Уже после урока, только я собирался уходить, Виктор Юрьевич позвал меня к себе. Я аж испугался немного – а вдруг опять не так посмотрел на него и он теперь бычить на меня будет? – но всё было нормально.

– Где Артём ходит? – спросил учитель, и я даже глаза закатить не успел, как он решил уточнить. – Вы с ним не общаетесь?

Я помотал головой. Хоть кто-то догадался спросить об этом. Ещё бы они спрашивали это до того, как спрашивать, где Артём, но да ладно. Не всем же в этом мире мозги иметь. Или думать прежде, чем говорить.

– Его уже две недели нет.

Да я и так знаю, сколько его нет, чё вы мне тут затираете.

– Из класса никто ничего не знает, – решил сообщить ему я. – Можно у Татьяны Викторовны спросить, наверное.

Чё он вообще ко мне полез с этим, блять? Я вам чё всем, секретарь Артёма? Ну, всегда в курсе, где он, конечно. Хули мне. И конечно, это совсем не обязанность классного руководителя – знать, где шляется ученик уже блядские две недели. Совсем ни разу. Если и спрашивать – то у детей в классе. Хотя если Виктор Юрьевич тоже не хочет с ней связываться в лишний раз, я могу его понять. Очень даже могу.

После этого меня освободили, и я пошёл к кабинету. Нужную локацию можно было искать по звукам гитары и пению нескольких голосов. Опять устроили, тут, блять. Совместный хор из десятых, девятых и ещё хуй пойми каких. Я вот не понимаю, сейчас что, каждый второй школьник учит слова песен? Ладно бы, русских – оно понятно, но они же и английские поют всем скопом. Больные, блять.

Гитару, судя по всему, принёс Ковальский, хотя я в душе не ебал, что она у него есть и что он вообще умеет играть. Охуеть вообще, все вокруг такие талантливые, все всё умеют. Один я – лишь бы в игрули играть и есть. Стыдно даже немного, хах.

*

– Loving you is suicide, I don’t know should I go or should I stay..

Опять эльфийский, ну да ёбанный в рот, сука.

– I’m trying to keep myself alive, knowing there’s a chance it’s all too late.

Как же он заебал. Нельзя на русском что-нибудь петь, или на немецком хотя бы? Мда, праведный гнев человека, который не понимает, почему всякие долбоёбы развели культ вокруг этого уебанского языка, в котором даже логики никакой нет. Блядские чаёвники.

– But I heard you say you loved me, that’s the part I can’t forget. And I wish that you come save me, cause I’m standing over the edge.

Судя по всему, аккорды для этой песни кто-то не нашёл, ну, или даже не пытался, потому что пел Ковальский так, без музыки. Ну и правильно, а зачем. И так же можно.

– Всегда ненавидела эту песню, – фыркнула Рита, поёжившись.

– Да ладно, прикольно же.

– Она мерзкая. Аж корёбит с неё.

– Мда. Я бы повыёбывался, не будь у меня такой же реакции на Твоё нежное безумие.

Это группа такая, я знал. У Ковальского лежит на ноуте две их песни, и я не знаю, зачем, он их хранит, если тут выясняется вот такое. Хотя смысл.. Может, поэтому. Они как-то бомбили и на эту тему, тип, как же больно, когда в песне классный текст, но сама по себе она дерьмо ебанное – ни голос солиста, ни мотив, вообще нихера там не вывозит больше. Ещё больнее, когда единственный классный элемент – соло басгитариста. Цитирую Ковальского “Под вступление хоть дрочить, и всё остальное на троечку”. Очень больно, да, тут согласен.

– Спой что-нибудь нормальное.

Тот хитро на неё посмотрел.

– Недавно нашёл, вообще охуенная песня. They call it creeping, I say loving, it’s the only way for me.

Это слишком ненормально, что я хочу знать, что за херню он поёт? Может, они переведут её потом как-нибудь? Рита спросит, о чём песня, и Ковальский повыёбывается своими познаниями и навыками перевода?

– I’ve got a million polaroids with all the dates penned in red ink, I sneak a walkie-talkie in your room to listen to you sleep.

“Полароид” я расслышал, а всё остальное – какая-то ебанина. Ещё там явно было “миллион”. Ох, лучше бы Илья Powerwolf ёбнул. Там тоже нихуя не понятно, но это всё равно лучше, чем вот это.

