- Вы с ним не общаетесь?

Я даже хихикнул немного про себя, когда Ковальский спросил это. Хотя смешного тут было ровное нихуя. Мы где-то пропалились? Это нехорошо.

- Тебе самому не смешно сейчас?

Надо узнать, что он знает. Если слишком много, то у кого-то проблемы.

- Ну мне-то хоть не пизди.

Я даже заставил себя посмотреть на Ковальского. Правда было стрёмно после таких слов, вообще-то. Ему бы стоило быть полегче в следующий раз.

- Вдруг он что-нибудь тебе там рассказал, пока ты его домой провожал.

Хм, стоило предвидеть, что мы спалимся на этом. Хотя я и предвидел. Артёма вот только такие мелочи не волнуют.

- Или чем вы там ещё заняты. Он же ночевал у тебя недавно.

Хм, хотелось бы узнать, откуда он об этом узнал, но потом этим займусь. Или не займусь – тут уж как получится, и ничего не обещаю. Бычить на Ковальского я не собираюсь, вести себя как-то не так при обсуждении таких вещей – тем более. Я и не умею, да и палевно будет. Хах.

- Не общаются они, – продолжал издеваться Ковальский. – Чё, думал, если будешь мне со сложным ебалом какую-то дичь втирать, я тебе сразу же поверю?

Такие речи довольно напрягали, но он говорил несерьёзно, так что я заверил себя, что повода для беспокойства нет. Это же просто шутка. Ковальский не считает меня угрозой. В классе постоянно шутят про то, что кто-то слишком активно общается или ходят вдвоём до дома, так что допустим, что это нормально. Всё хорошо, Арсений, чш.

- Что он должен был мне рассказать?

А то вдруг я тоже чего-то не знаю? Потом оба предъявим Артёму. Хули он что-то от нас скрывает? Охуел совсем.

- Я его кое в чём подозреваю,- поделился со мной Ковальский, и я даже успокоился как-то, что ли. Но это правда выглядело так, кхм, по-дружески. Я аж прихуел немного.

- Но он сам мне ничего не говорит.

Плохой Артём. Сам хоть понимает, что делает?

Так, ну а теперь серьёзно. Это что было сейчас, блять? В чём Ковальский его там подозревает? Ладно, рано начинать волноваться, конечно, но хотя бы чуть-чуть можно? Потому что звучит это всё реально стрёмно. Ладно, я просто понадеюсь, что это не имеет никакого отношения ко мне. Хотя если бы имело, вряд ли Ковальский говорил бы об этом вот так. Хотя почему нет? Может, он тоже не палится? Кто бы знал.

- Я ещё подожду, конечно. Может, я ошибаюсь.

- А в чём дело-то?

Я хотя бы попробую.

- Я тебе потом расскажу, когда догадки подтвердятся.

Бля, мне страшно. Ладно, шучу. Что-то мне подсказывает, что подозревает он не меня, а значит, всё нормально.

Через пару минут я начал подыхать со скуки. Нет, серьёзно, нам стоять вот так тут целыми переменами? Но здесь же даже людей нет, блять, даже поговорить не о ком. Что за пиздец..

Я ебал эту жизнь. Это же совсем не прикольно.

**

После школы мне, всё же, пришлось пойти в магазин, и даже не по моей воле, отчасти – мать попросила купить ей чего-нибудь сладкого, собственно, так я тут и оказался. Было бы слишком просто, если бы всё прошло хорошо, да?

Артёма я узнал сразу же, даже при том, что он стоял ко мне спиной. Ну, как бы, его рюкзак, да и сапоги – всё просто. А вот девушку рядом с ним я не знал. Не то чтобы меня это прям сильно расстраивало, но, как бы..

Какого хуя?

Как в школу ходить – это он нет. А как с бабами на улице разговаривать – так это мы первые, да, Артём? Ну я тебе припомню.

Ладно, я издеваюсь, конечно же, мне похуй. Они просто разговаривают. Ничего подозрительного тут нет.

Вильгельм, Альфред и ещё какая-то третья собака прыгали в сторонке, кусая друг друга за шеи. Ну, было понятно, что они играли так, так что ни Артём, ни та дама не волновались. Стояли и разговаривали о чём-то, очень даже миленько. А мне вот было не весело – что делать-то? Вроде, и мимо проходить не хочу, а вроде и в магазин надо – чё, зря шёл, что ли? Подождать, пока уйдут? И мимо незаметно никак не проскочить, ну твою мать. Другого места, чтобы встать, конечно, найти было нельзя?

