– При Ковальском это невозможно. Он что угодно к этому сведёт. Тем более, пока с нами есть асексуальные товарищи, – Артём кивнул головой, указывая на меня.

– Кстати, Арсений, – Ковальский внезапно вспомнил обо мне, и я про себя выругался. Ну и что на этот раз. – Я недавно прочитал, что асексуалов на самом деле не бывает, потому что на самом деле вы тупые дети, которые даже не пытались пробудить свою.. Эту. Чувственность своего тела, вот.

Ковальский женских журналов обчитался? Что, блять, за “чувственность тела”? Что это вообще значит? Я могу гуглить? Или всё, что я найду, опять будет какой-нибудь эзотерической хуйнёй с анальными чакрами и подобными высокодуховными приколами? Ой, да ну нахуй.

– А её будить надо?

Мне бы хоть кто сказал. Я думал, это само всё происходит, нет? Или чувственность тела и сексуальность не одно и то же? Вообще без понятия. В любом случае, мы выяснили, что, похоже, на каком-то этапе своей жизни я не взял квест на пробуждение чувственности своего тела. Хм. А в таком контексте у этого даже побольше смысла. Ну, в играх же часто бывает всякая хуйня типа пробудите силу артефакта, древнего падшего, силу своего там чего-нибудь (если в главном герое что-то спрятано или он избранный), древнее зло, блять, или ещё какую-нибудь суку мохнатую. Короче, я придумал.

– А я не знаю, – Ковальский растерянно пожал плечами. – Потому и спрашиваю. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Оставь человека в покое, – тут же заступилась за меня Даша.

– Да у меня чисто научный интерес. Да и вдруг это так и работает? И мы сейчас поможем Арсению вылечиться.

– Это не лечится и оставь человека в покое.

Оу, кто-то говорит оставить меня в покое. Не пытается разобраться, почему я такой. Не говорит мне, что я мудак и просто не пробовал или выёбываюсь, чтобы быть нитаким. А ещё одёргивает людей. Ковальский с Дашей такие милые. Один покупает мне колу, хотя я не просил, а вторая защищает. Хотя я не просил. Это всё так прикольно. Я начинаю любить людей. Немного.

Вспомнив о коле, я решил отпить немного, и тут же внезапно вскрылось, что где-то меня наебали. У, сука. Думали, я не замечу?

– Что это.

Я даже проверил стаканчик, и хотя он был характерного красного цвета, внутри явно была не кола. Ну или кола, просто.. Сладкая? Очень сладкая. Туда как будто сахара ебанули от души. От большой такой души. Широкой-широкой. Ковальский, да, постарался?

Они с Дашей встревоженно уставились на меня, и мне даже самому немного страшно стало. Что-то не так..?

– Я же сказал, он заметит, – прошептал Ковальский. – Это зеро, Арсений. Мы просто не знали, как сказать тебе, чтобы ты, ну..

– Она уже у нас появилась? – не понял я. – Да и.. Зеро же должна быть без сахара вообще. А это что-то сладкое. Это пепси.

– Господи, – Артём закрыл лицо руками. – И ещё ведь издеваются надо мной. Видите? Арсений уже отличает пепси и колу на вкус.

– Пиздец, – протянул Ковальский, с ужасом меня рассматривая. – У меня новый бог.

– Пепси сладкая, – решила объяснить Урсула. – Заметно слаще колы.

– Ещё одна. Сколько бутылок в день и как долго надо пить, чтобы тебе открылись эти истины?

– Ну, где-то месяц, – Урсула посмотрела на меня.

– Бутылки две-три в неделю, – я так понял, мне надо было продолжить. – Можно больше.

– Арсений, а ты разве не должен соблюдать диету и всякое там такое? Ты же спортсм-эн. Как же греча, кура, яйки и прочее?

Как, прости..?

– Я тебе сейчас ебало сломаю. Гречка, блять, и курица. Говори нормально.

– Да не злись, – Ковальский посмеялся. – Вообще, я когда ездил к своему другу на поезде. Там со мной в купе ехала семья. И когда мужик говорил по телефону, тоже такой. Типа “Ну, первые дни будем куру есть, гречу. А там уже что получится”. И я лежу там на своей полочке. “Ты охуел, псина сутулая?”.

– Пиздец. Кто так разговаривает.

– Нахуя вообще брать с собой в поезд подобную еду? – возмутилась Даша. При том, что она говорила с набитым ртом, выглядело ещё забавнее.

– Долбоёбы какие-то, – согласно протянула Рита.

