# # 1 Сайвэ – низший чин в жреческой иерархии Эладарна.

Прорыв охватил владения дома Белого Лотоса. Эльфийский род погиб в одночасье, с ним и древесные создания, населявшие выращенный вокруг замка некогда светлый лес. Они попросту исчезли. Прорвавшиеся злые духи рассеялись по непригодным более для жизни землям. На полное очищение от них понадобятся годы. В Остонен на сдерживание и устранение скверны Церковь послала половину храмовников и наилучших сайвэ. Ныне, по слухам, в Тельперинге, являющемся главной цитаделью жречества, оставлено наименьшее количество охраны за всю историю Эладарна.

Неужели опять прорыв? Сами по себе они не возникают, для построения портала в Серые Пределы требуются усилия могущественных колдунов, подкреплённые кровью сотен, а то и тысяч жертв. Для Церкви прорыв в сердце королевства, далеко от араньи и, следовательно, тролльих шаманов, умеющих совершать ритуал массового призыва духов, оказался абсолютной неожиданностью. Ещё больше эльфы удивились известию о гибели верховного жреца Габрилла Радужного, выступившего в аранью с отрядом Верных Храму. Возвратился из диких лесов один чемпион ангела Карубиала Анарион, весь израненный, едва державшийся на ногах. Почему они предприняли поход на земли извечного врага эльфов, осталось тайной, как, впрочем, и смерть элиты храмовых воинов. Официально верховного жреца подло убила княжна Авариэль, незаметно пробравшаяся в его покои и отравившая ядом высшего демона. Его Святейшество не успел позвать на помощь, отрава мгновенно сковала мышцы и разъела внутренности. Хоронили Габрилла Радужного в запечатанном саркофаге, дабы яд, выделяясь из тела, не причинил вреда находившимся поблизости разумным.

– Уже открываю, не трезвоньте!

На пороге стоял сайвэ. Короткая белая мантия из тонкой шерсти, расшитая серебряными нитями, поверх лёгкой кольчуги придавала ему сходства с парадно одетым имперским рыцарем. Книга Изгнаний в футляре на бедре соседствовала с длинным кинжалом и ёмкостями со святой водой, солью и железным порошком. Жрец основательно подготовился к битве. За ним на мощёной плитами дороге темнела запряженная боевыми единорогами в доспехах крытая повозка. Обитые серебром и железом стенки её тускло блестели в свете растущих вдоль улицы цветов-фонарей, на дверцах выделялась эмблема Изумрудного Круга – кольцо, вырезанное из зелёного кристалла на фоне тёмно-синего звёздного неба.

– Вам приказ от амарэ1 Ильфирина немедленно явиться в Храм Небесного Пламени.

# # 2 Амарэ – высокий чин в эладарнской Церкви.

Аглар повертел в руках пергамент, отмеченный печатью Тельперинга, настоятелем коего до гибели верховного жреца был амарэ Ильфирин. Печать, изображающая увенчанное множеством башен строение на озере, сияла в астрале сложным рисунком. В ней чувствовалась крошечная толика ангельской Силы, удостоверяющая её истинность для мага.

– Я оденусь и попрощаюсь с семьёй.

– Поторопитесь, – сухо посоветовал сайвэ.

Аглар вскоре вышел из дома. На одевание ушло совсем немного времени, он привык одеваться быстро ещё с военной школы. Натянул штаны, заправив в них рубаху, затем настала очередь светло-серого дублета и угольно-чёрной кожаной куртки. Никаких мантий, столь любимых магами империи и Абарима, всё практично и удобно. Доспехи и оружие, если понадобится, он заберёт позднее. Из магических украшений ограничился двумя перстнями – выпускника Университета Высшего Искусства и искоренителя скверны.

Его провожала жена. Простоволосая, она выскочила на крыльцо, всучила ему свёрток с едой на дорогу – неожиданные вызовы заканчивались по обыкновению долгим отсутствием мужа. Столичный храм – не расположенный в трёхстах лигах от столицы Остонен, однако, неведомо, куда его повезут после. Сдержанно кивнув, он бросил на неё полный любви и печали взгляд и сел в открытую боевым жрецом повозку.

