«В час нужды, в час утраты,
Позабыв о себе,
Помогла ты солдатам,
Их заветной мечте».
Джин прошла дальше. На следующей гравюре изображался огромный воин в массивных латах. В одной руке он держал Моргенштерн, в другой цепь — у его ног, на привязи, сидел толи волк, толи большая собака. Перед рыцарем стояла женщина с первой гравюры. Там также были слова:
«Року злому противясь,
Через зло и недуг,
Ты к врагу обратилась,
Будто был он твой друг».
Следующий рисунок оказался последним. Там было выгравировано лишь тело этой женщины, лежащее на листве. Чуть выше располагался последний стих:
«Но не сжалилась стая,
Начала она рвать.
Спи спокойно, родная,
Будешь вечно нам мать».
Инквизитор обернулась и посмотрела на саркофаг. Она поняла, кто тут покоится. Девушка подошла к каменной опочивальне и начала осмотр. Сейчас ей не хватало биотических глаз — информацию хорошо бы и записать. В гроб входило четыре трубы — по одну на каждую сторону света. Джин приложила небольшое усилие и сдвинула украшенную крышку саркофага, на которой была изображена в анфас женщина с гравюр. Внутри лежали кости, той, что когда-то называлась Светой Елены. Женщины, имя которой чтут по всей Империи. Чтили в Старой и чтут в Новой. Бесценный артефакт этого мира.
Осквернён. Тело заливало непонятной жидкостью из четырёх бронзовых труб, однако та отличалось от всех тех жиж, что инквизитор видела ранее. Она не была зелёной или вонючей. Пахнущее молоком розоватое желе ласково обволакивало кости почившей века назад святой. Инквизитор, после небольшого замешательства, аккуратно сунула палец в странную смесь. На удивление, ожога не последовало — руку начало приятно покалывать. Через несколько мгновений Джин почувствовала себя комфортно, можно сказать, что она расслабилась. Рана на лбу начала зарастать. Впервые за день девушка ощутила покой и умиротворение.
Что это за штука?
Джин не знала, чему она удивляется больше — первой положительной находке за день или тому, что эта находка делала с ней. Инквизитор посмотрела на дорожку из слизи, за которой она следовала всё это время — она вела дальше, к очередной деревянной двери. Позже она обязательно велит страже эвакуировать святыню, но сейчас ей нужно задержать того, кто заварил всю эту кашу. Джин уверено пошла ко входу, войдя в следующее помещение.
Яркий белый свет, непривычный для потонувших во мраке катакомб, ослеплял. Когда глаза привыкли к болезненному свечению, девушка огляделась. Усеянное множеством электрических ламп огромное помещение, одновременно напоминавшее и лабораторию, и святилище. Стены двухэтажной комнаты обвивали трубы — десятки, а может и сотни металлических удавов соединяли между собой баки, резервуары и сосуды, некоторые из которых были прозрачными. Большинство этих ёмкостей висело над чёрным каменным полом, в тех, что были прозрачными, за зелёной массой виднелись силуэты, отдалённо напоминающие человеческие. В центре комнаты, на двухметровом возвышении, стояла золотая трибуна. Пол вокруг, как и лестницы, ведущие к ней, устилал красный бархатный ковёр — подобный украшал храмовый собор. На постаментах, окружавших кафедру, горели свечи. Чуть правее от центра помещения громоздилось устройство, напоминающее пульт — к нему вело множество разноцветных проводков. Под потолком цвета сажи висела огромнейшая золотая люстра, с закреплёнными на ней электрическими осветителями.
За трибуной, оперевшись на неё всем телом, был он: настоятель храма Святой Елены, Патрикей Августий. Старик величественно возвышался над инквизитором, золотые вставки его белоснежной рясы блестели в свете многочисленных ламп и свечей.
«Убей его. Разорви его. Накажи его».
— Вы пришли, инквизитор. Я уже начал думать, что буду ожидать вас до утра, — лицо расплылось в фальшивой улыбке.
— Въебала я твоим трупам сранным, сухофрукт, ты уж не обессудь.
— Мне воистину интересно, откуда регент выкопал отродье, вроде тебя… — улыбка сменилась взглядом, полным презрения, — хотите, чтобы я сдался? — тоном, без тени эмоции, продолжил священник.
Короткий смешок раздался со стороны Джин.
