Услышав скрежет ключа, я быстренько убрался и пошёл в коридор. Типа ничего не было, я ничего не трогал, и вообще всё это время тихо себе сидел и ждал Артёма. Да-да-да.

– Пиздец, там холодно, – заметив меня, выпалил он. Ну, об этом можно было догадаться и по шарфу, за которым он прятал своё лицо, да и по другим вещам.. Например, по этому всратому дыму за окном. И по содержанию оповещения о погоде, которое с утра подкинул телефон. Шайтан-машина.

– Всего же двадцать четыре, нет?

– Ну да, – с сарказмом протянул Артём. – Это типа когда похер уже, двадцать там или тридцать, потому что всё равно холодно, как пиздец.

Двадцать – это ещё не холод, друг мой. Хотя если двадцать семь и ниже имеется в виду, то тогда да. Но не двадцать.

Я не сильно понял, что он хотел сказать, но не стал заморачиваться и переспрашивать. Не думается мне, что это уместно сейчас. Гораздо уместней будет поторопиться с делами – уже почти семь, как-никак, скоро уже и в школку надо будет топать. Мы же не будем опаздывать на историю, да, Артём? Давай не будем.

Я даже не стал ничего ему проговаривать – и так видел, как быстро он всё делал. Суетливо, я бы сказал? Но слово какое-то тупое, мне не нравится, так что не буду его использовать. Быстро, и всё.

Чтобы не путаться под ногами, я дождался, пока Артём уйдёт на кухню, и только потом прошёл в зал, где до этого копошился Артём. Под этим имелось в виду “вытаскивал всё из рюкзака на стол”. Три целлофановых пакета, забитых пончиками. Шикарненько.

Правда, это самое охуенное, что можно найти в радиусе четырёхсот метров от дома. Чем они хороши – это идеальным сочетанием сахара и соли. Тесто совсем не сладкое, и в сочетании с этой шоколадной хуйнёй сверху, это была просто золотая середина. Прекрасно.

– Ты будешь? – заглянув в комнату и показав мне бутылку всё того же вина, спросил Артём.

– Нет.

Не хватало ещё наворачивать с утра пораньше. Хотя вот уж кому бы не стоило, так это Артёму. Его сейчас унесёт, придёт в школу, и как начнёт там хуйню творить. А потом на совет вызовут, и всё. Придётся к ТВхе ходить и выслушивать эти её блядские “Ты меня разочаровал”. И старательно делать вид, что тебе не похер, ещё и затирать ей, что ты обязательно исправишься. Фу, блять, как представлю, что кто-то будет это делать, аж в дрожь бросает.

– Чай тогда?

– Ага.

Я посмотрел на часы, висевшие тут над диваном, прикидывая, сколько по времени всё это займёт, и успеем ли мы. Вроде, должны. Потому что даже если мы засидимся на полчаса, всё равно успеем. Как же хорошо жить недалеко от школы, я хуею.

Наверное, мы выглядели смешно – ну, что мы вот так сидим тут, едим шоколадные пончики, и один запивает всё это дело винцом. Суббота, почти семь утра. Холст, масло.

Наблюдая за тем, как Артём потягивает винцо, я попытался вспомнить другие похожие случаи. Которых не было. Чтобы Артём вот так пил прямо с утра пораньше.. Правда не было. Это из-за их вчерашнего разговора с Ковальским? Ну, типа, Артём расстроился, и вот даже сейчас не отошёл. Ха.

– Как дела?

Как по мне, вполне уместный вопрос. Типа, не без причины же Артём пьёт сейчас? Полагается, что да.

– Нормально, – хмыкнул он.

Как бы он сейчас совсем в алкоголизм не ударился. Хотя это будет странно немного, но я уже ничего не жду и ни на что не надеюсь. Что угодно может произойти, и что-то мне подсказывает, что дальше будет только хуже. Ха-ха. Это так мрачно звучит. С утра пораньше ударился в грустные мысли. Может, не стоило от вина отказываться? Сейчас хоть немного бы развеселился хоть. Но вообще, странно. Обычно после сна всегда становилось легче, если перед ним происходила какая-нибудь срань. Хотя мне было нормально, пока я снова не начал раздумывать над тем, как же все херово. Мораль – думать вредно.

– Как бы. Можно вести себя как обычно? Вчера ничего не было. Ни у Ковальского дома, ни у меня. Мы ни о чём не говорили.

Было видно, что ему плохо и он нервничает, так что было бы глупо изводить его. Хотя я и так не собирался и не стал бы.

