- Если нет?

- Будем оптимистами.

С тобой побудешь.

- Твоей матери вообще нормально будет? – продолжил Артём вскоре. – Типа, левый хер в доме.

- Ей будет или похуй, или.. – я замолчал на время, подыскивая слово. – Хорошо. Ты слишком её переоцениваешь. Да и ты же не собираешься целыми днями за ней ходить и доёбываться до неё.

- А ты сам? Это не прикольно нихуя – когда вы вот так целыми днями, блять, сука, вдвоём, сколько можно?

У него какая-то травма, или что? Хотя я даже догадываюсь, после какой его бывшей у него эта хуйня появилась.

- Мне похуй. Да и это всего пара дней.

Я просто не хочу, чтобы он ошивался здесь. У меня как-то, всё же, получше будет, хотя, возможно, только в том плане, что ему до школы будет нормально добираться. Может, Артём хочет провести время со своим братаном, откуда мне знать? Не заставлять же его? Мда, ладно, теперь мне легче. Хочет жить тут – окей. Всё равно до начала четверти ещё три дня, пусть наслаждается классной компанией.

- Мы с Яном договорились, что я буду тут до восьмого.

Какие принципиальные все, это пиздец просто какой-то. И к чему это вообще сказано, мне интересно? Таки он согласен пожить у меня? Ну, после восьмого, или когда там?

“Да к тому времени его отец точно уймётся”

Потому Артём об этом и говорит. Так бы он ко мне, конечно, не пошёл.

- Наверное, вечером седьмого приду к тебе.

Какой ты хитрый, а. Не хочется рано вставать, чтобы целый час до школы пилить? Ну-ну.

Но вообще ладно, я рад. Не типа что “У, он будет жить у меня”, а “Теперь он не будет шляться где не попадя целыми ночами, ночевать у Ковальского, у своего двоюродного брата-гопника, живущего в часе ходьбы от его собственного дома, и вообще у любого, кто согласится пустить его к себе, ну и заебись”. Вот так я рад. Это, скорее даже, облегчение. Радостное такое облегчение.

- Твоя мать точно не против?

- Да поебать ей, – повторил я. Меня это уже немного подбешивало, так что я поспешил успокоиться. Всё хорошо, Арсений. Нет ничего страшного в том, чтобы повторять что-то. Люди иногда забывают или не верят.

Когда Степан повторил мою последнюю реплику, я немножечко охуел. Я знал, конечно, что птички так делают иногда, но сейчас я прям так сильно удивился. Наверное, это потому, что раньше я вообще никогда не слышал, как разговаривают попугаи, и типа для меня это что-то странное. К тому же, не так уж много знакомых мне людей держат птиц, я уже не говорю про вот таких вот. Вообще, что-то мне не казалось, что Ян из богатых людей. Это я к тому, что какого хуя у него такие животные в квартире? Был бы у меня сранный попугай, и не какой-нибудь там волнистый-хуистый, я бы с него пылинки сдувал и следил лучше, чем за собой. В смысле, они же дорогие? А зачем покупать дорогих птиц, если ты собираешься положить на них хуй вскоре? Вот как сейчас, например – кем надо быть, блять, чтобы выпускать животное на балкон в такое время года? Это пиздец, просто невыносимо.

- Ян и Елисеев не знакомы?

А то я близок к тому, чтобы шипперить их.

- С чего ради им быть знакомыми?

- Ну хуй вас знает.

Где-то шутили, что наш город из числа тех, где все знакомы через два или три рукопожатия и один минет. Я так и не выяснил, что это такое, впрочем, мне похуй – не думаю, что умру без этой информации, но так возвращаемся к теме. Почему вообще нет? В смысле, Ян – двоюродный брат Артёма, Елисеев – Ковальского. Артём и Ковальский – одноклассники. Я уже запутался, сколько здесь получается рукопожатий, но всё же?

- Ян знает девушку Елисеева, – немного подумав, сказал Артём.

- Девушку?

- Да. Натаха.

Ну блин, ну что такое. Я только себе ОТП нашёл, и тут же выясняется, что у одного есть девушка. Ну, просто давайте порадуемся, что это не Ангелина. Хотя меня смущает, откуда Артём знает, как зовут девушку Кирилла, но допустим.

Хотя нет, не допустим.

- Откуда ты знаешь, как зовут его девушку? И что она вообще у него есть.

- Ковальский.

- Зачем он рассказывает тебе об этом?