Свисающие с низкого потолка жёлтые цветы заливали обитый кожей салон мягким светом, подобным солнечному. Напротив Аглара сидела юная невысокая девушка, почти девочка, в кольчато-пластинчатых доспехах под простым дорожным плащом. Опустив глаза, она сжимала перевитую засаленным грязным шнурком рукоять меча в узорчатых ножнах. Диадема в виде побега вьюнка перехватывала спускающиеся до плеч серебристо-белые волосы, мерцал оправленный в электрум аметист над переносицей юной особы.

Аглар видел похожее украшение. В Остонене, сражаясь со старшим лоа и его свитой, ему на помощь пришёл отряд храмовников и жрецов. Среди них выделялся юноша, пожалуй, ещё младше сидящей напротив девушки, с такими же волосами и венцом. Он помогал жрецам изгонять духов, распевая священные гимны на енохианском. Его аура запомнилась высокой плотностью духовной силы, несвойственной ребёнку.

– Светлых дней, – поприветствовал Аглар попутчицу, улыбнувшись.

– Светлых, – повременив с ответом, тихо произнесла она, не поднимая глаз, удивительно низким голосом для молоденькой девушки. Не видя, её можно было принять за молодого эльфа.

– Аглар из дома Секущей Листвы к вашим услугам, – изобразил кивок-полупоклон, насколько позволяла теснота салона, Аглар. Имени попутчицы он не дождался. Она молча глядела то ли на рукоять своего меча, то ли себе под ноги. «Экая неприветливая особа», – подумал он. – Вас тоже выдернули из постели посреди ночи?

Девушка продолжала упорно игнорировать его.

– Мне не доводилось встречать столь юных девушек в доспехах и при мечах. В Эладарне девочки отдают предпочтение магии и бою кинжалами, никак не серьёзному фехтованию. Откуда вы родом, если не секрет?

И снова тишина, начинающая злить Аглара. Осознав – отвечать ему не собираются, он принялся рассматривать попутчицу. Порой из внешности можно узнать о разумном гораздо больше, нежели из разговора.

Шнуром перевязывают рукоять боевые жрецы, избравшие Путь Клинков, причём в шнур вплетены серебряные нити из распущенных церковных стягов, не дающие схватиться за него нечисти и нежити и, согласно поверью, оберегающие от сглаза. Потёртые деревянные ножны испещряли защитные енохианские знаки, сохраняющие оружие от затупления и ржавчины, а его владельца от слабых ментальных заклятий. Вероятно, девушка позаимствовала меч у сайвэ, не могли же боевые жрецы подарить ей оружие, выкованное послушником к окончанию храмового обучения.

Доспехи отлично подогнаны под девичью фигурку. На них нет эмблем дома, только енохианские письмена вьются вязью по серебристым нагрудным пластинам. Отпрыски благородных домов обходятся ангелианскими молитвами на современном языке эльфов, иногда на аллири. Жрецы верят, что священные тексты на броне придают сил, укрепляя связь эльфа с ангелами, и защищают от мороков, сглаза, проклятий. Аглар сомневался относительно мороков, зато от проклятий – знал точно – молитвы не защищают. Насланное умелым колдуном, проклятие убивает рыцаря так же быстро, как и крестьянина. Иное дело храмовники и сайвэ, искренне верящие в силу высеченных на металле слов. На жрецов порой колдовство не действует вовсе.

О юноше в Остонене не удалось толком ничего разузнать. Однажды мелькнув, он пропал, и расспросы сайвэ и Верных Храму ни к чему не привели, окутав паренька ореолом таинственности. Аглар, очевидно, зря не придавал значения слухам о воспитанных в Тельперинге детях. Дескать, в цитадель со всего королевства свозили сирот, отмеченных талантом к магии, и обучали воинским искусствам, выращивая собственных боевых магов, горячо верующих в Карубиала и готовых исполнить абсолютно любой приказ церковных иерархов.

На повороте дороги девушка переместилась на край скамьи подальше от Аглара, обозначив таким образом нежелание говорить.

Повозка вскоре остановилась. Снаружи донеслись возгласы правящего единорогами сайвэ, щёлкнула ручка открываемой дверцы, и в салон хлынул прохладный ночной воздух. На ступенях широкой мраморной лестницы, блестящей от влаги после недавнего дождя, опирался о резной посох пожилой жрец в расшитой золотом синей мантии артэ1.