибуц. - Давайте танки в гавань, за переправу отвечаю я.
На том и порешили. Тут, как часто бывает в таких случаях, вступил в действие фактор времени. Перевес был на стороне противника, но наши держались из последних сил.
Времени на то, чтобы с кем-то посоветоваться о переправе танков, не оставалось. И, видимо, даже не требовалось. У адмирала возникла мысль спаривать по два тендера и грузить на них танк. Он отдал приказание Раллю готовить плавсредства. А тем временем подошли танки. Они были переправлены, и это помогло прорвать оборону противника, и продвижение наших войск в глубь острова продолжалось...
Тендеры с танками шли и шли на поддержку нашим войскам. Но адмирал не был уверен, что появление танков может коренным образом изменить обстановку, и потому он, уже в который раз, звонил командующему авиацией генералу Самохину:
- Михаил Иванович! Пошлите сейчас бомбардировщики и штурмовики, пусть снова прочешут плацдарм и откроют путь танкам и пехоте.
- Будет сделано! - отвечал Самохин.
Прошло несколько минут, и он доложил, что самолеты уже в воздухе.
На протяжении целого дня бомбардировщики и штурмовики, прикрываемые истребителями, тучами проносились у нас над головой, и без всяких биноклей можно было наблюдать их появление над Тейкарсаари. Мы слышали взрывы бомб, гулкие пушечные очереди, взрывы эрэсов самолетов-штурмовиков, что шли над лесом, над самыми деревьями, прочесывая войска противника, который был основательно измотан, но все еще удерживал свои позиции.
Противник нес потери, но его попытка подбросить подкрепления не увенчалась успехом. Морские силы его были атакованы авиацией, торпедными катерами и, неся потери, убрались восвояси.
Вечером поступило донесение, что Тейкарсаари полностью в наших руках.
Когда бои окончились, я спросил командующего:
- Как вы оцениваете операцию?
- Как очень тяжелую, но поучительную, - коротко заявил он. - Надо отдать должное противнику, он проявил упорство, какого мы не ожидали, преподал нам урок, который, надеюсь, в будущем не повторится.
Многие участники этих тяжелых боев были награждены. И среди них капитан 3-го ранга Николай Николаевич Амелько. И на этот раз его выручало умелое, просто виртуозное маневрирование... Из рук командующего флотом он получил награду, считавшуюся самой почетной среди моряков, - орден великого русского флотоводца П. С. Нахимова за номером восемь.
Жизнь шла своим чередом...
В те дни суда противника, поврежденные у Тейкарсаари, отошли и укрылись в финском порту Котка. Адмирал приказал вести непрерывную разведку, знать, какие там боевые средства и в какой мере они могут угрожать нашему флоту. По его приказанию велась воздушная разведка, и результаты наблюдений немедленно докладывались. После одного из таких полетов Самохин позвонил и сообщил очень важную новость: "В порт Котка прибыл "Вайнемайнен". Это была сенсация. За этим броненосцем наши летчики усиленно охотились еще с тридцать девятого года.
Не было двух мнений - его надо срочно потопить, пока он не ушел в шхеры, там его трудно будет найти. Штаб авиации торопился сделать необходимый расчет и быстрее послать самолеты. Но торопливость обернулась своей обратной стороной. Первый вылет оказался безрезультатным - корабль не обнаружили. Затем ясные дни сменились хмурыми. Тут уже было время все как следует обдумать, отобрать наиболее опытных летчиков. Назвали имя командира полка пикирующих бомбардировщиков Василия Ивановича Ракова, который еще в 1939 году во время войны с Финляндией был удостоен звания Героя Советского Союза.
- Я думаю, Раков справится, - согласился адмирал.
Пикирующие бомбардировщики Ракова вместе с торпедоносцами другого такого же аса - И. Н. Пономаренко пустили броненосец на дно. Правда, потом при сличении снимков выяснилось, что это не "Вайнемайнен", а крейсер ПВО "Ниобе". Но все равно - это была крупная победа.
Вскоре за эту операцию В. И. Раков получил вторую Золотую Звезду, а И. П. Пономаренко стал кавалером Золотой Звезды Героя...
Пусть не удивит читателя, что я неоднократно обращаюсь к личности командующего флотом и его боевым делам. Судьба меня не раз сводила с ним в самой различной обстановке. Он понимал роль печати и всегда находил время принять нашего брата - военных корреспондентов, рассказать обо всем, что происходит и на сухопутье, и на огромной акватории моря. И если мы, находясь в Кронштадте, а затем в Таллине были в курсе происходящих событий, то этим мы в очень большой мере обязаны ему, старому балтийцу, одному из известных советских флотоводцев, ныне покойному Владимиру Филипповичу Трибуцу.
...Следующие боевые шаги флота. Какими они должны быть? Куда направлены? Эти и подобные вопросы в 1944 году занимали командующего. Он понимал, что моряки истомились двухлетней закупоркой в Неве, Кронштадте и рвутся на просторы моря.
- Но прежде надо протралить фарватеры, - говорил Трибуц на Военном совете. - Открыть надежные и безопасные пути и тогда можно пустить в дело корабли.
