О, Господи! О чем я рассуждаю. Как низко я пала в своих глазах, углубляясь во все эти раздумия и анализируя все свои глупые поступки. Послушать мои бредни со стороны, так рехнуться можно. Тут и комментарии были лишние, достаточно лишь с презрением покоситься на меня и покрутить пальцем у виска. Я погрязла в болоте, которое сама и развела. Засмеялась как истеричка, вытирая слезы, усаживаясь за столик летнего кафе, на территории отеля, поставив перед собой алкогольный коктейль и прикуривая сигарету. Давно я не травила себя этим едким дымом. Но и травить было нечего. Я себя давно разъела кислотой своей ядовитой дурости. Как я оказалась в этом кафе, я вообще не помню, просто ноги принесли сюда, и я на автомате, вспоминаю один из простейших методов забыться, заглушая гул навязчивых мыслей в моем подсознании, алкоголем. Я запуталась во лжи, в своих желаниях, не знала, как расплести эти сети, которые обвились вокруг моего тела и сковывали, уверенно став душить, завязывались тугой петлей на шее.
– Это ещё , что за фокусы. Я думал ты в спа, а ты вот как с пользой проводишь время, – послышался позади воспитательный тон Олейника. Я лишь закатила глаза потянувшись к трубочке, делая глоток с бокала.
– Хоть попробовать надо, чтобы твои упрёки были оправданы.
–Рита, в чем дело? – я машинально потушила в пепельнице сигарету, зная, что, если затянусь ещё хоть раз, пепельницей назовут меня.
– Идём в номер, я устала так, – поднимаюсь, обнимая Женю, с мольбой глядя в его глаза. Мне казалось, если мы сейчас пойдем в номер, и я ублажаю его, то не буду чувствовать вину перед ним. Но в чем я была виноватая, мать вашу? Это как вообще называется? Бегать и трахаться по очереди то с одним, то с другим и заглаживать таким образом вину? Это называется не искупление, а слабая на передок деваха. Я просто скатилась, дальше некуда. Я прекрасно знала, что чувствую к обоим мужчинам, и не могла понять, что меня держит рядом с Олейником, почему я держусь за него и боюсь уйти. Или просто его боюсь? Никита был прав. За эти годы я превратилась в дорогую шлюху, которой оплачивают жизнь. А я взамен перед своим спонсором по первой же его прихоти раздвигала ноги.
Я не стала умнее, как мне казалось. Не была кузнецом своего счастья, потому что в моей жизни трудилась совершенно другая строительная бригада, которая не считалась с проектом моей судьбы, что себе представляла я. Да и не счастье они строили. В моей голове не прибавилось мудрости. Я просто продавалась задорого, тратя свои “гонорары” на то, что лишь создавало иллюзию беззаботной и успешной жизни.
И вот сейчас я впервые задумалась, что нужно все менять. Я больше не хочу болеть. Болеть алчностью, глупостью, эгоизмом и цинизмом.
Сейчас я задумалась над тем, что именно Никита научил меня любить… А я, выходит полюбила, только со мной был другой. Никита научил меня гореть, а я сожгла ему крылья. Именно Измайлов научил меня терпеть и быть сильной, а я разбила ему сердце. А когда Никита научил меня летать – я улетела от него. Но только мы сами поменяли друг друга и сейчас говорили, что не те… И теперь оставалось жить с этой болью, потому что все, что мы звали любовь, беспощадно разбивали.
–Детка, что случилось? На тебе лица нет, что тебя беспокоит? – подушечки пальцев касаются моей щеки и Женя заставляет приподнять голову, поддев пальцами за подбородок. И не скажешь, что этот мужчина может быть деспотом и тираном. Да и вообще, такой ласковый. Нежный, любвеобильный, что же он по отношению к своей жене не проявлял этих чувств? “– Ритонька, двадцать лет брака дают о себе знать. Это слишком сложная математика, чтобы понять ее в твоем возрасте” – говорил он мне, поясняя, что все имеет свойство заканчиваться. Вот и идиллия их супружеской жизни давно закончилась и оба это понимали, но, не выход ведь, каждый раз разводиться и жениться снова, если у тебя перестал стоять на очередную бабу. Я же, пусть и была в том возрасте, когда за плечами не было такого опыта в создании прочной семьи, но я придерживалась позиции, что это труд исключительно обоих. Если один решил, что ему это больше не нужно, второму в лепешку придется разбиваться, и вряд ли он сможет спасти то, что уже начало разрушаться. Нет, я не позволю Никите быть таким мужем даже через двадцать лет… Я невольно улыбнулась этой мысли, представив себя в браке именно с Измайловым. Но если уж и мечтала, то нужно было принимать тот реалистичный факт, что наш союз будет похож на Третью мировую.
