— «Они похожи на близнецов», — подумала Кейрис.

21 Вечный цикл

Наконец, Хейз-Гонт сказал довольно задумчиво: — Это профессиональный риск атакующего первым, что жертва может стать нетерпеливой и нанести первый удар. Но это упреждение инициативы несущественно и фактически глупо, поскольку в таком случае наши пусковые площадки имеют постоянный приказ прибегнуть к схемам полного уничтожения противника вместо первоначально запланированного уничтожения на одну треть.

— Могу ли я предположить, ваше превосходительство, — раздался сухой серьезный голос Хуаны-Марии, которая только что вкатилась, — что Симацу предвидел масштабы вашего возмездия? Что его собственная схема уничтожения Империи также ничем не ограничена?

Лицо Кейрис медленно побелело, когда она увидела, как ужасная улыбка преобразила рот Хейз-Гонта. Но это не могло быть улыбкой. За все десять лет, что она его знала, он ни разу не улыбнулся.

Он сказал: — Это тоже был просчитанный риск. Так что цивилизация должна действительно исчезнуть, как широко и грозно провозгласили Тойнбианцы. Но я не останусь здесь, чтобы оплакивать ее. И это последнее развитие событий, я полагаю, принудительно решает личность Мистера Икс, а, следовательно, и Алара.

Он в ярости повернулся к Разуму. — Как вы думаете, почему я позволил вам и вашим Ворам построить Т-двадцать-два? Исследование? Разведка? Ба! Слабая, тщетная человеческая раса исчезает, но я спасусь, и буду жить! И я вырвусь за пределы своих самых смелых мечтаний, ибо стану тем непобедимым завоевателем времени и пространства, Вором Аларом!

Теперь он насмешливо смотрел на покрытое шрамами, но умиротворенное лицо Разума. — Какой же вы простак! Я знаю, что вы сами надеялись сбежать на Т-двадцать-два. Вот, почему вы его построили. И у вас даже был проход, сверхсекретный, как вы думали, построенный от вашего купола до ангара Т-двадцать-два. Возможно, вам будет интересно узнать, самозванец, что туннель перекрыт.

— Я знаю это, — улыбнулся Разум. — «Секретный» проход был всего лишь приманкой. Я намерен добраться до Т-22 гораздо более эффективным путем. С тех пор как вы загнали своих самых способных ученых под землю к Ворам, у вас, вероятно, никогда не было адекватного объяснения Воровской брони. Она на самом деле состоит из поля отрицательного ускорения, и требуемым следствием этого является его сильное отталкивающее свойство быстро приближающихся тел, таких как пули полиции.

— Вы, вероятно, знаете, что ускорение синонимично искривлению пространства, и бдительный интеллект Хейз-Гонта, несомненно, вывел тот факт, что этот проекционный механизм передо мной действительно способен управлять пространством, окружающим любого, кто носит броню Вора. В более раннюю эпоху такое явление можно было бы назвать телепортацией.

— Хейз-Гонт, я надеюсь, что вы не войдете в Т-двадцать-два, что вы не станете Аларом. Несколько часов назад Алар восстановил свою память. И теперь он полностью интегрирован в интеллект, находящийся за пределами нашего понимания. На самом деле, вероятно, нет смысла больше думать о нем, как об Аларе. Если он вспомнил свое прошлое, как вы, человечество потеряло свою последнюю надежду. Если он вспомнил свое прошлое, как я, то я думаю, что-то еще можно спасти из тех развалин, которые вы устроили.

Оранжевый свет на проекционном считывателе стал ярко-желтым и на мгновение стал еще ярче.

— Потенциал, накопленный до сих пор, достаточен, чтобы переместить меня в пилотскую кабину Т-двадцать-два, — спокойно сказал Разум, — но я должен подождать еще тридцать секунд, потому что на этот раз я беру с собой свою жену.

Он улыбнулся Кейрис, чьи губы произносили без единого звука: — Ким! — снова и снова.

— Остается только одно, что меня озадачивает, — продолжал Разум. — Дело в вашем долгопяте, Хейз-Гонт…

По комнате прокатился низкий скрежещущий гул. Откуда-то донесся грохот падающей каменной кладки.

Желтая контрольная лампочка на проекторе мигнула, а затем погасла.

Кейрис встала в медленно поднимающемся облаке пыли, сквозь которое она видела, как ее муж лихорадочно пытается что-то сделать с машиной телепортации. Хуана-Мария прижала ко рту носовой платок и дико моргала глазами. Хейз-Гонт закашлялся, потом сплюнул и огляделся в поисках Кейрис. Она ахнула и, прихрамывая, отступила на шаг назад.

