Кстати, о Лесаре.

– А можно спросить?

– Даже догадываюсь, о чём, – недовольно вздохнул Эльнедил, но всё же согласился. – Спрашивай.

С таким мученическим выражением лица. Бесит, блять. Не хочет, чтобы я спрашивал – нечего соглашаться было. А то посмотрите на него, мученик великий, блять.

– Что с Лесаром?

– У него приступ.

Это-то понятно, что у него приступ, мать твою.

– Чего, – раздражённо сказал я, дополняя вопрос.

Эльнедил молчал какое-то время, по-прежнему даже не глядя на меня.

– Смерти.

Когда он сказал это, я сначала подумал, что что-то тут не так, наверное. Приступ смерти? И что это такое, блять?

– Что?

Лучше уточнить. Вдруг я чего-то не услышал, или что-нибудь ещё. Нет, правда, что за херня? Может, это название какой-нибудь здешней болезни? Хрен их знает. Но, блять, “приступ смерти” – это слишком уёбищно, чтобы быть чем-то нормальным. И вообще чем-то.

– Всё в порядке, – пропел Эльнедил, как бы успокаивая. Но не меня тут успокаивать надо, ага?

– У него приступ смерти, всё в порядке?

– У нас это уже нормально, – отмахнулся тот.

Так беззаботно говорит, но с его выражением лица это не очень гармонирует. Да и если всё нормально, то с чего он так переживает и такой бледный? С чего они тут все так притихли, раз всё нормально? М? М, блять?

– Периодически случается такое, что он засыпает, умирает во сне, через какое-то время воскресает, живёт, и снова по кругу. Странно звучит, конечно.

Я чёт аж выпал ненадолго. Действительно – странно. Серьёзно умирает? Вот прям умирает? Это вот об этом говорили, что Лесар тяжело болен? Это, блять, не болезнь никакая, они в курсе?

– И давно у него это?

Эльнедил ненадолго задумался, после чего утвердительно кивнул головой.

Ясно, блять. Умирает во сне, значит, да? А потом просыпается через какое-то время. То есть, он вот прям умирает? То есть, лежит бревном, белый, не дышит, не двигается, не реагирует на происходящее? Или его просто не могут разбудить? Хотя это тупо. Если бы его просто не могли разбудить, они бы вряд ли называли это смертью. Хотя кто знает, как они тут все воспринимают, хотя они не такие уж и тупые, нечего их принижать. Значит, время от времени умирает..

– И когда он проснётся?

– Не могу сказать. Никакой системы в этом нет. Бывает, три дня, бывает, оборот.

Это значит, что оборот – это самый большой срок? Чёрт. Целый оборот его может не быть тут? Я так не хочу. Хотя кто меня спрашивал, да и не сказать, что что-то крупно изменится, но всё равно как-то неудобно. Без него же тут пиздец начнётся. Хотя он тут и так был, но сейчас никто не будет им всем рты затыкать, а это не хорошо. Оставил нас тут, и на кого? Хотя если он это не контролирует и всё происходит рандомно..

Так, а с какого хера это случается рандомно? Я, конечно, не специалист, но, вроде как, такие вещи просто так с людьми не случаются. Хотя если такое можно сказать только о сердечниках и эпилептиках, у кого там ещё приступы бывают.. И можно ли вообще сравнивать то, что происходит с Лесаром и обычные сердечные инфаркты или приступы эпилепсии? Да нихуя. Как это вообще можно приступом назвать? Он умирает, блять, и на значительное время даже – нихуя не приступ. Это же что-то вроде коматозного состояния будет уже. Хотя в коматозном состоянии организм особо долго не протянет без искусственной поддержки. Хотя две недели – разве не долго? Хотя была же какая-то форма, при которой и такое возможно – Артём рассказывал о чём-то таком. Название этой херни я ещё никак запомнить не мог – в голове постоянно вертелся неправильный вариант, а сейчас я и его забыл. На “л”, кажется. И что, Лесар страдает именно от этого? Но даже с этой “л…” организм же всё равно нужно поддерживать, нет? Чёрт, как же она называлась-то.. Хотя какая разница, не это важно.

Но раз Лесар спит максимум оборот, то, получается, что две недели он выдерживает нормально. Значит, точно известно, что за три дня или чуть больше он точно не откинется полностью.

