На белоснежном лице читалось крайнее недовольство. Двухметровый крылатый исполин сверлил взглядом девочку.

— Я ей сейчас голову оторву…

— С-спокойно шэф! У нас ещё есть же деньги, — рыцарь поднял руки на уровень груди, ладонями вперёд, пытаясь успокоить спутника.

— Мы десять километров от города, идиот! — Лунар со всей силы пнул какой-то булыжник — тот отлетел в дерево, от которого, в свою очередь, с хрустом отлетел сонм щепы.

— … это не так далеко…

— Я щас тебе голову оторву! Не смотри на меня даже, кретин!

— Ладно, — Дейв отвернулся.

Парень пошагал по пожарищу в направлении девушки. Уже находясь рядом с ней, он присел на корточки.

— Аш… эй Аш…

Девочка подняла голову. Затем, когда их «взгляды» встретились, наклонила её вбок.

— Унью?

Он резко взял её за плечи и начал сильно трясти взад-вперёд.

— Ты не «уньюкай» тут мне! Какого чёрта ты творишь?!

— Уууу…

— Припасы, одежда, сранные травы, всё нахрен сгорело. Какого хрена, Аш?

— У! У!

— Она вряд ли тебе ответит…

Ангелинг вскочил и повернулся к рыцарю.

— Да я в курсе, что она не ответит, долбоёб! Это ты следить за ней должен был! Кто из вас двоих больший дебил?!

— Вааааа…

Лунар повернул голову назад.

— А ты прекрати слюни пускать, — он опять наклонился перед ней, достал из-за пазухи платочек и начал вытирать ей лицо, — вся… блин… в золе теперь…

— У!

— Терпи. Никто тебя не просил с грязью играть.

— У! У!

— Всё, подъём, — Лунар взял девочку за руку и потянул вверх, та послушно поднялась, — через часа три опять будем в городе, — он глянул на дитя, — хотя, такими темпами, через все четыре…

========== X ==========

X

Речка была холодной. Не больше десяти градусов по Цельсию. Кроме того, она являлась не такой уж и чистой. Местные сбрасывали в неё всякие отходы. В продолжение плохих новостей: когда Джин начала производить попытки постирать свою форму, она обнаружила, что это не имеет смысла. Рукав был порван у плеча, а вместо большей части ткани, что закрывала живот и грудь, виднелась здоровенная дыра. Целыми были лишь юбка и штаны. Это уже выглядело не как дворцовая форма, а как рваные обноски. Обычно, если одежда была повреждена, инквизитор накладывала иллюзию, чтобы скрыть недостатки, однако специально носить такое она не желала. С другой стороны, Джин могла бы всё время ходить голой, накладывая на себя маскировку, но этот вариант тоже не рассматривался. В данный момент девушка расстроено смотрела на свои порванные лохмотья и шмыгала носом. Ей нравилась эта форма. Фиолетовый цвет ей шёл. Кроме того, теперь у неё совсем не было своей одежды. Хотелось рыдать. На глаза навернулись первые слёзы.

— У меня ещё много сменной одежды.

— Розовое?

— Розовое.

Джин взорвалась громким плачем.

Инквизитор со своим верным снайпером шли по лесной тропинке. За ними нехотя плелось ещё четыре члена команды. Гриир бежал где-то впереди и разведывал местность. Джин держала в руках карту и на дорогу не смотрела, а потому время от времени спотыкалась. Она потихоньку убеждалась, что не умеет читать карты. Девушка даже не была толком уверена, правильной ли стороной она её держит. Однако в этом нелёгком деле ей помогала Ин. Та хоть и не ориентировалась на местности, но знала, как находить дорогу по всем этим линиям и закорючкам на бумаге. Лучше неё картографию знал в этом отряде лишь один человек, но после того, как Джин вчера зарядила по Эрнии ногой, инквизитор опасалась с ней разговаривать. Она не особо желала брать весь свой отряд с собой, но посчитала, что если не будет осуществлять попыток сработаться с ними — ничего путного не выйдет.

Отряд вышел на какую-то полянку. На холмике посередине стоял одинокий дуб. Кругом щебетали птицы. Солнце нежно освещало лицо инквизитора. Ин начала читать карту и на момент замешкалась.

— Дай сюда, — ледяная ведьма вырвала карту из рук Джин, она по диагонали осмотрела документ и указала пальцем в сторону, — нам туда. Инквизитор, — затем пошла в указанном направлении.

