Мириэль мотнула головой.

– С вами хочу, пап. А Дейл подождет всех нас.

– Тогда потерпи, – улыбнулся мужчина. – Это вам с матерью одеваться не надо, а я-то человек. Мерзну.

Он натянул утепленный кафтан поверх рубахи, а потом еще полушубок. Конец осени в городе Кофе был холодным. Давно выпал снег, с океана дули промозглые ветра. Люди ходили в меховых одеждах.

А обе девушки – мать и дочь – надели только платья из плотного сукна. Оно не промокало от снега, но и от мороза не защищало. Они и не беспокоились о морозе – в таком виде вышли на улицу. За ними тут же начала увиваться соседская ребятня. Да и взрослые не отставали.

– Благословите в Ночь духов, монна Диарад! Мири, благослови! Мэтр Горак, счастья вашему дому и вашим красавицам!

Девушки улыбались и дотрагивались до всех, кто просил. Мужчина тоже улыбался, желал счастья в ответ и любовался своими красавицами.

Никто из жителей Кофа не смущался и не удивлялся – ни легкой одежде девушек, ни разнице в возрасте между ними и мужчиной. Русая Мириэль и ее черноволосая мать Диарад были феями. А феи не чувствовали холода. И не старели, достигнув ранней юности. Потому мать казалась не старше дочери.

А вот мэтр Горак, глава семейства, был человеком. Простым ремесленником, который взрослел и старился по законам мира людей… Он выглядел на свои сорок три.

Таких семей в Кофе было мало, но к ним искони привыкли. Каждый мужчина мечтал оказаться на месте Горака. Заполучить вечно юную и прекрасную жену да жить с ней душа в душу. Не так много фей водилось в Ремидее. И еще меньше создавали семьи со смертными мужчинами. Все грезили о феях, но везло единицам.

На городских улицах было шумно и светло, хоть в этих широтах поздней осенью смеркалось рано. Сияли фонари, усиленные магическими светильниками. Играли уличные оркестры, отплясывали разряженные скоморохи.

Мириэль с родителями подошли к городской площади. К ним подлетел молодой паренек – такой же смуглый и кареглазый, как глава семьи Горак. Он обхватил Мириэль за талию, закружил вокруг себя.

– Мири, наконец-то! Заждался тебя! Мэтр Горак, монна Диарад, желаю здравствовать и процветать!

– И тебе, Дейл! – радостно приветствовали юношу родители Мириэль.

Девушка обняла его в ответ, чмокнула в щеку, отчего парень зарделся. Он взял ее под руки и повел в танце под музыку квартета цыгантийцев: скрипка, гармоника, гитара и зурна – цыгантийская флейта с причудливым высоким звучанием.

– Мири… – зашептал он взволнованно. – Может, не будем ждать, пока вернешься? Избери меня прямо сегодня! Сейчас, в эту ночь!

– Опять ты за свое, Дейл! Мы же все решили!

– Давай перерешим! Зачем тянуть? Или ты задумала остаться в своем дремучем лесу? Забыть меня?

– Не забуду я тебя, Дейл! Я же фея огня. Это воздушные в Элезеуме забывают о мире людей. К тому же избранников у них не бывает. А мы, огненные, любим этот мир и своих избранных. Тебе нечего бояться. Это мне стоит остерегаться – вдруг не дождешься, девушку себе найдешь!

– После тебя? Никогда!

Парень крепко обнял любимую. Его лицо склонилось над ней совсем близко. Губы потянулись к губам девушки и соприкоснулись. Он осторожно попробовал разомкнуть их языком и поцеловать Мириэль по-настоящему.

Она попыталась отстраниться, но Дейл, окончательно возбужденный, прижал ее к себе крепче. Язык юноши настойчиво норовил раздвинуть губы феи.

И тут сзади на полном ходу в них врезалась парочка. Все четверо рухнули в снег.

– Мать создателеву так-разэдак! – раздался пропитой мужской голос из сугроба. – Звиняй, дружбан, не хотели! Бесова толпа, не разминуться!

Мириэль резво вскочила на ноги первой, протянула руку Дейлу. Парень не упирался – подал руку, и девушка мощным рывком подняла его из сугроба. Словно бы не тонкими ручонками семнадцатилетней красотки, а могучей лапищей портового грузчика.

– Черта? – спросил Дейл подругу.

Мири пожала плечами.

– Похоже… А может, случайно врезались. Кто разберет.

– Ну, ты говоришь, ваша Черта как раз случайностями управляет. Бесы бы ее побрали.