Чёрт, я хочу его увидеть. И потрогать, желательно, тоже. Он же холодный, получается, так? Прямо как труп холодный? Если так, то мне очень интересно и хочется узнать, какого это. Когда у меня ещё будет возможность потрогать мёртвого человека? Жаль только, сложно попросить об этом и не создать о себе странного впечатления.

Дальше мы шли в тишине, до самой комнаты. Вряд ли были ещё темы для разговора, которые можно было бы спокойно вести после всего этого, да нам и в принципе мало о чём можно поговорить. Хотя мне не очень нравится идти рядом с людьми и молчать, но это происходит довольно часто, так что я уже, как бы, и привык, но всё равно неудобно.

Все уже проснулись, но некоторые ещё не протрезвели – Бору не мог даже сидеть, Акдель и Хартл отпаивались водой. Трое остальных были уже в сознании (хотя один как-то из него и не выходил) – вот им и было стыдно за то, что Эльнедил появился тут в такой момент. Марвиту стало очень больно, когда мы зашли, судя по его выражению лица, хотя Эльнедил – не тот, перед кем он должен стесняться. Вот был бы это начальник стражи, тогда да – а так. Эльнедил какой-то там, пф.

Стрёмно, наверное, когда ты весь такой правильный, любишь свою работу, а к тебе в команду зачисляют каких-то долбоёбов-раздолбаев, которые постоянно лажают и подставляют тебя тем самым. Мне его жаль, честно говоря.

– Марвит, – осмотрев всех присутствующих, обратился к нему Эльнедил, – присмотрите, пожалуйста, чтобы Микаэла его не достала, хорошо?

Упоминание этого имени здорово всколыхнуло всех. Акдель подавился водой и закашлялся, Хартл, который мог бы и помочь ему, в шоке уставился на нас. Ил втянул голову в плечи, а Малсен беззвучно протянул что-то. Имя им явно не по вкусу пришлось, причём, всем до единого. Серьёзно, блять, что ли? Да какого хера.

– Постараемся, – протянул Марвит, тоже выглядя слегка ошарашенным от такого. Я так понял, им всем есть, что припомнить этой дамочке? Блин, какая шаблонная ситуация.. Аж тошно.

Эльнедил сделал лёгкий поклон в знак прощания и удалился. После хлопка двери в комнате какое-то время царила тишина. Бору, который, всё же, смог сесть, с приоткрытым ртом смотрел в пол, и выглядел так обречённо, как будто ему что-то очень страшное сообщили сейчас. И что с ней не так? Хотя, мне кажется, он сейчас больше просыпается, чем охуевает, но это не точно.

Только сейчас дошло, что эта Микаэла наверняка много всего знает. Эх, такую возможность проебал. Теперь мы с ней никогда не встретимся, а если и встретимся, то наверняка не сможем даже поговорить нормально. Вот дерьмо, а.

– Где вы пересеклись вообще? – первым нарушил молчание Акдель. Он с таким возмущением завопил, что я даже испугался по началу. Слишком эмоциональный для парня, не знаю. Может, это и глупо – ярлыки даже насчёт этого вешать, но я правда раньше никогда таких дёрганных не встречал. Кроме Ковальского, да, ладно, но это разные вещи.

– Я шёл, – начал рассказ я. – Она появилась из ниоткуда и всё.

Охрененно, должно быть, звучит. Кстати, а что Чёрту от неё вообще понадобилось? В смысле, он же гнался за ней, а я чёт затупил и не узнал. Хотя ей же типа нельзя появляться здесь, может, она просто ему на глаза попалась, и он пытался её поймать? Хуй знает, конечно, как бы он это сделал, но не ебу.

– Кошмар, – ужаснулся Ил.

Я как будто сейчас какую-то страшную историю рассказал. Хотя, может, все истории, что связаны с Микаэлой, уже сами по себе относятся к страшным?

– Если она сейчас весь Низ поднимет? – предложил Бору.

Куда поднимет? На что? “Rise and Revolution”?

– Смешно будет.

– Да вообще-то не очень, – проворчал Марвит.

Эта его фраза напоминала нашу классную шутку. Тоже строится на том, когда кто-то говорит “Смешно будет” или “Смешно, да?”, и его тут же пресекают вот такими же фразочками, сказанными безэмоциональным голосом и с обычным выражением лица. Смотрится забавно, но конкретно сейчас мне чёт не смешно. Неужели Марвит – кто-то из нашего класса? Да упаси бог, пожалуйста.