Артём глубоко вздохнул, видимо, пытаясь успокоиться. Ну да, пора бы уже. А то день толком не начался, а он уже на взводе. Какое-то не очень хорошее начало. Это же типа важно? Чтобы день был хорошим, надо чтобы хорошим было и утро. У Артёма, судя по всему, весь день по пизде пошёл.

– Блять, ты мне, вообще-то, нравился, – снова заговорил он.

Да? Прикольно.

– И вдруг начинаешь какую-то хуйню нести. Завязывай.

– Это просто интерес, – успокоил его я.

Хотя я буду грустить, если ты попадёшь в больницу.

– Но там же нет ничего серьёзного?

Я просто.. Ну, допустим, у меня был печальный опыт в таких вещах. Не то чтобы я как-то не так к этому относился, просто не хотелось бы, чтобы кто-то переживал что-то подобное.

Артём посмотрел на меня, и я с облегчением заметил, что конкретной ненависти и злости в его взгляде уже не было. Уже успокоился?

– Максимум, что было, это переломы.

А, ну тогда заебись. Главное, чтобы не позвоночника, а то это совсем печально будет.

– Вдруг он однажды тебя до смерти забьёт?

– Ты что, ебанутый? – фыркнул он, глядя на меня с таким выражением лица, как будто я сказал сказочную глупость. – Я его единственный сын.

Как же глупо звучит. Как будто реально что-то важное, и мы в каком-нибудь средневековье, когда потерять сына – это вообще пиздец и закат рода.

– Извини, я не разбираюсь в современных семейных отношениях.

Я, конечно, слышал, что отцы ценят своих сыновей, типа, для них это правда важно, но до конца не уверен. По факту же, есть такая тема, что отцы всегда больше любят дочерей, а матери – сыновей, но как по мне, половина людей об этом не слышала и не догадывается даже, потому что брехня. Если бы была такая херь, не было бы всей вот этой хуйни, что “муж хотел сына, а получилась дочь, и теперь всё хуёво”.

– У него нет детей, кроме меня. Не знаю, как у вас, а обычно, когда в семье один ребёнок, его берегут как пиздец.

Что-то по твоему отцу и не скажешь. Да и это логично, как бы? Родителям не надо тратить время, энергию и другие ресурсы на других детей, ясное дело, что они будут отдавать всё на единственного ребёнка, в этом нет ничего необычного или высокого. И дети у него, к слову, есть. Твоя старшая сестра, не забыл? Или её уже вычеркнули из завещания?

– Во-первых, кому он спишет всё имущество, если я сдохну?

Он серьёзно сейчас? Я не думал, что он такой тупой.

– Бля, это нихуя не аргумент.

– Для него аргумент, – прорычал Артём. – Во-вторых, кто будет смотреть за его собачками?

Да, а вот уже важно и серьёзно. Блять, Артёму самому нормально осознавать, что его держат только чтобы он следил за домом и живностью?

– В-третьих, кто будет за квартирой следить, когда он на вахтах? В-четвёртых, он всегда хотел сына, так что он любит меня.

– Потому избивает? – уточнил я.

“Бьёт – значит любит”, ы-ы-ы. Для конченных аутистов, не умеющих разбираться в людях и уходить, когда надо. Хотя от отца ты энивэй никуда не уйдёшь, по крайней мере, пока ты школьник ебанный, но всё же. Говорить, что он тебя любит, когда у тебя весь живот синий, лицо всё в тональнике, пережито дохуя переломов – очень и очень глупо, Артём.

– Блять, у человека проблемы с алкоголем, это сюда вообще не относится.

Он его ещё и защищает, что за блять за такое? Совсем поплыл парень.

– Ладно.

Пора уже заканчивать нам всю эту хуйню. А то так и пропиздим до восьми, потом в школу опоздаем. М-м.

Ладно, это совсем не причина. Причина в том, что Артёму пора успокаиваться. А то он и так разнервничался, а все мы знаем, что нервничать – вредно. Тем более, таким, как он.

– Закончим на том, что смерть сына от побоев ему уже никто не укроет. Его точно упекут нахуй, а оно ему надо?

Артём помотал головой, как бы, отвечая на свой вопрос.

– Почему-то уголовная ответственность у него на последнем месте, – заметил я. – Или это ты о нём такого мнения?

Только после озвучивания этого я понял, что хуйню сказал. Наоборот хорошо, что так – иначе получалось бы, что он воздерживается от убийства только из-за страха наказания. Что-то я не подумал, но, в общем-то, и плевать – Артём ничего не заметил.

– Нормального я, блять, о нём мнения! – снова психанул Артём, и я не сильно хлопнул рукой по столу – заебал, блять, тише будь.