Заклятие Черты защищало фей от опасностей мира людей. Особенно от желаний и похотей мужчин, возбужденных их нечеловеческой красотой. Один-единственный мужчина мог обладать феей – тот, кого она сама изберет.

Дейл то и дело канючил, чтобы Мириэль поскорее избрала его. Но она не спешила. Она еще не побывала в Элезеуме – зачарованном лесу на востоке материка. Оттуда феи приходили на земли людей, туда возвращались, когда смерть мужа обрывала связь с человеческим миром.

Оттуда пришла Диарад, мать Мири. А вот Мириэль родилась в Кофе от смертного мужчины. И хотела повидать Элезеум, прежде чем свяжет себя с мужчиной.

– Избери меня, а, Мири? – жарко нашептывал Дейл ей в ухо. – Хочу тебя… мочи нет терпеть.

Мириэль отстранилась и строго ответила:

– Изберу, Дейл. Как вернусь из Элезеума. Мы же договаривались: два года. А потом – избрание и свадьба.

– Еще целая зима впереди, – не отступал юноша. – Зачем терять ее?

– А вязь, Дейл? Как ты с ней совладаешь? На стенку полезешь, когда я уйду. Оба полезем…

Дейл замолчал, насупившись. А Мириэль оглянулась на родителей. Они стояли в обнимку, тесно прильнув друг к другу. Словно невидимые нити сплели их вместе. В глазах сиял огонь взаимной страсти. Вязь. Непостижимая сила, что неразрывно соединяла фею с избранным, подогревала и усиливала их взаимное влечение.

До конца его дней оба – и мужчина и фея – чувствовали такую же страсть и нежность, как человеческие любовники испытывают в первые месяцы встреч. Им не нужны были другие. Такие отношения не знали измен, влечение в них не угасало, притупленное годами близости и совместной жизни. Бесконечный медовый месяц.

Потому каждый ремидейский мужчина грезил о фее. О любви и горячей, неугасающей страсти до самой смерти.

Но каждая веревочка о двух концах, и у каждого облачка серебряная подкладка. У вязи тоже имелась оборотная сторона. Куда менее приятная, чем горячая страсть и пожизненная верность супругов.

Вязь делала разлуку невыносимой. Фея, разлученная с избранником, мучилась от пустоты – черной дыры, иссушающей, леденящей сердце. Омертвения, что расползалось по венам подобно гангрене или опухоли.

А мужчина – тот просто-напросто сходил с ума. Чувства пылали в накале влечения, устремления к любимой. И если ее не было рядом – хрупкий рассудок мог не выдержать. Но Дейл, молодой и сильный, только смеялся над опасностью вязи.

– Мири… Я бы за тобой на край света пошел. Если бы в этот ваш Элезеум мужчин пускали, увязался б за тобой без колебаний. Бросил бы и цех и родителей. Ты для меня все, родная.

– Ах, Дейл…

Девушка, растроганная его настойчивостью и преданностью, прижалась к щеке парня. У него заколотилось сердце.

– Ох, доведешь ты меня… Не дождусь, пока изберешь. Сам тебя изберу.

Мириэль отодвинулась и хихикнула.

– Черта не даст. Сам видел.

– Да уж. Бесы бы побрали вашу Черту. И ваш Элезеум. Если бы не он, мы бы с тобой давно уже…

Парень снова прильнул к девушке. Кокетливо улыбаясь, Мири отступила еще на шаг. И еще. А потом побежала. Дейл бросился вдогонку.

Заливисто хохоча, Мириэль неслась вдоль площади и дальше, по городским улицам. Дейл гнался за возлюбленной, понимая: вздумай она удрать по-настоящему, ему ее не догнать, быстроногую фею.

Так, за игрой в догонялки, парочка добежала до самого порта. Взявшись за руки, они любовались стройными шхунами и могучими галеонами, что стояли на якоре в порту Кофа, приплыв из разных концов света.

Дейл вздохнул, поглядывая на корабли.

– Мири… А давай отправимся в кругосветное путешествие, а? Как вернешься из Элезеума, сядем на корабль и уйдем в плавание! Только вместе! Я как раз деньжат поднакоплю.

Девушка расхохоталась.

– Какой же ты, Дейл! Но вообще занятно было бы весь мир поглядеть… Я подумаю, ладно?

Они постояли еще на продуваемом берегу, прижимаясь друг к другу, держась за руки. Ледяной ветер трепал светлые локоны Мириэль, но она не чувствовала его колючего прикосновения. Дейл замерзал, но не показывал любимой.