При всём при этом, у меня есть флаг Третьего Рейха, да. Над кроватью в комнате висит. Хотя тут дело именно в том, что он у меня в комнате, и кроме меня его никто не видит. Может, потому меня с этого не трясёт? На люди же я все эти свои непонятные увлечения не выношу, ну и нормально. Я хороший.

А вот Данил с Артёмом сейчас выносят, и это мне уже конкретно так не нравится. Они могли бы этого и не делать. Никто ничего не поймёт, конечно, но неужели сложно все свои заёбы при себе держать? Дебилы.

То, что они запели Молодую мать, я принял за личное оскорбление. Совсем уже головой поплыл – оскорбляться со всего подряд, но тут не без оснований хотя бы. Хотя первый куплет и припев конкретно ко мне никакого отношения не имели, но вот второй.. Артём даже посмотрел на меня, сука, ещё и ухмыльнулся так противно. Вот чего я точно не выношу, в любом случае, так это когда кто-то начинает шутить на такие вот темы – про мою первую/вторую национальность, про все вот эти глупости по поводу отношений СССР и Нацистской Германии, переносить всё это на настоящее время и на меня. Блять, горит с этого неимоверно каждый раз.

Я хотел попросить Артёма прекратить делать это, но потом подумал, что заснять это всё на телефон я хочу больше (да и как будто мои слова его остановят. Как будто он их услышит). Как раз люди разошлись, так что всё было просто идеально для съёмки. Очень хорошо.

Я заметил, что Ковальского нигде нет только когда он появился в секции – зашёл, и тут же замер с ошарашенным выражением лица. Но это было больше сделано для картинки – не думаю, что его на самом деле что-то из происходящего удивило. У нас тут всего-то два парня распевают плохие песни. Каждый день такое, ну.

- Чё вы тут устроили, “Голос”, блин. Я тоже хочу! – тут же загорелся он.

- О, ну Ковальский сейчас-то въебёт, – послышался голос Веры со стороны.

Игра и пение прекратились, но телефон выключать я не стал – что-то мне подсказывало, что последующее тоже стоит запечатлить себе куда-нибудь на память. Потом, лет через десять, буду пересматривать и грустно вздыхать, скучая по старым временам. Аж сейчас грустно стало, хах.

- Давай, Артём, чё-нибудь. Только что я знаю, – скидывая свой рюкзак к стене, предупредил его Илья.

Артём наиграл что-то очень быстро и резкое, но это было так, типа пробником. Чтобы Ковальский подумал и сказал, согласен он на это или нет. Согласен, судя по всему.

- Давай! – довольно воскликнул он, махнув рукой, и тут же запел, когда Артём заиграл. – In the name of god!

Я знал эту песню, как ни странно. Группой я особо не увлекался, но пара их песен у меня даже сохранена была. Ковальский же, как я понимаю, ими побольше интересовался. Или это сейчас нормально – тексты наизусть знать?

После каждого “In the name of god” (хотя их было всего три, или даже два), было несколько перебоев. Конечно, на бас-гитаре это звучало бы лучше, но как будто есть возможность принести что-то такое в школу. Да и вообще, так тоже неплохо.

- In the name of god.

И снова несколько перебоев.

- In the name of God, we go to hea-ven.

Чёрт, а у Ковальского реально неплохой голос. Вообще, с чего вокруг столько людей с хорошими навыками к пению? А то мне чёт дурно становится. Умру к вечеру от зависти.

- Raise your sword for holy blood, we burn them on the pyre.

Нет, но поёт Ковальский восхитительно, конечно. Надо будет потом оригинал найти.

- To defend – to commend – to the holy war, Mоther Maria.

О, мать Мария. Единственное, что я могу понять здесь, наверное.

- To the end – we will stand, we are fighting for – Deus in regnium!

Потрясающе. Теперь понятно, на каких основаниях он в церковный хор собрался. Хотя я по-прежнему считаю, что таким людям, как Ковальский, в церкви даже просто делать нечего (ну, если только не все свои грехи отмаливать, но для этого, как по мне, ему уже в монастырь самое то проваливать), но да ладно. Не станет же он реально заниматься всем этим? Это так, шуточка. Довольно грубая, надо признать.