Можно понадеяться, что он меня не заметит. Хотя вряд ли.. Хотя почему нет? Может, он так увлечён своей собеседницей, что никого вокруг не замечает? И меня не заметит. И я сейчас спокойно пройду в магазин, а потом так же спокойно уйду домой. И типа никто ничего не видел.

Я специально жался к краю, в надежде, что мне как-то это поможет. Вообще, я сильно сомневался, что это правда будет иметь результат, но всё равно. Я ведь могу получить по ебалу за такое? Типа, “Хули не подошёл поздороваться? Охуел совсем?”. Артём может, мне кажется. Хотя я уже думал об этом – хватит относиться к нему с такой предвзятостью.

Вообще, мне вот сейчас интересно стало. Вот, допустим, Артём возится со мной из тех соображений, что я его люблю, и, типа, ему приятно. Хотя я по-прежнему не догоняю, как это всё работает, но да ладно. Это как с алгеброй почти, но не об этом сейчас. Если Артём на самом деле ничего такого ко мне не чувствует, то с хера ли он загоняется по поводу ревности? Типа, кто-то не так на меня посмотрел – бля, сука, надо наехать. Ковальский травит пошлые шуточки обо мне – надо опять ебало корчить. Кристина – надо наехать. Как это работает-то, блять? Или у него ко всем людям такое отношение? Была же тема, что кто-то даже своих друзей ревнует, типа, ну и вот – может, и Артём от этого страдает?

“Надо бы обговорить с ним это”, – сказал себе я. Вернее, напомнил – я уже думал о том, что мне стоит это сделать. Только вот как это должно выглядеть? “Мне тут интересные вещи рассказали, можно узнать твоё мнение”? Как он вообще отнесётся к тому, что я знаю об этом? Хорошо? Не очень?

Когда меня кольнули пальцами под рёбра, я весь выгнулся, но ни звука не издал. Ковальский часто так делал, не со мной, конечно, но я, как истинный параноик, на всякий случай, приготовился к худшему. Сейчас, конечно, это был не Ковальский, но похуже.

Я порывался сказать ему, что надеялся, что мы не встретимся, но что-то меня остановило. Ну, это ведь банально невежливо – когда к тебе подходит человек, и ты говоришь что-то вроде “О, а я надеялся, мы не пересечёмся”. Вот за такое меня точно по щёчке-то огреют.

- Что ты делаешь? – заметив всякие штуки у меня на руках, спросил Артём. – Ты же не ешь сладкое.

- Это для матери.

И, вообще-то, я ем. Правда, мне потом плохо будет, и будет дикое желание просто обожраться солью, но ем же? Просто надо меру знать. И газировку не пить, а то я сдохну от уровня сахара в крови. Мда, использую это выражение, но на деле даже не знаю, правда ли он поднимается, когда ты грешишь всем этим делом. Ну, как бы, мне похуй. Просто мне становится плохо от сладкого, всё. Как по мне, вполне естественная штука. Это как после солёного хотеть пить. Хотя тут ещё понятно – нарушается баланс, и его надо восполнить, это совсем уж просто.

Вот что не просто – так это что взять матери? Если я принесу ей штрейзель, она будет довольна? Тут как раз с клубникой есть – она такие любит. Аргх, как же я ненавижу, когда нет конкретики.

Ещё больше напрягало то, что сейчас на меня давили. Я имею в виду, вербально. Я видел боковым зрением, что Артём смотрит на меня, не отворачиваясь, и мне это очень и очень не нравилось. Отчасти потому, что я примерно догадывался, что ему от меня надо. Бля, но я не хочу идти к нему, как он этого не понимает?

“Может, сказать ему? – фыркнул про себя я. – А то как баба”

Не, я не хочу с ним говорить. Путь идёт нахер.

- Нет, – сказал я, когда меня в конце это всё достало. Артёму не стоит вот так таращиться на людей, ладно? Да и вообще никому. Это плохо.

- Да в смысле? – недовольно воскликнул он. – Какого чёрта?

Какой интересный диалог у нас. Вообще, он сейчас похож на собаку, ну, когда они смотрят, как человек ест что-то вкусное, ждут, когда им перепадёт, а человек просто доедает, и всё. Ничего им не даёт, и они такие, типа: “Что”. “Человек, ты что, ёбу дал?”. Вот Артём сейчас почти такой же.

- Да зачем?

- Ляжем спать.