— Патрикей Августий, за участие в заговоре против регента, за множественные убийства и осквернения тел мёртвых, за незаконные научные опыты, за использование для этих опытов священного места и за осквернение Великой Святыни, именем регента, Кайла Блургенштейна Первого и инквизиции, я, Джин Моррисон, Великий Инквизитор Имперского Двора, приговариваю вас к смерти! — выпалила инквизитор, крепко сжав кулаки.
«Хорошо. А теперь разорви его».
— «Великой Святыни»? Да что ты об этом можешь знать, дитя… — он тяжело вздохнул, — прежде, чем попытаешься исполнить свой приговор… хочешь, сперва, послушать… историю?
— Последнее слово? Валяй, — Джин лишь закатила глаза.
— Давным-давно, ещё до возникновения Империи и Северных королевств, существовала такая страна: «Симантиан». Этой страной правили два близнеца: мальчик и девочка, Айголах и Айнира. Дети были мудрыми правителями и государство процветало. Все этих детей любили: и дворяне, и купцы, и солдаты, и простой люд. И стар, и млад. Мужчины и женщины…
Старик затих, его выражение лица сменилось на задумчивое. Через полминуты он продолжил:
— Но любому порядку и процветанию, рано или поздно, приходит на смену хаос и упадок. Близнецов убили. Убил тот, кто занимал пост верховного военачальника: их дядя, Вайертус. Вайертус, за время правления детей, собрал все известные миру артефакты и его боевую мощь никто не мог обуздать. А потому королевство легко упало ему в руки.Началась эпоха войн. Тридцать лет Вайертус обескровливал свою страну бесконечными битвами с соседями, вскоре объединив весь континент под своим началом — в единое государство. Однако бесконечные войны привели к распространению по материку великого голода и страшной эпидемии. Это время летописцы именую ныне «Эпохой Мора».
— Люд, как и под любым тираном, начал роптать. Но бунты жёстко подавлялись. Пока однажды, прибыв с разных концов континента, не собрались вместе три великих полководца: Диоген Бессмертный, Туций Светлолиций и Иван Разило. Три великих война и мудрёных стратега подняли стяг восстания. Три знамени возвысилось, чтобы противостоять одному: синий дракон, золотой орёл и ясное солнце. Вместе они объединили всех обездоленных, обескровленных и несчастных в величайшую армию мира под единой мечтой, единой целью: свобода. Но их сил оказалось недостаточно — вооружённая артефактами гвардия, по прозванию «Стальная Стая», давила солдат генералов, как тараканов.
Старик прочистил горло, вновь выдерживая небольшую паузу. Кажется, он удовлетворился реакцией Джин — та внимательно слушала настоятеля. Священник продолжал:
— Ночью, перед сражением, которое должно было стать для них последним, в палатку генералов, минуя стражу, вошла женщина. Вспыльчивый Иван хотел было прогнать её, но Туций и Диоген решили всё же выслушать незнакомку. Она была больной на вид. Худа и немощна. Бледна, как тень. А язвы на её лице сочились гноем и кровью. Звали ту девушку Еленой. Елена поведала, что способ победить есть. После чего она преподнесла воинам дар.
— Дар?
Церковник улыбнулся, радуясь любопытству инквизитора.
— Многие до сих пор спорят: что это был за дар. Есть те, кто говорят, что это был артефакт. Артефакт такой силы, что способен был свернуть горы. Некоторые говорят, что это был священный эликсир, благодаря которому Диоген по сей день носит своё прозвище. Но это всё обман. Преподнесенный дар — первая алхимия. Звезда Изменения, которая вдохнула в воинов новые силы. Многие солдаты под её влиянием стали сильнее, многие быстрее, а кто-то… стал бессмертным. Появились на свет первые мутанты. А четыре избранных солдата трёх армий были обращены в чудищ и стали известны, как: Абадай бестелесный, Пожиратель плоти, инквизитор Таврисий и Вайл мерзостный.
— Генералы одержали верх в своём, как им казалось, последнем сражении и даже стали вести наступление и побеждать, но, в конце концов, даже новых умений не хватало: Стальная Стая всё равно превосходила армии генералов боевой мощью. И тут показания историков вновь расходятся. Общепризнанным является факт того, что Елена отправилась в столицу Симантиана и там, каким-то образом, помешала Вайертусу управлять гвардией. Официальная теория заключается в том, что она выиграла переговорами время, пока три генерала устраивали засаду на войска королевства, одержав лёгкую победу, а, в отместку, Вайертус заколол святую. Но эта нескладная чушь была придумана для черни, чтобы скрыть от них ужасную истину.