Я уже представлял реакцию Отто на видео, которое я снимал сейчас. Получалось плохо, надо признать – не так уж хорошо я и знал его. Да и он скорее охуеет, чем порадуется, хотя чему тут радоваться-то вообще? Зачем вообще показывать ему это? Хороший вопрос. Чтобы он знал, что вокруг есть нормальные люди. Хотя то, что они слушают всякую ебанину, ни о чём не говорит, ну да ладно. Я, может, ещё подумаю, стоит ему это отправлять или нет. Если вот так подумать – а правда, нахуя ему смотреть на это? Тут даже никто никого не отпиздил. Скука смертная.

Вскоре мне самому надоело уже всё это снимать. Хотелось порыться в телефоне (да, я же непременно нашёл бы там что-нибудь интересное), и, в целом, я вполне мог прекратить съёмку.. Ну а что? Сейчас даже не Артём поёт, так какая разница? Хотя мне нравится, как Ковальский это делает, так что пусть будет. Да и хоть какая-то память о школе будет.

- У меня эта песня почему-то с Красавицей и Чудовищем ассоциируется, – решил поделиться с одноклассниками Ковальский, когда они наконец закончили.

- Ты дебил?

- Я отвечаю, там в конце было чёто подобное, – начал заверять их тот. – Когда этот, пидр накаченный, засобирался идти пиздить Чудовище. Надо будет пересмотреть на днях.

- Точно дебил, – решили Данил с Артёмом.

Ковальский переключился на меня, так что какое-то время я не мог следить, что у них там происходит и что они обсуждают.

- А ты же тоже слушаешь всякую нацистскую хуету? – присев рядом со мной, спросил он.

- Да.

Но не потому, что это “нацистская хуета”, я и должен это делать по каким-то причинам, или выёбываюсь таким образом, а потому, что мне нравится. Вообще, как по мне, жанр этой самой нацисткой хуеты один из самых годных, что современный мир имеет. Моё всем нужное мнение.

- Тебе нравится это?

- Да?

Зачем-то же я это всё слушаю? Может, как раз потому, что мне заходит такое? У многих групп довольно приятное звучание. А на содержание можно и глаза закрыть, да..

- А вот ты же на двух языках речь нормально воспринимаешь?

Это к чему вообще?

- Мне вот чё интересно просто – ты когда слушаешь немецкую музыку, ты понимаешь, о чём они поют?

А если головой подумать?

- Да?

- Тебе нормально? – неловко заулыбавшись, спросил Ковальский. – Просто Артём как-то скидывал мне каких-то мужиков.

Хах, вот ещё один плюс – что нигде нет молодых пидорастичных мальчиков. И самому слушать не стыдно, и тупые муни не лезут.

- Уже не помню, кого, но, по-моему, это те же, что вот эту, Молодую мать, да? – уточнил он, и я кивнул головой, – поют.

О, они потрясающие. Всегда их любил.

- Такая, знаешь, милая звучная мелодия, акустическая гитара, всё славно, хорошо.

Ой, всё хорошо, ага. Звучит, может, и славно, но это только если перевода не знать. А если разбирать, о чём они там поют, то у тебя так полыхать будет, что дымок будет аж в Гельзенкирхене видно. Ну, это если ты толерастская мразь, разумеется, или феминистка какая-нибудь. Если ты разделяешь их взгляды или тебе похуй, то ещё норм. Мне вот норм. Потому что мне похуй, да.

- У меня прям душа радовалась, когда я слушал. А потом так “Demokratie” проскользнуло, так – шпоньк, и я сразу: “Так, ясно”, – он выставил одну руку вперёд, типа, останавливая что-то.

Хм, я почему-то, думал, что он и сейчас про Молодую мать говорит. А он про другое совсем.

- Ты против такого?

Или кому-то нынче есть дело, о чём там поют в песнях, которые даже на непонятном ему языке? Вау.

- Да не то чтобы против, – Ковальский пожал плечами, – мне как бы похуй, каждый ненавидит, кого хочет, и поёт, о чём хочет, но блин.

Но что-то тут всё равно не так, да?

- Это было внезапно просто, – продолжал объяснять он. – Говорю же – такая милая песня, а там про демократию что-то втирают. Что они пидарасы последние, небось.

Вот как будто они не правы, а?

- Арестовывают за твои идеалы, осуждают, и твоё мнение не в счёт, – вспоминая текст песни, о которой он говорит, сказал я. – Потому что оно не такое, как у них.