– Ладно.

Совсем не сложно.

*

Ковальский вёл себя как обычно, впрочем, я уже отмечал эту их всратую особенность – сначала запороть всё с человеком к хуям, а потом вести себя с ним или при нём как ни в чём не бывало. Может, это я какой-то странный, раз не понимаю, как так можно? Хм, наверное, так и есть.

– Мы ходили в зоопарк в Берлине. Там коровки, козлики, альпаки даже были.

Я немного удивился. Сначала из-за того, что Ковальский что-то делал в Берлине, но потом мне вспомнилось, что он даже жил там – ну, где-то в Германии. Хм.. Это так редко вспоминается. Я даже забыл об этом напрочь. Хотя у меня в последнее время вообще какие-то проблемы начались. Надо что-то делать?

– И гусики, – продолжал Илья. – Я пытался их сфотографировать, и на всех фотках они так странно на меня смотрят. Типа, “Ты чё, говна съел?”.

Животные просто чуяли, что ты мразь ебанная, так что заранее осуждали тебя. Безмолвно. Только так они и умеют, кхем.

– Мы жили возле озера, и там жили гуси, короче. И у меня есть фотка одного из них, он там вот так на меня смотрит, – Ковальский весь изогнулся, разворачивая голову. – “Ты еблан, скажи мне?”. Пиздец.

– Ты его потрогал? – спросил Денис. Не знаю, зачем. Или это важно для ситуации? Типа, гусь начал смотреть на Ковальского, как на еблана, после того, как он его потрогал? Так было бы логичней? Или Ковальский одним своим видом гусям доверия не внушает? Да и вообще всем. Коровкам, козликам..

– Я там вообще всех гусей и уток перемацал, – фыркнул Илья, выставив одну руку вперёд. Альфа-самец, блять. – Лебедей ещё. Они такие спокойные.

– Ты там не подхватил никакой птичий СПИД после этого?

Птичий СПИД, блять? А-а-а..

– Конечно. А ты чё думал, почему я такой отбитый.

Я только хотел об этом пошутить, ну блин, а. Хотя я бы всё равно сделал это про себя, так что без разницы. Никто бы не услышал. Да и мы сейчас не с ними, как бы.

– Кстати, – вдруг о чём-то вспомнил Илья. – Я вот сейчас переобувался возле вот этой вот хуйни, где охранник сидит, и заметил у него там книгу. Он у нас Конфуция читает.

Что, блять? Пхах. Сейчас бы Конфуция читать. В двадцать первом веке. Будучи охранником в школе. В России. Пиздец.

– Ну а чё ты смеёшься. Может, он вообще человек высокий, просвящённый.

Ага. После работы, небось, идёт обсуждать со своими друзьями советскую фантастику? Просвящённый человек.

Ладно, выглядит так, будто я его ненавижу. Но вот серьёзно, что за херня. Кто-то реально занимается всем таким? Может, он в этой книге тайник вырезал и на самом деле ныкает там что-нибудь? Я вот не удивлюсь.

– Это особенно смешно. Я просто представляю, как они сидят с уборщицей и девятым классом..

– После того как покурить сходят, – перебил его Данил.

– Да. И обсуждают книжки.

– Книжный клуб, ёбана. Из охранника, уборщицы и девятиклассников.

Вот вы смеётесь.. Хотя ладно, это правда смешно. Немного.

Ковальский от нечего делать, видимо, принялся осматриваться, и вдруг заметил нас. Я говорил Артёму, что это может плохо закончиться, но конечно, кто будет слушать Арсения, зачем. Он же ничего дельного никогда не говорит, пф.

Я стоял у окна, опираясь о стену, Артём пристроился рядом, сбоку, опираясь на меня и лёжа головой у меня на плече. Я не видел, но мне казалось, что он спал. Ну, или просто стоял с закрытыми глазами – тут не разберёшь. В любом случае, происходящее выглядело довольно странно. Дамы уже успели посмеяться над нами, и только вот Ковальский пока по сторонам смотрел. Сейчас ещё он сюда подойдёт, и пиздец. Хотя что он нам сделает. Мы же просто стоим рядом. Ну, спит он у меня на плече. Мы же не поебались, да? Ну и нормально.

– Артём, тебе нормально?

– Заебись.

– Пониже было бы помягче?

Опять шутки про мою грудь? Хотя это всего вторая, если я не ошибаюсь, за весь учебный год. Так что ещё нельзя возмущаться.