И вот Айген сидел на кровати в своей комнате и размышлял о предстоящих обязанностях. С одной стороны, дворяне всегда имеют обыкновение заводить отношения на стороне. С другой — род Эвериков славился своей верностью и честью, и подобным поведением он посрамит его имя. Такого допустить молодой человек был не в состоянии. Комната тонула во мраке. Он смотрел в пустоту, глубоко задумавшись. В руках он вертел очень дорогую хрустальную бутылочку с красным лаком.

Настенные часы пробили три раза. Торжество должно скоро начаться. Айген медленно встал с кровати, положил бутылёк себе в карман и вышел за дверь.

========== XVI ==========

XVI

«Сглаз» Моррисон вошла в банкетный зал поместья Эвериков. Слёзы уже все высохли, а следов недавнего расстройства на лице практически не оставалось. Это было самое больше помещение в поместье. Одновременно оно могло вмещать до пятисот гостей. Зал, в отличие от всего остального убранства дома, был отделан белым мрамором. На потолке весели пышные золотые люстры. Огромные окна проливали в помещение дневной свет, однако лампы уже были включены. В центре зала стоял огромный стол, буковой «П». Вокруг него происходила суета — слуги расставляли приборы и понемногу подавали к столу разнообразные яства. Кругом было полным-полно гостей. Торжество уже вот-вот состоится.

У стола, в выемке буквы «П», стоял невероятно огромный свадебный торт. Джин подумала, что если бы работала в определённом секторе услуг, то она бы вполне могла поселиться в этом торте и места ей бы вполне хватало. Скорее всего, поместилась бы даже какая-нибудь мебель. Торт был украшен разнообразными съестными фигурками. Сама сладость была стилизована под сказочный сюжет. Последняя треть экспозиции была отведена под замок с башней. Башня, располагавшаяся на самом верху, содержала на себе фигурку девушки в платье.

Это видимо принцесса.

У закрытых дверей крепости стояла осёдланная лошадь с кавалеристом.

Это видимо жених.

Замок был выполнен в мельчайших подробностях. Настолько, насколько этого позволял материал. Вокруг располагался ров, в нём можно было видеть плескающихся крокодилов. Ворота замка висели на массивных цепях, которые были выполнены из бисквита. Сам замок был четырёхбашенным квадратиком, и одна дополнительная башня возвышалась из центра конструкции. Её обвивал огромный змей. Вторая треть торта, что под замком, представляла собой городской пейзаж. Тут ходили люди, торчало множество домиков и даже красовались вылепленные из теста кошки, собаки и голуби. Торт был невероятно детальным. Последняя треть съестного произведения искусства была посвящена деревенским видам. Там были запечатлены стога сена, сельские жители и скот. Темой последнего сюжета являлся сезон сбора урожая — повсюду ходили крестьяне и, наклоняясь в три погибели, собирали капусту или копали картошку. Колосящиеся поля пшеницы были выполнены из тонких-тонких вафельных трубочек. Первая мысль, которая пришла в голову Джин при взгляде на этот торт, это отсутствие мыслей. Потом она подумала, как, должно быть, жалко его будет есть. А уже потом в голову пришла мысль о работе выпрыгивальщицей из тортов.

На праздничном столе уже стояли фаршированные печеные утки, жареные куры, приготовленное на пару мясо медведя, томящееся в собственном соку, филе глубинного чёрного варана, поданное в сметане, а также невероятный набор закусок, салатов и гарниров на любой вкус. От гороха до баклажанов. На столе также располагалось множество бутылок с дорогущим алкоголем. И всё это невероятно приятно пахло. Джин наконец-то вспомнила, что весь день питалась только страданиями. Её глаза жадно заблестели.

Жрать. Пить.

В богато украшенном помещении собралось изрядное количество гостей. Было шумно. На имперского инквизитора никто особо не обращал внимания. Большинство благородных дворян было одето очень дорого, можно сказать, что даже броско. Это событие действительно являлось большим поводом для торжества. Здесь были и члены парламента, и главы промышленных синдикатов, и глава городской стражи, и настоятель храма Святой Елены со своей свитой. Одежда многих дам была вычурной — у некоторых платья даже влачились по полу. Чтобы особо не марать одежду, её излишнее продолжение держали молодые пажи. Мальчики возраста десяти — двенадцати лет.