– Я в детстве молился на поезда только потому, что там можно было целыми днями жрать один только дошик и не бояться словить пиздюлей от матери, – Артём, судя по выражению лица, неплохие такие флешбэки словил. – А нормальную еду можно и дома поесть. Странные люди.

Все прям ездили на поездах или что вообще? Опять я один как мудак, да? Блять. Вот теперь я тоже хочу. Съездить куда-нибудь и узнать, как там что. Я иногда вижу фотографии в интернете и там всё так лампово и мило. Но так же люди вечно ворчат про грязные ноги, мужиков и прочее. И мне интересно. Что из всего этого правда. Что более существенно.

– А, Арсений, а ты ездил куда-нибудь на поездах? – снова приебался Ковальский. – Хотя бы сутки. Часиков двадцать девять, м? В июле, да чтобы час стоять на границе с Казахстаном в вагоне без кондёра, да под сорокоградусную жару?

Что ж ты только, блять, на границе с Казахстаном делал, Илья? Специально поехал, чтобы постоять там в поезде? Весело, наверное, было.

– Только на электричке. И это было в Гейропе. Там летом так не жарит.

– Скука. Жизни не знал человек.

– Какого вообще хуя ты забыл на границе с Казахстаном? – склонившись к столу, прошептал Артём. Кажется, не одного меня этот вопрос заинтересовал, но отвечать Ковальский всё равно не стал.

– Вы, кстати, знали, что тут совсем недалеко? – удивлённо сообщил он нам. – Всего меньше суток.

Мне даже смешно стало с того, с каким детским удивлением он говорил. Ну, на самом деле, так всегда. Расстояние воспринимается не очень точно, и когда ты понимаешь, что какие-то тысячу с лишним километров можно преодолеть за десяток часов, ну.. Это даже звучит не так уж и удивительно. Но когда ты за шесть часов полёта отказываешься в дохуиллионе километров от дома, уже как-то пересматриваешь взгляды на жизнь. Или я опять хуйнёй страдаю..

– Для сибиряков нет понятия далеко. Мы находимся посередине, поэтому нам докуда угодно близко.

– Ну, ты-то у нас с детства расстояние в четыре дня на поезде за существенное не считаешь, так что для тебя, конечно, не существует понятия “далеко”.

– Бля, эти четыре дня на поезде, – протянул Артём. – Каждый месяц бы так катался. Это ли не охуенно?

– Извращенец блядский, – фыркнул Ковальский. – Я там двадцать девять часов умирал, а ты четыре с половиной дня лежал, балдел?

– А потом ещё столько же домой ехать..

Вот. Артёму нравится. Значит, не всё так плохо? Блин. Может, ну его и тоже умотать куда-нибудь? Так я понимаю, четыре дня на поезде для нас – это в какой-либо конец страны. Либо в сторону Москвы, либо.. Что у нас там на востоке есть. Можно даже, при желании, укрыться от своих родственников-ебанатов.. Ну это я так. В теории. Все мы знаем, что на самом деле я никуда не денусь. А если и денусь, то меня найдут и пиздец. Грустно это всё и не вкусно.

Дабы закрасить печаль, я стянул со стола пару картошинок. Почему-то приступать к еде нормально я стеснялся, хотя некоторые люди уже начали, и казалось бы, что такого. Опять мои тупые комплексы, да что такое. Когда-нибудь это закончится. И я умру нахер.

Пришлось заставлять себя, в первую очередь, чтобы не выглядеть тупо в собственных же глазах. О чём говорить, если это реально глупо. Гаситься из-за такой херни ещё не хватало.

– Набрали вы, конечно, знатно, – разглядывая чеки, протянула Рита.

– Не нравится – сиди молча, – тут же отозвался Ковальский. – Это вам, девушкам, два раза укусил и наелся. С парнями не так работает.

– О, ну да. Жрёте, как не в себя вечно. А потом: “Еда закончилась, приготовь чо-нибудь”.

– А ты как хотела. Это, как там? Естественные различия в физиологии.

Что поделать, если в большинстве своём у парней больше мышечной массы и вообще веса. Нужно больше энергии, а откуда её ещё брать. Я уже не говорю про всякие там занятия спортом и всякую такую дичь. Просто моя мать тоже вечно выёбывается на меня, не много ли я ем. Но ей, конечно, весело судить со своего угла. Сидит целыми днями, даже не ходит никуда. И так большинство дам. По крайней мере, мне так кажется. Я не то чтобы знал, чем они занимаются в свободное от школы время. Но сильно сомневаюсь, что там что-то, требующее больших затрат энергии. У-у, Арсений завыёбывался. Конечно, о больном заговорили.