–Нет, Жень, все нормально. Просто не совсем хорошо себя чувствую. Тошнит и голова кружится. Наверное, меня сильно расслабили на массаже и плюс ко всему я перегрелась на солнце, – пытаюсь выдавить с себя улыбку, глядя в бездонные синие океаны Женькиных глаз.
Женя уже согласился пойти со мной в номер, проявив заботу, даже решив, что ужин мы закажем в номер и он поможет мне отдохнуть от отдыха, как бы банально это не звучало.
–О-о-о! Рита! – послышался женский голос где-то совсем рядом. Звонкий, щебечущий, не выговаривающий букву “р”, точнее смягчающей ее в этой английской картавости.
–Nice to meet you! – Уже на родном английском произносит барышня, подходя к нам, опуская мне руку на плечо, словно я ее давняя подруга. Конечно, рада она меня видеть. Эти слова насквозь пропитаны сарказмом, а моя натянутая улыбка и удачно изображенное удивление, кричит о том, что это так “взаимно”. Алиша только вернулась со своей экскурсии, решив почтить меня и Женю своим присутствием. Меня же покоробило, стоило увидеть ее американскую искусственную улыбку на все тридцать два.
–А, Вы, видимо мистер Дорофеев, отец, Риты? – вот же сука. Решила подстегнуть? Знала же, что у меня есть мужчина и он старше меня. Этот факт неоднократно проскакивал в разговорах между нашими.
–Мисс Хилл, какая неожиданная встреча. Нет, это не мой отец, – сухо отвечаю я, вижу во взгляде Алиши вопрос, на который она надеется получить озвученный вслух ответ.
–Рита, представишь меня подруге? – еще и Женя влез, неужели не видит, какая она мне “подруга” и как натянуто, через зубы, я разговариваю с ней?
–Алиша, это Евгений Николаевич, – официально и неуверенно представляю я этих двоих друг другу. Женя приветливо протянул руку для рукопожатия, а эта американка его тут же обрабатывает своей лучезарной лыбой до ушей.
–Очень приятно, Евгений. А Рита Ваша? – вот же заноза, чего ей не живется спокойно, чего добиться пытается? Ей от того, кем мне приходится Олейник должно быть ни холодно, ни жарко. А она ковыряет, лезет глубже.
–-Моя девушка, – спокойно, уверенно и лаконично отвечает Женя, после чего Алиша меняется в лице. Небось не ожидала, что Олейник может быть настолько прямолинеен и не станет увиливать от ответов. Ну, конечно. Он не сказал прямо, что я его любовница. Но на его безымянном пальце не было обручального кольца, потому, я с чистой душой могла заявить, что здесь и сейчас этот мужчина целиком и полностью принадлежит мне.
–О, это так здорово. Вообще здорово и неожиданно встретить здесь знакомые лица. Как на счет совместного ужина? Я и мой жених будем рады, если вы составите нам компанию! – в этот момент, я сорвалась, бросившись как одичавшая кошка на Алишу, повалила ее на землю. Яро расцарапывая ее наштукатуренную физиономию и клочьями вырывая ей волосы. Не твой он жених! Никогда им не станет! Конечно же, такой выпад был лишь со стороны моей бурной фантазии. Я же сдерживала себя, чтобы не пуститься во все тяжкие, и только кулаки сжимала, до боли вонзая ногти в ладошки.
–Спасибо за приглашение, Алиша, мы подумаем, – резко выплюнула я, в надежде как можно скорее закончить этот разговор и избавить себя от компании этой лицемерки.
–Буду надеяться на вашу компанию, – Господи, иди уже, куда шла! Мое внутреннее “Я” не церемонилось, указывая направление на все четыре стороны или на три веселых буквы, тут уже на выбор самой Хилл, куда она покатится! Обменявшись ехидными улыбками, мы, наконец распрощались, и я с Женей направилась в свой номер.