Мы очутились в загибающейся с двух сторон кишке своеобразной галереи, явно не созданной людьми. Сколько я ни всматривался, сколько ни ощупывал стенку, не нашёл ни малейшего намёка на кладку. Чуть влажная бугристая поверхность наводила на ассоциации с внутренностями, тем более, цвет соответствовал. Откуда взялась закрывающая окно плотная плёнка, сухая снаружи и насыщенная влагой в здании? Нехорошие предчувствия трансформировались в по-настоящему жуткие предположения. В аранье не встречалось ничего подобного, эльфы баловались выращиванием домов из деревьев, но на древесную архитектуру дворец совершенно не похож. Об экспериментах по созданию живых организмов в качестве дворцов никогда не читал и не слышал. Маги древности, построившие Мадбрадж, очевидно, продвинулись в исследовании природы плоти. На чём основывались их знания, ведь аллиры, предки нынешних солнечных и высших эльфов, вроде бы не строили зданий-существ? Возможно ли, что знания людям передали совсем не они, а представители иной расы? Вполне. Дети Звёзд не первые и не последние хозяева Трёхлунья, до них были другие, чьи достижения стёрлись из памяти современных народов.

А вдруг дворец никто не создавал, и… Чёрное пламя преисподней! Что за дрянь лезет в голову! Я волевым усилием отгородился от дурных мыслей, сосредоточившись на действительности.

Игра демоновой дудки разносилась по галерее, сбивая с толку. Звук пронизывал стены, равномерно наполняя пространство, обволакивал колючим шерстяным одеялом. Тем не менее, дышать не в пример легче, чем на улице. Я даже начал ощущать токи энергий вокруг, чего не бывало днём вот уже как несколько месяцев. Должно быть, дворец защищал от солнца на порядок эффективнее барьеров норуи.

Обозначающие живых разумных огоньки тонули в айгате неведомой сущности. Аура действовала не хуже шаманской «заглушки», не позволяя с точностью определить, находится ли кто-нибудь поблизости.

Зайдя за поворот, я зажмурился от хлынувшего в полутораметровые дыры в стене света. Участок галереи впереди отличался от того, в который мы пробрались, отсутствием плёнки и рыхлостью пола. Нога ступила на пористую, прогнувшуюся подо мной багряную массу. Прощупывая пол пяткой копья, я шагнул к ряду «окон» и тут же услышал удивлённый возглас девушки.

Изначально принятая за пролом дыра в куполе оказалась аккуратным круглым отверстием с ровными краями. Рубиновый световой столп словно пробил крышу и устремлялся в окутанные полумраком недра зала, опоясанного спиралью прерывающихся труб-галерей. Пыль танцевала в луче света, а глубоко внизу пульсировало нечто, наливаясь багрянцем и тускнея на доли секунды. Идущие от него лучи соединяли округлые стены зала.

Позади раздался короткий вскрик, вынудивший меня резко обернуться. Подошедшая слишком близко к «окну», верно, чтобы осмотреться, эльфийка повисла на мягкой «раме», впившись в неё пальцами и ногтями. Девушка изо всех сил старалась удержаться за подобие плоти, из которого построена галерея.

Мысленно выругавшись, я подскочил к ней, схватил за запястье и потянул вверх. В глазах Асталэ плескался подлинный ужас. Она смотрела куда-то за меня, на потолок, рот раскрылся в немом вопле-предупреждении, а затем её рука выскользнула из моей. Тишину прорезал удаляющийся крик, а эльфийка пропала из «оконного» проёма.

Я развернулся, подбирая выроненное копьё, и застыл, стараясь не дышать. На потолке отчётливо проступали очертания некоей свернутой клубком фигуры. Продолговатый череп, длинные сухие конечности, тонкий костлявый хвост, оканчивающийся костяным мечом. Отделяясь от бугристого свода, тварь неторопливо выпростала пятипалые когтистые лапы и бесшумно поставила на пол. Оторвавшись от потолка и приняв стойку на четвереньках, повела уродливой ассиметричной мордой из стороны в сторону. При взгляде на пустые глазницы, провал носа и усеянную мелкими жёлтыми зубами пасть вспоминалась нежить. У восставших мертвяков имеются признаки разложения, чего нет у существа. Гладкая белая кожа обтягивала скелет и тонкие жгуты мышц.