— … эй… карта же…

Джин оглянулась на снайпера, та лишь пожала плечами. Теперь команда инквизитора шла за бывшим генералом. Подходя к краю поляны, они заметили поросшую тропу. Точнее, раньше это была полноценная дорога, однако ей так давно не пользовались, что по ней сейчас могли пройти лишь пешеходы. Карета бы постоянно натыкалась на валуны и огромные корни, торчащие из-под земли.

— Вот. Тракт в Стирвидж.

— Стирвидж? — на этой карте не было таких названий, место их назначения было отмечено как «обугленные холмы».

— Да. Я когда-то сожгла эту деревню. Здесь, как дома.

— Э? — Джин на момент зависла.

Сожгла деревню? Она шутит сейчас?

— Ещё один из ваших великих подвигов, генерал? — позади раздался голос Титуса.

— Чернь нужно держать в ежовых рукавицах. Если с этим не справляются местные дворяне — обязательно справится кто-то другой, — практически без всяких эмоций парировала Эрния.

— И под «справится» уважаемый генерал подразумевает свежевание детей?

— А также пытки водой, выжигание глаз и отрезание конечностей всех причастных и их семей. Порядок требует жертв.

— И смотрите, куда вас привела эта идеология…

Эрния остановилась. За ней замер весь отряд. Она повернулась к Титусу.

— Ты, щенок, не успел за свою короткую жизнь кое-чего понять.

— Заинтригован.

— Люди — животные. Дай им волю — всё, что они будут делать — это удовлетворять свои низменные потребности. Дай волю крестьянам — они будут выращивать хлеб лишь для себя, наплевав на потребности общества. Дай волю солдатам — они будут весь день сидеть в таверне и пропивать жалование. Дай волю дворянам — единственное, что они будут делать — оргии и балы. Человек, когда обретает свободу — разлагается. За разложением следует хаос и упадок. Но дурной пример заразителен — теперь все, кто несвободен, хотят также. Не успеешь и глазом моргнуть — они уже готовы отстаивать своё право на разложение через насилие. Крестьяне берутся за вилы. Солдаты уходят в стан к врагу. А дворяне поднимают мятеж. Все эти животные просто нуждаются в хорошей плети. Кроме как силой в их гниющие мозги мысль об общем благе не вбить.

— Вы называете благом то, что вы творили?

— Да, щенок. Я не позволяла еде в городах иссякнуть. Я не позволяла гарнизонам городов сдаваться врагу без боя. Я не позволяла мерзким аристократам строить интриги за моей спиной. Говоришь, мои методы радикальны? Опухоль проще отрезать полностью, чем лечить.

Титус промолчал, генерал гвардии двинулась дальше по дороге.

Получасовой прогулка, которая после короткой перепалки проходила в абсолютной тишине, наконец, привела команду инквизитора к месту назначения. Перед ними предстало сгоревшее село. Сломанные ворота открывали вид на главную просёлочную дорогу, осыпанную гравием. Впереди, по обе стороны улицы, покоились более сотни обугленных домиков. Школа, деревенская ратуша, даже небольшая церквушка в центре деревни — всё это было обожжено и развалено. Судя по всему, сожжено оно было уже довольно длительное время — и тут, и там из домов прорастали деревья. Золы или пепла не было — всё это давно унёс с собой в далёкие страны ветер.

Джин шла по главной улице, медленно оглядываясь по сторонам. Двери домов были выломаны. В некоторых стенах торчали стрелы, оперение которых уже давно обратилось в прах. Из-под пола у многих жилищ прорастал бурьян. В щелях обугленной древесины виднелись небольшие колонии мха.

Инквизиторы дошли до центра деревни. Тут располагалась небольшая площадь. Чуть позади неё лежала в развалинах сгоревшая церковь. Огонь не пощадил сооружение — от, в прошлом, величественной постройки остались лишь стена с примыкающим к ней дверным проёмом, камней и гранитный фундамент. Сама площадь была усеяна множеством крестов. Под каждым из них покоились холмики из аккуратно сложенных вместе камешков. Площадь была достаточно большой — в дни церковных праздников тут гуляло всё село. Проводились пышные ярмарки. Крестов было более тысячи. Джин присела на корточки у одного из них. Крест оказался просто двумя палками, перевязанными тканью. На той, что была по горизонтали, виднелась выцарапанная ножом надпись: «Антонина».