- Затем же, зачем рассказывал людям, как отсасывать, и ещё кучу всякого дерьма, – Артём развёл руками, нервно скривив рот и нахмурившись. – Это же Ковальский. Мог бы уже привыкнуть, третий месяц пошёл со знакомства, как-никак.

И правда.

- Вы так и играете с ним?

- Да.

- Так же часто? – немного развернув ко мне голову, спросил Артём. Выглядел он каким-то злым, так что я даже слегка напрягся. На меня сейчас опять наедут?

- А ты знаешь, как часто мы это делаем?

Заебал уже следить за мной. Что не так с тобой, мудак тупой? Хотя я уже думал об этом – ревновать можно не только возлюбленных, да и у меня у самого такое часто бывает – когда тебе нравится человек, и ты не хочешь, чтобы он общался с кем-то, кто тебе не нравится. От этого так паршиво, хах. Но в случае с Ковальским это в какой-то мере вынужденная мера. Да и это весело, на самом деле, ну, играть с ним, я имею в виду. Мне нравится, по крайней мере, а что там Артём думает – мне слегка до пизды. Чуть-чуть совсем. Ой, да ладно, все мы знаем, что он не будет запрещать мне это делать. С Ковальским лучше быть друзьями. Да, Артём?

- Он тебе ничего про меня не говорил?

Не знаю, чего это меня потянуло на узнавать такие вещи, но да и похуй. Хоть о чём-то поговорим. Да и с чего-то же Артём заговорил об этом? Ну и всё.

- В сентябре мы часто про тебя говорили.

Что.. Вы чё, охуели?

- Потом ты ему понравился, и сейчас это уже почти не происходит.

Как это работает? Тебе не нравится человек – ты со всеми его обсуждаешь, ядом плюёшься просто, а потом вы сближаетесь, и ты сразу цветочек такой, и всё тебя устраивает? Как та странная собачка из интернетов.

- Что вы говорили?

- Ну, всякое разное. Тоннели твои блядские, сука, – Артём недовольно посмотрел на меня, поджав губы. – Ну, сейчас ты их поменял, всё хорошо. Ковальский, кстати, оценил.

- Ты ради него попросил меня поменять их?

А я знал. Я знал.

- Ради тебя, – поправил меня Артём, двинув указательным пальцем в воздухе. – Ковальскому лучше нравиться.

Ага. Сам в дерьме, ещё и других туда тянешь? Ты охуел, нет? Сказал бы хоть для начала.

- Ещё что?

Я не успокоюсь. Да и это важно, в какой-то мере. Артём и Ковальский меня обсуждали, ну это же пиздец. Артём же не потому сейчас так долго думает, что заливал Ковальскому про меня всякую хуйню, а сейчас надо проговорить всё это мне лично, и он не может? Ну, эта его ебливая принципиальность, которая якобы не позволяет ему пиздеть? Хотя чё я несу, боже – чтобы Артём не мог что-то мне сказать? Ага, пф. Ещё что?

- В сентябре у него дико горело с твой внешности. С пирсинга, губы.

Ой, да не только в сентябре. Когда он там наехал на меня из-за этого? В начале октября уже. Хотя это же такая великая разница.

- И он серьёзно нылся об этом тебе?

- Да.

- И ты говорил с ним об этом?

- Не пойми меня неправильно, – Артём повернулся ко мне, – но я тоже не сильно понимаю, как парень может вот такое себе позволять.

У-у-у, сексист вонючий. И чё, это повод обсуждать меня с другими? Хотя что, интересно, должно его останавливать? Хочет – и обсуждает, и в том ключе, в каком вздумается, я на его свободу слова не покушаюсь.

- Сейчас он о тебе почти и не вспоминает, – продолжил Артём после небольшой паузы.

Мразь-пидр-сука. И это после того, что я делал ради прокачки отношений с ним? Хотя звучит так, будто это стоило мне больших трудов.

- Ну, я уже сказал, – Артём пожал плечами, – ты ему понравился.

Ой, ещё бы я ему не понравился. Я так старался, и ради чего?

“Старался он, блять”

Чш. Тихо.

- Бля, – усмехнулся Артём, выпрямляясь в спине. – Это так прикольно.

- Что?

- Встречаться с парнем у него под носом.

Бля, фу, Артём, как можно такое говорить? Постеснялся бы хоть немного.

- Десять дней прошло, это нормально – так говорить?