– Это вы долбоёбы все какие-то. Почему вы все видите это так, как будто он меня за любую оплошность избивает чуть ли не до полусмерти?

– Я никак это не вижу, завали ебало, – меня уже начинало подбешивать, что он меня с другими равняет. – Может, потому, что поводов нет, а последствия слишком хуёвые?

– Да где, блять, хуёвые? – Артём развёл руки. – Синяки? Охуеть, я обязательно от этого умру.

– Переломы? – напомнил ему я. Это сейчас у него синяки одни. Но летом он с вывихом ходил, вон, пару минут назад сам упоминал, что лежал в больнице с двумя переломами и вывихом в ноге. Это не страшно, он думает, да? Вчера и вовсе про сотрясение сказал. Так что пусть сейчас не пиздит мне.

– Не открытые, и ладно.

– А ты оптимист, – хмыкнул я.

Артём вскинул руки, уже знакомо – прямо как вчера. После этого тему закрыли – Артёму, всё же, надо было поесть, а мне обдумать полученную информацию.

Особой причины дико охуевать у меня не было, конечно, но всё равно было странно. Всё же, у Артёма и правда неправильное отношение к этому, как бы он об этом не отзывался. Я понимаю, что выбора у него особо нет, но ёбанный в рот, это совсем не причина так обо всём этом говорить. “Он любит меня”, блять. Я, конечно, не знаю, как выглядит родительская любовь, но что-то я не уверен, что вот так.

По совершенно очевидным причинам тишина казалась мне неловкой. Было такое ощущение, как будто мы прямо пиздец как крупно разругались, и вообще всё плохо. Хотя, в какой-то мере, так оно и есть всё. Он сильно во мне разочарован? Мда, было бы лучше, если бы я молчал тогда, да? Ты снова всё запорол, Сеня. Такой молодец.

*

Когда мы вышли из подъезда, Артём почему-то остановился и молча уставился на меня. Выглядело так, как будто он хотел что-то сказать, но стремался, или что-то в этом роде. К его счастью, я сам догадался, чего он хочет.

– Ты домой пойдёшь?

– Ага. Зубы почистить и вещи нужные взять.

А, ладно. Только вот ему не страшно? Там же его отец, и все дела. Хотя это не моё дело, и не мне сейчас иронизировать это всё.

На этом мы разошлись. Уже подходя к школе, я подумал, что сейчас будет очень смешно, если Артём не придёт. После всего сказанного – и огребёт ещё больше от отца, которого так любит и защищает. Боже, блять, это нормально вообще, интересно? Тебя пиздят, а ты такого мнения о человеке. Хотя Артём как-то говорил, что с нетерпением ждёт совершеннолетия, а потом заветного звонка – по которому ему скажут, что его отца где-нибудь там завалило, и всё плохо, пиздец, он теперь сирота. Но как-то это не сильно вяжется с тем, что он говорит о нём сейчас. Я слышал о каком-то синдроме, типа, когда у человека довольно нежные чувства к тому, к кому они должны быть совершенно другие, и вот интересно, это из той же оперы, или нет?

Наверное, хватит пытаться разобраться в чувствах и мыслях человека, которого совсем не знаешь. Да и вообще лезть к кому-то в голову – для уебанов, так что завязывай. А то и так скатился, дальше некуда уже, сейчас ещё и дно пробьёшь, если начнёшь такими вот вещами заниматься. Не надо. И своих проблем достаточно.

Да и Артём, всё же, появился – живой и целый. Как только я его увидел, мне подумалось, что его отец вполне мог уйти сейчас куда-нибудь, собак выгуливать, например, или вообще спать, и только поэтому ничего страшного не произошло, но потом я сказал себе, что накручиваю. Может, там и правда всё дело в алкоголе? Об этом же тоже речь была, ну и вот. А на самом деле он и правда совсем не плохой человек. Просто накатить любит, только и всего. С кем не бывает? Уверен, это у него не от жизни весёлой.

Когда мы шли к кабинету после звонка, я шёл за Артёмом, так что мог его рассматривать, и, наверное, из-за этого же и получалось тупое наваждение. Ну, касательно него это уже не первое – почти каждый раз, стоит только оказаться рядом, замечаю за собой желание положить ему голову на плечо или удариться той же головой о то же плечо. Это так ущербно, что мне даже думать об этом стыдно. Вот так же и сейчас, ну, почти. Я хочу просто его потрогать. Наверное, мне стоило задуматься об этом сегодня утром, пока он спал, и я мог сделать что-нибудь такое незаметно, но нет же, я никогда ничего не делаю правильно. Ладно, на самом деле, я не считаю, что трогать людей, пока они спят, и без их разрешения – правильно, но иногда всё равно хочется.