Пустынный демон, полагаю? Неприятно познакомиться. Та ещё образина. Учитывая размеры – стоя на четырёх лапах, она величиной с дога – и двухдюймовые когти, обитатель дворца достойный противник для вооружённого пустынника.

Тварь шумно вдохнула и, припадая к полу, медленно двинулась к окну, откуда выпала эльфийка. Высунув шишковатую башку в проём, прислушалась и, цепляясь когтями за «раму», выбралась из галереи. Вскоре она скрылась из виду.

Сколько же таких красавцев таится в стенах, потолках? Несомненно, существо отреагировало на крик. Шёпот оно не расслышало, следовательно, либо глуховато, во что не верится, либо пребывало в состоянии сна. Дабы не привлекать внимания местных, достаточно вести себя потише.

Асталэ, Асталэ, нетерпеливая, бедная девочка. Узнав о твоей пропаже, харан объявит за меня награду. В оазисе видели нас улетающими в пустыню, и я, с моей-то репутацией у эльфов, первый подозреваемый на роль убийцы. Норуи, разыскивая меня, перехватят караван с Лилианой и дриадами. Не обойдётся без боя.

Хотя, почему я убийца? Во дворце мало твёрдых частей, основу здания составляет упругий материал. Не исключено, что девушка выжила. Сломала себе кости, ушиблась, но жива. Найти бы её, и чем скорее, тем лучше. И детей проводника.

Пошли вызволять маленьких эльфов из лап демонов, ага. Ха-ха три раза. Приходится спасать спасательницу.

Я окинул взглядом пронизанный лучами зал. Чувствую, предстоит обыскать его весь, начиная с галерей и заканчивая заполненными клубящимся туманом глубинами. Поиски могут занять сутки, а то и дольше. Действие эликсиров завершится гораздо раньше, и тогда, хочешь – не хочешь, придётся использовать старые недобрые приёмы искусства теней.

Асталэ

Удар выбил дух из груди, взорвав правый бок нестерпимой болью. Асталэ расслышала хруст ломаемых рёбер, во рту чувствовался солёный привкус. Не успев ухватиться за твёрдую перегородку, девушка продолжила падение и спустя миг рухнула на упругую крышу нижней галереи, продавила её и полетела вниз, обрывая собой пронизанные синими и красными жилами плёнки, лианы ребристых трубок и извивающиеся белесые ленты. В конце концов, долгий болезненный полёт завершился плеском. Асталэ ощутила очередной удар, на сей раз двойной, о жидкость – язык не поворачивался назвать водой зловонную жижу – и о мягкое дно.

Рука вспыхнула болью, изо рта хлынула кровь – её вкус девушка хорошо знала с детства. Захлёбываясь, эльфийка засучила коленями и локтями, стараясь перевернуться на живот, приподняться, и захрипела, забулькала. Была бы возможность, она завыла. В руки вгоняли раскалённые спицы, ноги не слушались, грудь будто поместили в клетку из горящих лезвий, обжигающих и режущих при малейшем движении. Ни встать, ни продохнуть. Кашель сотрясал харани, усиливая муки.

«Неужели конец? Я столько перенесла… ради того, чтобы захлебнуться собственной кровью в каком-то вонючем бассейне?!»

Девушка, преодолевая боль, перевернулась, воткнула ладонь в углубление между склизкими буграми дна и поднялась. Спина точно ломалась, позвоночник немилосердно трещал, и всё-таки, Асталэ поползла. Выхаркивая кровь и кислую, едкую жидкость, она вытаскивала себя на возвышенность.

«Я не умру. Не здесь и не сейчас!» – твердила харани.

Эльфийка повалилась, теряя сознание от разрывающей тело боли, и принялась лихорадочно ощупывать пояс. В потайных кармашках хранились эликсиры. Выудив склянку, девушка поднесла её к глазам. Вытяжка из эмбрионов песчаного червя перекатывалась, точно живая, за толстым зелёным стеклом. «То, что надо». Зубами выдернув пробку, Асталэ глотком опустошила сосуд. Чрезмерная доза убивает взрослого скорпа, но ей вряд ли повредит. Она привыкла к лекарствам деда, текущим в её жилах. Иногда ей казалось, что они заменили кровь, так часто она пила их. Сиреневое «Вино жизни», правда, принимала всего трижды. Обычно его вливали через воронку, вставленную меж зубов.