Затем произошло сразу несколько событий. Хейз-Гонт прыгнул к ней, головокружительно перекинул ее через плечо, а затем столкнулся с Кенникотом Мьюром — Мегасетевым Разумом, который вырвался через дверь пластикового купола.

Огромный человек, казалось, заполнил собой всю комнату.

Хейз-Гонт отпрянул в сторону, с Кейрис на одном плече и долгопятом на другом. — Я пристрелю тебя, если ты шевельнешься! — крикнул он Мьюру, размахивая пистолетом-дротиком. Он начал пятиться к лифтам.

Кейрис, вспомнив о смерти Гейнса и Хейвена, отчаянно пыталась произнести подобное предупреждение, но ее голос был парализован. Ей удалось ослабить и сбросить правую сандалию, и длинные пальцы правой ноги сомкнулись вокруг рукоятки длинного ножа в ножнах на бедре, когда Мьюр ответил:

—У меня иммунитет к этому яду. Я сам его разработал. Поэтому я провожу вас вниз на вашем личном лифте, работающем на аккумуляторах. Я не верю другим…

Его прервало пронзительное, испуганное бормотание. Это был долгопят, который сполз по ноге канцлера и тщетно пытался остановить его, цепляясь за обе ноги.

— Не ходи! Не ходи! — закричал он тоненьким нечеловеческим голоском. Это был самый леденящий душу звук, который Кейрис когда-либо слышала. Зверек присоединился к драме как полноправный член труппы, с репликами, чтобы говорить, и смертью, чтобы умереть. — «Маленький зверек», — подумала она, — «кто ты такой»?

Хейз-Гонт что-то пробормотал себе под нос. Он резко выбросил ногу вперед. Маленький зверек пролетел по воздуху и врезался в мраморную стену. Он лежал неподвижно там, где упал, странно откинувшись назад всем телом.

Мьюр быстро бежал по направлению к ним, когда Хейз-Гонт закричал: — У вашей жены иммунитет?

Мьюр резко остановился. Хейз-Гонт, злобно ухмыляясь, продолжал свое неторопливое отступление к двери лифта.

Кейрис вытянула шею из своего неловкого и болезненного положения и посмотрела на своего мужа. От боли на его лице ее сердце наполнилось слезами. Это был первый раз за десять лет, когда его обожженная маскировка ослабила свою ледяную, безжизненную неподвижность.

Двери лифта открылись. Хейз-Гонт внес ее внутрь.

— Все кончено, — простонал Мьюр. — Значит, он и есть Алар. Я позволил вам страдать десять лет для этого, моя бедная дорогая, мое бедное человечество. Его голос был неузнаваем.

В своем неловком положении Кейрис не могла нанести смертельную рану Хейз-Гонту. И тогда она поняла, что должна сделать.

Дверь лифта уже закрывалась, когда она боком спрыгнула с плеча Хейз-Гонта. Тяжесть ее тела скрутила его руку, и она упала поперек дверного проема. Падая, она закричала: — Он не Алар!

Ее колено подогнулось, и нож между пальцами ног блеснул на свету. Она тяжело опустилась на перевернутый клинок, вонзив его себе в сердце.

Тело женщины заблокировало скользящую панель двери. Хейз-Гонт отчаянно втащил труп в лифт, и тут же в его сторону послышалось неясное движение.

Дверь лифта с лязгом захлопнулась, и Хуана-Мария осталась в комнате одна.

Все трое — Кенникот Мьюр, Хейз-Гонт и Кейрис, живые и недавно умершие, соединились в своей странной, сверхъестественной судьбе и оставили ее одну.

Долгое время прекрасные карие глаза были погружены в свои мысли. Наконец ее задумчивость была нарушена пронзительным, болезненным писком.

Долгопят, несмотря на сломанную спину, все еще слабо дышал, и его красноречивые, похожие на блюдца глаза были умоляюще обращены к ней. Их жалостливое послание было несомненным.

Хуана-Мария сунула руку в боковой карман своего кресла и достала шприц и пузырек с обезболивающим препаратом. Потом она заколебалась. Убить маленького зверька означало бы рискованно опустошить флакон. В ближайшие несколько минут ей самой будет достаточно больно. В любом случае, черт бы побрал этого Хейз-Гонта. Он всегда проваливал свои убийства.