– You just don’t know it yet but you love me and I love you the same.

Но атмосфера у песни прикольная. Мне даже нравится немного.

– One day we’ll have a pretty wedding and I’ll be your everything. We’ll be together, yes forever, we will never ever part. Oh, you don’t know it yet but baby I’ve already got your heart.

– Аккордов на неё нет? – спросила Рита, довольно резко прерывая Ковальского. Хотя, по-видимому, это был конец припева, так что всё ок.

– Я не нашёл. Артём нужен, чтобы на слух разобрал, но, – тот развёл руками. – Он сейчас не с нами.

– Ты что-нибудь узнал об этом?

Я сразу же напрягся – ну, вдруг что. Вдруг сейчас ненароком выяснится какой-нибудь охуенный факт? И всё прояснится. Хотя это слишком хорошо.. Но я даже не буду ни о чём думать наперёд, а то потом будет, как обычно, а мне будет стыдно.

– Рита, – вздохнул Ковальский, приложив руку к сердцу, – поверь, если бы я что-то выяснил, я тут же сообщил об этом тебе. Не взял бы грех на душу.

Хм.. Отлично, блять, получается. Мне прям это уже нравиться начинает, вот правда. Когда Артём вернётся-то уже? Хватит нам эпизодов без него, верните самого нормального персонажа на место, блять. Мне, как главному герою всего этого гаремника, очень не нравятся такие повороты в сюжете. Это специально сделано, да? Если бы я выбрал ветку другого персонажа, у меня бы забрали его? Аргх, блять.

Ладно, хватит. Видимо, кое-кто слишком много игр прошёл за последние несколько дней. Ну, что поделать. Артём же ушёл. Теперь некому смотреть на меня осуждающим взглядом, когда я занимаюсь плохими вещами. Я ведь реально к визуальным новеллам вернулся. Пробил дно, так сказать. При Артёме такого бы не было, да-а, но его же тут нет? Значит, можно. Он и не узнает.

“Хах, это равносильно измене?”

Ну да. 2Dшные аниме-девули – тоже девули. Значит, измена. А ты чё думал, всё так просто?

Но ладно. Мы ничего ему не скажем. И вообще, он сам виноват. Бросает меня одного, а мне одиноко, вообще-то, окей? Пусть радуется, что я ищу успокоения у ненастоящих людей. Хотя ничего радостного тут, на самом деле, нет, но не будем об этом. А то сейчас заплачу прям здесь. Упаду на пол и разревусь.

Внезапно меня толкнули в спину, и тут же из-за этой же спины выскочила Настя. Данил и Денис были с ней – видимо, из столовой пришли? В классе это любят – ходить в столовую просто потому что. Ну, или составить компанию кому-нибудь. Есть никто не ест, но попиздеть – это мы всегда рады. Кхм, они. Я не такой.

– Что, Арсений, что завтра будешь делать? – улыбаясь, спросила Настя. Данил с Денисом тоже ухмылялись, так что я решил, что у всего происходящего явно есть какой-то подвох.

– А что, есть планы на него? – тут же подключился Ковальский.

– Да мне сейчас рассказали, – Настя указала рукой на Данила. – Как Юрич сейчас на уроке доебался до него.

– Не только же до меня.

Что за дезинформация? Я там не один такой был. Хотя вообще, это странно – то, что у кого-то он спрашивал, а у кого-то нет. Типа, он как-то нас различает? “Хм, ну вот этого даже смысла спрашивать про планы на завтра нет, он уёбищный, а вот у этих двоих можно, м-м”. Так это выглядит, блять?

– Но ты первым был, – сказал Данил. – У остальных спрашивал, небось, чтобы не спалиться.

– Господи, вы про этого Юрьича, – протянул Ковальский. – Я сейчас про физрука просто подумал.

Все, кто слышал это, засмеялись. Ну, кроме меня, да. Мне в принципе такие вещи смешными не кажутся, я уже не говорю про то, когда они касаются меня самого. И когда второе лицо – это школьный физрук.

– Типа, Виктор Юрьевич клеится к Арсению? – спросил Ковальский, но, слава богу, тут же его посетил другой вопрос, и совсем на другую тему. – О, а завтра будет работать почта вот эта спидозная?

Спидозная почта? Бля, класс. Мне нравится. Куда писать, чтобы посылочку получить?

– Конечно, – прохрипела Настя. – А как же?