Наверно это утомительно. Платья выглядят тяжёлыми.

Джин любила детей. Она всегда с теплотой вспоминала своих друзей из детского дома.

У центральной части стола, управляя многочисленными слугами, стоял глава дома Годрик фон Эверик. Он издавал указания направо и налево. Это был зрелый мужчина, уже достигший ранней старости. Его короткие чёрные волосы постепенно окрашивались сединой. На лице у лорда росли короткие, аккуратно стриженые бакенбарды. Они не достигали и середины щёк. Также у него были красивые, но не пышные чёрные усы. Одет глава семейства был весьма парадно. Бурый, почти чёрный, пиджак и штаны под цвет. Чёрные как смола блестящие туфли. Под пиджаком виднелась бурая жилетка, а под ней — светло-зеленая рубака. На шее у лорда был завязан красный галстук, больше напоминающий платок. Деталь одежды была выполнена из шёлка. Композицию довершали золотые часы на цепочке лениво свисающие из переднего кармана пиджака. Годрик держал в левой руке трость из белоснежной слоновой кости, отделанной золотом, и использовал её как указку, командуя приготовлениями к торжеству. Сам герцог стоял ровно и не качался. Судя по всему, опора была ему не особо нужна.

Так и не скажешь, что у него не хватает ноги.

Джин подошла к стареющему рыцарю, положила правый кулак на сердце и на официозе выпалила:

— Ваша милость, сэр Годрик фон Эверик, у меня для Вас срочное донесение!

Герцог лениво повернулся к Джин. Его суровый взгляд пронзил её лоб. Неловкое молчание длилось секунд десять.

— Вы кем будете?

— … э?

— Стража!

— Эй-эй-эй, полегче!

Джин в панике полезла в сумку, ища заветный свиток. Она быстро достала его и протянула лорду.

— … я это… верховный инквизитор. Вас должны были известить обо мне… хе-хе…- с её уст сорвался нервный смешок.

Дворянин внимательно и тщательно осматривал свиток. На нём красовалась редчайшая печать. Печать даровала неограниченные исполнительные полномочия и выдавалась лишь по единогласному решению Верховного Парламента, а до революции лично императором. Таких печатей, которых выдал сам Верховный Парламент, было всего две. Вторую носила суровая глава имперской гвардии, живой монумент по прозвищу Капитан. Лицо герцога помрачнело.

— По правде сказать, юная мисс, сначала я воспринял возрождение инквизиции как дурную шутку, — жестом левой руки он отозвал своих воинов, — но вот ты и тут. И видимо это и в правду какая-то нелепая шутка. Почему передо мной стоит ребёнок?

— … э?

— И позволь узнать, почему ты не соблюдаешь этикета? Назовись немедля! — Годрик прикрикнул на девушку и ударил тростью об пол.

— Да, сейчас! Извините! — Джин быстро встала на одно колено и склонила голову, — приветствую Вас, Ваше превосходительство, сэр Годрик фон Эверик. Моё имя Джин Моррисон. Я — верховный инквизитор Империи, член специального секретного отдела духовенства имперского двора и личный служитель его величества регента Кайла Блургенштейна Первого. Моя миссия в Эверике — содействие имперскому правосудию.

Лорд фыркнул

— Уже чуть лучше, — он направил на неё трость, положил её ей на голову и немного надавил, — голову ниже, — затем он обошёл девушку, — правую ногу чуть дальше, — Годрик аккуратно стукнул по бедру, — спину не сгибай, — Джин почувствовала, как трость надавила на позвонки, — и руку, руку к сердцу, а не к желудку! Ты желудком чувствуешь?! — Джин по очереди исправляла все ошибки, — то-то же. Прислали ребёнка, который даже не вхож во двор. Ещё и девушку, — он немного задумался, — ты точно верховный инквизитор?

— … эээ… да? — Джин была уже и сама не уверена.

— Я тебя не слышу, дитя!